флюг : Стальные гробы. Немецкие подводные лодки секретные операции 1941 — 1945 гг.

Выкладываю главу из книги Герберта Вернера. На мой взгляд, просто интересное историческое чтиво.
Посвящается морякам всех наций, погибшим в битве за Ат­лантику во Второй мировой вой­не, особенно боевым товарищам, служившим на подлодках и по­коящимся ныне на морском дне в стальных гробах.

Глава 4

Наш непродолжительный поход оказался весьма успешным. Лодка и команда с честью выдержали испы­тание огнем и сохранили запас торпед, необходимый для новой атаки. После целого дня следования курсом на запад протяженностью почти в 200 миль мы выну­ли две торпеды из аппаратов и поместили их внутри прочного корпуса. После полудня по радио из штаба был получен новый приказ: «Немедленно следовать в АК-50НХ. Ожидается конвой с предполагаемой скоро­стью девять узлов и курсом на восток-северо-восток».

Паульсен немедленно развернул «У-557» в успокоив­шемся море. В Северную Атлантику вернулась весна. Впервые с нашего отбытия из Киля на мостике цари­ло веселье. Механики, бородатые и бледные, выкраива­ли каждую минуту, чтобы взглянуть на солнце и небо, подышать чистым и свежим воздухом. В самой лодке условия были ужасными. Вонь от пропотевших членов команды, от солярки, гнилой пищи и заплесневевшего хлеба смешивалась со зловонием, распространявшимся из камбуза и двух крохотных гальюнов. Назойливые не­приятные запахи и беспрерывная качка вызывали у лю­дей, заключенных в узкий стальной цилиндр, голово­кружение и непроходящее ощущение сырости. Только ежедневные регулярные погружения приносили частич­ное облегчение от постоянной качки.

За время нашего возвращения на север курс лодки не пересек ни один корабль, но Паульсен не давал нам рас­слабляться. Срочные погружения «для тренировки» в "са­мый неожиданный момент, когда на лодке царила спо­койная будничная атмосфера, стали элементами рутины. Командир поручил своим помощникам — старпому Кер­ну, специалисту по торпедному и артиллерийскому воо­ружению, Сайболду, умудренному опытом в радиотехни­ке, Федеру, главмеху, и Визнеру, штурману, — составить для нас, трех курсантов, плотный график учебных занятий, чтобы до возвращения лодки в порт базирования сделать из нас хороших подводников. Мы и так были загружены до предела: стояли на мостике по четыре часа на вахте. Герлоф — в первую смену, Гебель — во вторую, я — в третью. Мы обслуживали торпедные аппараты и торпеды, сменялись по очереди на работе в дизельном и электро­моторном отсеках, ползали в тесную секцию аккумуля­торных батарей, чтобы замерить уровень электролита и проверить, нет ли утечки газов. Помогали своим колле­гам в помещении центрального поста, производили расчеты для определения нашего местоположения по пе­ленгам во время хорошей погоды на заре и в сумерках. Несмотря на такую загрузку, Паульсен лично обучал нас правилам погружения и торпедной атаки в любое время дня и ночи, которое он считал удобным.

Через несколько дней похода мы прибыли в заданную сетку квадрата. Видимость была отличной. Тем не менее признаков присутствия кораблей противника мы побли­зости не обнаружили ни наблюдением за морем в бинок­ли, ни акустическими приборами. Проведя утомительную неделю в поисках интересующих нас целей, Паульсен со­общил в штаб по радио о результатах поисков — точнее, об их отсутствии.

В один из дней в начале июня после полудня нам было приказано перебраться в другой квадрат. Поступили дан­ные разведки о том, что в бухте Галифакс сформирован конвой. Он должен был направиться в район, располо­женный в 600 милях к югу от Гренландии. «У-557» отпра­вилась на его перехват.

На следующий день мы неожиданно вышли на другую цель. Я курил на палубе после завтрака, когда вахтенный левого борта, указывая рукой прямо по курсу, крикнул:

— Впереди мачты, пеленг 3—5! ' Часы показывали 12.50. ' Старпом приказал развернуть лодку и вызвал Паульсена. Когда «У-557» развернулась, цель повернулась к нам ' кормой. Ее мачты выглядели издали как острые зубы. Па­ульсен поспешил на мостик, где убедился в том, что цель, следуя курсом на запад, собирается исчезнуть за гори­зонтом. Капитан сердито выругался и крикнул в рубочный люк:

— Право руля, оба двигателя на полные обороты, пол­ный вперед!

Это был сигнал к началу охоты. Наша лодка рассекала неспокойную поверхность моря, оставляя за собой пе- ; нистый след. Через 15 минут мы обнаружили, что впере- т ди движется большой транспорт. Керн отсылал в рубочный люк нескончаемый поток информации, давая воз­можность Визнеру предвосхищать курс и скорость цели. Постоянное определение пеленгов выявило наше незна­чительное преимущество в скорости по сравнению с пре­следуемым судном. Паульсен держал лодку позади линии горизонта, чтобы остаться незамеченным и опередить цель для торпедной атаки на нее в погруженном положе­нии. Внезапно судно резко изменило курс. Три его мач­ты совместились в одну, скрывшуюся за горизонтом. В течение 20 минут мы сближались и удалялись от суд­на. Оно вновь показалось на отчетливой синей линии го­ризонта с южной стороны, затем развернулось, обнажив свои мачты и дымовую трубу.

. Вскоре после этого, в 14.15, Визнер взобрался на мос­тик и показал капитану навигационную карту:

— Герр капитан, цель идет зигзагом средним курсом 260 градусов, скорость 14 узлов.

Паульсен остался доволен. Вместе с Визнером они обговорили план торпедной атаки и определили курс пересечения с направлением движения транспорта. Мы передохнули за чашкой кофе, пока обреченное судно спешило на встречу со своей гибелью.

В 16.10 командир изменил курс лодки, чтобы выйти на угол атаки. «У-557» мгновенно сбавила скорость и повер­нулась на восток в направлении транспорта, двигавше­гося зигзагами. Мы шли своим курсом под ярко-голу­бым небом, внимательно отслеживая обстановку. Снача­ла увидели клубок дыма, а потом опознали и верхушки мачт судна.

— Тревога!

Погружение шло как по маслу.

Акустик докладывал:

— Шум гребного винта в О—О, быстро нарастает. Паульсен, раскачиваясь у перископа, скомандовал:

— Приготовить торпедные аппараты три и четыре для веерного залпа. — Он окинул взглядом лодку и добавил: — Больше никаких докладов. Я знаю о цели все, что надо.

Лево руля 10 градусов, вот так, пеленг семь. Внимание, счетчик: скорость цели 16 узлов, угол перекладки руля вле­во 250 градусов, глубина погружения 8 метров.

На основе этих данных счетчик вычислял точный ги­роскопический угол для каждой из торпед в аппаратах. Мотор перископа жужжал непрерывно. Паульсен выби­рал позицию для атаки. Обеспечив устойчивый ход лодки, он сбавил скорость и затем дал завершающее указание:

— Дайте поправку на дистанцию 800 метров, угол пе­рекладки руля влево 30 градусов, аппараты три и четыре, товсь!

Два легких толчка свидетельствовали о том, что обе торпеды выскочили из аппаратов. Из носового отсека до­неслось шипение, сопровождающее увеличение давления воздуха. Сжатый воздух, который, разжав держатели, выпустил торпеды из аппаратов, был стравлен внутрь лодки, а не в воду. Это было сделано для того, чтобы из­бежать появления на поверхности моря воздушных пузырьков, обнаруживающих ход лодки в погруженном по­ложении. Так часто случалось во время Первой мировой войны. Между тем торпеды новой конструкции приводи­лись в движение аккумуляторными батареями. Они сле­довали установленным курсом в направлении атакуемо­го корабля без светящегося следа, в отличие от торпед старых конструкций, более быстрых, но работавших на сжатом воздухе. Они сохранялись для ночных атак. Две стальные рыбины и британское судно упорно двигались к точке пересечения своих курсов.

Два мощных взрыва на транспорте сотрясли нашу лодку.

— Судно подбито и тонет! — закричал Паульсен.

Он отпрянул от перископа, давая возможность старпо­му бросить быстрый взгляд на происходящее. За старпо­мом прильнул к окулярам перископа один из вахтенных. Я последовал за ним и был крайне удивлен. Судно тону­ло на ровном киле. На нем не просматривалось следов пожара. Надстройка транспорта была выкрашена сверкаюшей желтой краской, корпус — красной, как у пожар­ного судна. Очень красивый корабль!

Судно опустилось примерно на метр, но не проявляло признаков дальнейшего погружения. Его экипаж принял все меры к спасению. Поскольку море было спокойным, люди покидали транспорт без паники. Пока спасательные шлюпки отходили от него, Паульсен разглядывал испуган­ных людей в перископ: на одном из спасательных плотов капитан транспорта прощался с тонущим судном, помахи­вая белой фуражкой.

Паульсен решил нанести судну последний смертель­ный удар. Лодка подошла поближе к шлюпкам и, напра­вив свой нос в сторону подбитого транспорта, выпустила еще одну торпеду. Через 32 секунды она ударила в транс­порт. После продолжительного глухого взрыва гордое судно пошло на дно океана.

Через 30 минут после захода солнца мы всплыли. Что­бы гарантировать спасение оставшихся в живых членов экипажа транспорта, мы послали общепринятый сигнал SOS на международной радиоволне в диапазоне 600 мет­ров. Несколько минут спустя Паульсен передал по радио на штабные лодки следующую радиограмму: «Потопили пятое судно. Общий тоннаж 30 тысяч тонн. Осталось пять торпед. Нуждаемся в топливе. «У-557».

Двигаясь два дня на большой скорости, «У-557» при­была в заданный район в сетке квадрата АЮ-94. Густой туман снижал наши шансы обнаружить конвой. Времена­ми клубы тумана молочного цвета были настолько плот­ными, что мы не видели с мостика нос и корму лодки. Мы часто погружались под воду, чтобы определить дви­жение судов противника акустическими средствами. Но чтобы контролировать большое пространство, приходи­лось покрывать значительные расстояния между погруже­ниями. Эти стремительные опасные переходы настолько сократили наши запасы топлива, что без дозаправки мы уже не могли атаковать конвой и вернуться на базу. Па­ульсен послал в штаб еще одну радиограмму, настаивая на срочном пополнении запасов топлива и боеприпасов лодки. Шесть часов мы ждали ответа. Наконец поступи­ла радиограмма из штаба. Он приказывал нам двигаться в. район, расположенный приблизительно в 80 милях от южной оконечности Гренландии, и заправиться топливом с немецкого танкера «Бельхен», которому удалось из­бежать встреч с британскими военными судами с самого начала войны. Мы развернулись и устремились к месту назначения на полных оборотах двигателей. Становилось холоднее, пришлось облачиться в синее вязаное нижнее белье.

Двухдневное следование этому курсу вывело нас в зону айсбергов. Мы часто меняли курс, чтобы обойти неболь­шие ледяные глыбы. Вскоре появились целые горы льда, и мы держались от них на почтительном расстоянии. Никто из нас никогда не видел такого зрелища, поэтому капитан позволил команде вести наблюдение. Сотни ай­сбергов разных размеров, восхитительно белых, чудесным образом дрейфовали на юг между лазурным небом и свет­ло-зеленым океаном. Солнце многократно отражалось в зеркальных поверхностях этих плавающих ледяных ост­ровов.

— С левого борта клубы дыма! — выкрикнул вахтен­ный.

Он обнаружил три судна — крупных боевых корабля неизвестной принадлежности.

— Тревога!

Мы бросились в рубочный люк. «У-557» быстро скры­лась под водой. Федер выровнял лодку, затем поднялся на перископную глубину. Однако наблюдать за кораблями Паульсену мешали плавающие в опасной близости айс­берги. Он отчаянно вертел перископ, стараясь поймать в его фокус судна и в то же время избежать столкновения лодки с подводной частью айсберга. Наконец он увидел все три корабля и определил их как британские крейсе­ры класса «Лондон», Держа их в фокусе перископа, ка­питан приказал приготовить торпедные аппараты к атаке.

Он корректировал параметры цели и несколько раз изме­нял курс. Затем подождал момента, когда лодка выйдет на угол атаки. Однако этот момент так и не наступил. Цели резко изменили курс и удалились на скорости в 24 узла, значительно превышающей возможности нашей лодки.

Паульсен удрученно покачал головой. После короткой передышки мы всплыли и пошли новым курсом на встре­чу с танкером.

По мере того как мы приближались к южному побе­режью Гренландии, айсбергов становилось все меньше. Рано утром на третий день после встречи с британски­ми крейсерами мы обнаружили в заданном районе оди­нокий «Бельхен». Медленно сближаясь, танкер и «У-557» опознали друг друга, обменялись приветствиями по мегафону и поймали брошенный с танкера линь с при­вязанным к нему топливным шлангом. Паульсен следо­вал в почти невидимом кильватере танкера. Это было невысокое длинное судно водоизмещением приблизи­тельно 15 тысяч тонн. Видимо, оно вмещало достаточ­но топлива, чтобы снабжать им наши подлодки в тече­ние нескольких месяцев или даже года.

Один из механиков лодки присоединил топливный шланг к бортовому клапану и привязал канат к ограж­дению палубы. Затем «У-557» начала всасывать в свои пустые цистерны топливо, в котором остро нуждалась. Продовольствие доставлялось на лодку с «Бельхена» на резиновых шлюпках. В полдень к нам присоединилась еще одна подлодка, которая успешно добралась до тан­кера, чтобы заправиться топливом и пополнить запасы продовольствия. В 15.00 нам составила компанию третья лодка. Это была «У-93» под командованием Корта. Она приблизилась и остановилась, качаясь на ледяных волнах недалеко от танкера. Четыре немецких судна встретились в уголке, затерянном среди Северной Атлантики. Эки­пажи лодок обменивались шутками, а мы предупредили всех о встрече с тремя британскими крейсерами. В 17.00 мы отсоединили топливный шланг, переместили его на «У-93» и, пожелав экипажам других лодок счастливой охо­ты, расстались с ними.

«У-557» взяла курс на юго-запад, двигаясь полным ходом в направлении темнеющей части небосвода. Че­рез четыре часа во время очередного погружения лодки мы услышали далеко за кормой три глухих разрыва. За ними последовала серия новых. Они продолжались де­сять минут и доносились как раз с того места, где на­ходился «Бельхен». Мы поняли, что британские крей­сера выследили свою цель.

В 23.00 «У-557» всплыла. Мы связались по радио со штабными лодками, доложили о заправке топливом и предполагаемой судьбе «Бельхена». Где-то между полу­ночью и рассветом наш радист принял подтверждаю­щую радиограмму: «Бельхен» потоплен британскими ко­раблями. Капитан погиб. Команда танкера спасена. За­правка топливом не завершена. Возвращаемся на базу, имея 93 человека на борту. «У-93».

Мы продолжили движение в сетку квадрата БВ-90, чтобы охотиться там за конвоями на судоходной линии между портами Галифакс и Сент-Джон. Во время прохо­да через акваторию, где холодное Лабрадорское течение встречается с теплым Гольфстримом, нас окутал густой туман. Впрочем, плотная пелена скоро рассеялась, и мы пересекли 47-ю параллель. После блуждания в течение нескольких дней в тумане наконец-то появилось солнце. Море было неспокойным, дул легкий ветерок. Два дня мы не спеша патрулировали пути конвоев, порой исполь­зуя лишь один дизель.

В середине июня наступило настоящее лето. На каж­дой вахте мои мысли возвращались за Атлантику, почти за три с половиной тысячи миль на восток, где Мариан­на ожидала весточки о моем возвращении. Я в сотый раз вспоминал наше последнее свидание и мечтал о встрече с ней на пляже Ванзее в Берлине. Любовь и жизнь оста­лись далеко позади, так далеко, что казались почти нере­альными...

В 16.00 в один из безупречных солнечных дней я осво­бодился от вахты. После многочасового сидения на ограж­дении мостика и наблюдения за горизонтом я спустился вниз и занялся бутербродом, приправленным прогорклым маслом и зеленой плесенью. Чтобы скрасить неказистую пищу, я покрыл хлеб толстым слоем клубничного джема и запил свой нехитрый ужин крепким кофе. Однако в 18.15 моя трапеза оборвалась,

С мостика донесся крик, заставивший застыть кровь в жилах:

— Полный вперед, право руля! Торпеды по правому борту!

Я помчался через центральный пост в рубку. Взобрав­шись на мостик под шум заработавших дизелей, я за­метил три искрящихся следа на морской поверхности, мчавшихся к нам с неумолимой точностью. Мы были па­рализованы ужасным зрелищем приближавшейся смерти. В эти роковые секунды я приготовился к встрече с веч­ностью. Еще миг — и пенистые стрелы ударят в борт лод­ки... Вот-вот...

Однако взрыва не последовало, не раздалось даже уда­ра стали о сталь. Нас всех переполнило радостное возбуж­дение от неожиданного спасения. Когда мы повернулись к левому борту, то обнаружили по едва заметным следам торпед, что две из них проскользнули под килем лодки, а третья прошла мимо кормового гребного винта. Мы пол­ной грудью вдохнули, еще не уверенные в том, что оста­лись живы, затем наши сердца забились снова.

«У-557» мучительно медленно развернулась правым бортом и получила наконец возможность ускорить ход. Впереди нас шла подлодка противника, с которой и бы­ли пущдны торпеды. Она выглядела едва различимым пятном на бескрайней поверхности моря. Мы достигли этого места в течение нескольких секунд. Паульсен, взо­бравшийся на мостик через несколько мгновений пос­ле того, как нас миновала смерть, прокричал уверенным голосом:

— Приготовиться к бою, очистить мостик!

Наша команда с азартом готовилась к дуэли с вражес­кой субмариной. Взвизгнула сирена тревоги, и «У-557» погрузилась вслед за противником в темную глубину моря. Капитан приказал заполнить водой все торпедные аппараты и сам расположился в помещении центрально­го поста, чтобы контролировать поступление акустичес­ких данных и счетчик. Это был уже другой вид боя. Наша лодка двигалась почти бесшумно. Акустические приборы установили движение субмарины противника в западном направлении, но, как только мы обнаружили ее прямо перед собой, шум ее винтов постепенно затих. Против­ник стремился оторваться от нас. Мы преследовали его, но без результата. Субмарина противника имела большую скорость.

В сознание Паульсена закралось подозрение.

— Бьюсь об заклад, противник собирается всплывать. Главмех, приготовиться к всплытию. Подготовьте дизеля к немедленному переходу на повышенную скорость хода.

Я последовал за капитаном в рубку.

В переговорной трубе прозвучал голос акустика:

— Противник продувает балласт.

Паульсен мгновенно откликнулся:

— Всплытие — продуть балласт при одновременной работе дизелей на полных оборотах!

Мгновения спустя лодка освободилась из водяного плена, и мы ринулись на мостик с биноклями наготове. Субмарина находилась от наших торпедных аппаратов не более чем в восьми километрах. Под команду «Увеличить скорость втрое!» мы начали ее преследовать. Дымящие дизели субмарины свидетельствовали о том, что она на полном ходу стремится избежать нашей контратаки. Про­тивник стал выполнять зигзагообразные движения. Бес­порядочные зигзаги субмарины позволили нам рассмот­реть ее надстройку и определить тип по международному морскому каталогу. Паульсен и Керн считали, что это бы­ла британская «Темза».

Мы поняли, что субмарина превосходит нашу лодку в размерах и скорости. Поскольку преследовать ее было бес­полезно, мы изменили курс и проводили противника, гля­дя на него в бинокли, пока он не скрылся за горизонтом в направлении Бостона. Хотелось знать, как отреагировал капитан субмарины на провал его попыток потопить нас тремя торпедами. Он умело вышел на угол атаки и произ­вел великолепный веерный залп. Две торпеды из трех дол­жны были поразить нашу лодку, если бы глубина их хода была определена правильно. Какова бы ни была причи­на неудачи этой торпедной атаки, она сохранила жизни 51 члену экипажа нашей лодки.

Во время захода солнца, когда мы прошли 25 миль, капитан приказал экипажу «У-557» отпраздновать под водой свое спасение. Мы назвали это празднованием дня рождения. Той же ночью после всплытия передали в штаб следующую радиограмму: «Были атакованы бри­танской подлодкой в квадрате СС-36. Провели контр­атаку. Противник уклонился от боя. «У-557».

Мы оставались в заданном районе еще пять дней. Вне­запная атака на лодку заставила нас следить как за перис­копами субмарин противника, так и клубами дыма его надводных судов. Не было обнаружено ни того ни дру­гого. Второй раз за короткий период времени нам было приказано следовать в определенный квадрат атаковать конвой, которого там не наблюдалось. В головы некото­рых из нас закрадывалась мысль об утечке информации из нашей системы безопасности.

Подчиняясь приказам штаба, мы направились в сетку квадрата БС-35. Здесь вместе с двумя другими лодками следовало создать передовой рубеж патрулирования меж­ду 48-й и 53-й параллелями, проходя около 450 миль к востоку от Ньюфаундленда. Через два дня мы прибыли в заданный квадрат. К этому времени прошло уже шесть недель с тех пор, как мы покинули порт базирования. Мы стали полноценными подводниками. Однако наш продо­вольственный паек, скалькулированный на два месяца, значительно сократился, несмотря на то что мы получи­ли от «Бельхена» некоторое количество консервных банок. Немало продуктов провалилось на дно лодки или испортилось. Паульсен разрешил проблему быстро: он приказал Сайболду уменьшить дневной рацион. В резуль­тате мы затягивали пояса почти каждый день.

Утром 20 июня мы получили радиограмму капитана Му-цельбурга, лодка которого тоже охотилась в Северной Ат­лантике: «Обнаружил в зоне патрулирования линейный ко­рабль США «Техас». Прошу разрешения атаковать. «У-203». Появление «Техаса» было вызовом со стороны аме­риканцев, которые знали, что любое иностранное судно, заходящее в зону нашей морской блокады, рискует быть потопленным. Как решит Дениц? Мы все были за атаку и уничтожение «Техаса». «У-203», не получив до полудня ответа на свою радиограмму, вновь запросила разрешение на атаку. В сумерках мы наконец перехватили и де­шифровали важную радиограмму штабной подлодки, со­державшую ответ на запросы Муцельбурга: «Согласно приказу фюрера, следует избегать любых инцидентов с кораблями США в предстоящие недели. До дальнейших указаний воздерживаться от атак на линкоры, крейсеры и авианосцы до тех пор, пока они не идентифицированы с полной определенностью как неприятельские. Боевые корабли, идущие ночью с погашенными огнями, не обя­зательно неприятельские».

Это приказ не только запрещал атаковать противника «У-203». Он касался также всех наших подлодок в море и значительно ограничивал их боевые возможности, особен­но атаки на охраняемые конвои. Потом мы узнаем, что практически невозможно было ночью отличить британ­ский эсминец от американского корабля сопровождения. 22 июня трансляция по радио сообщения верховного командования вермахта потрясла экипаж лодки, как се­рия разрывов глубинных бомб.

Наши армии начали наступление на СССР, продви­гаясь на широком фронте от Балтики до Черного моря. Событие чрезвычайно взволновало экипаж лодки. Втор­жение на территорию России, значительно превосходив­шее по своему размаху акцию Наполеона, отвечало коренным, долго вынашиваемым чаяниям немцев. Нам был преподан урок о невозможности сосуществования Германии и СССР. Коммунизм, а не Великобритания и ее западные союзники был смертельным врагом Герма­нии. Каждый немец знал, что пакт о ненападении, ко­торый мы подписали со Сталиным в августе 1939 года, был всего лишь временной мерой, искусной тактикой отсрочки войны. Теперь, когда наши армии марширо­вали на Восток, следовало ожидать быстрого падения России и усиления «тысячелетнего рейха».

Несколько дней мы патрулировали в сетке квадрата БС-3'5 без всякого успеха. Затем на рассвете 23 июня поступила долгожданная радиограмма: «Конвой в сетке квадрата ВД-15. Идет со скоростью 10 узлов курсом на восток. Всем подлодкам, находящимся поблизости, дви­гаться по направлению к цели с максимальной скорос­тью». Мы немедленно оценили наши шансы. Они были блестящи. «У-557» начала преследование, которое пере­шло в напряженную и захватывающую охоту. Мы дви­гались на юго-восток со скоростью 18 узлов, чтобы через 22 часа перехватить конвой. Прошел день. Ночь обещала нам бой. Небо было пасмурным, воздух бодря­щим, а море беспокойным и черным... Идеальная обста­новка для внезапной атаки.

Однако мы не увидели ни одной тени. Рассвело, но вокруг нас ничего, кроме безбрежного морского просто­ра. Согласно расчетам, мы должны были бы встретить конвой еще четыре часа назад. Не зная, в каком направ­лении вести поиск, мы двигались широкими зигзагами, стараясь заглянуть за линию горизонта.

В 9.15 получили новые указания штаба: «Первая под­лодка, обнаружившая конвой, должна доложить перед атакой по команде всю необходимую информацию». Со­общалось также, что еще четыре лодки вели поиск кон­воя. Напрягая зрение, мы следили за восточным гори­зонтом весь день, не обнаружив ни пятнышка. Конвоя как будто и не было вовсе. Между тем гонка на боль­шой скорости сократила запасы топлива. Мы поняли, что не сможем снова двигаться на запад. В 21.35 в рубочный люк закричали:

— Командира на мостик! Впереди цели!

Паульсен поспешил вверх по трапу. На глазах у него были светозащитные очки, которые он носил для того, чтобы при свете ламп в корпусе лодки не отвыкнуть от наблюдения за целями в темноте. Через несколько мгно­вений я услышал голос командира:

— Всем занять свои места. Приготовиться к атаке в надводном положении!

Я расположился позади Паульсена. Мы вышли в хвост конвоя. Я увидел эсминец, который шел параллельным курсом. Он казался слабой тенью. Паульсен сманевриро­вал так, чтобы уйти от опасности, оставив правый борт эсминца за кормой лодки. Видимость составляла около трех тысяч метров. Мы шли в хвосте конвоя до тех пор, пока капитан не определил наиболее важные цели. Сай-болд передал наши сведения на базу, и «У-557» двинулась вперед, чтобы занять удобную позицию для атаки. По на­шему левому борту маячили две огромные тени. Впереди с правого борта показалась еше одна тень на средней ди­станции в 600 метров. Суда по левому борту перекрыва­ли друг друга — великолепные цели! Паульсен прокри­чал несколько команд. Восемь-девять теней подошли к нам, рассекая волны. Командир дал сигнал к торпедной атаке.

В этот момент я обнаружил эсминец — нет, целых два, прорвавшихся сквозь завесу тьмы со стороны нашей кор­мы под нулевым углом. Я уже не мог ждать, когда Керн скомандует «пли», и крикнул:

— Два эсминца в атакующей позиции!

Паульсен обернулся:

— О Боже! Старпом, огонь! Последовала команда Керна:

— Аппараты один, два — пли! Аппарат четыре — пли!

— Закрыть аппараты крышками, полный вперед! — скомандовал командир под завывающий ветер.

«У-557» медленно набирала скорость. Когда наши тор­педы понеслись в направлении стальных громадин кон­воя, мы проскользнули в пространство между двумя эс­минцами.

С левого борта прозвучал мощный взрыв. За ним пос­ледовал второй. Я увидел, как одна из теней раскололась на два столба огня. Судно пошло на дно. Третья торпеда не попала в цель. Сигнальные ракеты и осветительные патроны на парашютах превратили ночь в день. Мы убе­дились, что попали в западню. С кормы приближались два эсминца, третий устремился в нашу сторону, выйдя из-за одного из транспортов конвоя. Уйти от опасности, оставаясь на поверхности, не представлялось возможным. Мы были зажаты между клиньями гигантского пресса.

— Тревога!

Возглас командира потонул в звоне сигнальной сире­ны. «У-557» зарылась носом в чернильные волны моря. Одновременно оглушительный взрыв приподнял кор­му лодки, мощно встряхнул ее и развернул вокруг оси. «У-557» потеряла управление и быстро погружалась.

— Течь в дизельном отсеке!

— Электромотор с правого борта вышел из строя!

— Гребной винт деформирован!

Четыре дьявольских взрыва отбросили лодку в сторо­ну, как игрушку. Она продолжала тонуть, спотыкаясь и раскачиваясь. Люди катались по плитам палубы. В мер­цании аварийного освещения я видел, как стрелка глу­бомера заколебалась на делении 125 метров, затем резко двинулась к 140, 160, 180 метрам. Гул от винтов эсминца усилился. Звуковые волны от вращавшихся винтов бара­банили по стальному корпусу лодки.

— Руль — право на борт! — скомандовал Паульсен.— Мотор левого борта — средний вперед!

Взорвались три бомбы, очевидно прямо над рубкой. После каждого взрыва корпус лодки жалобно стонал, плиты палубы подпрыгивали и били по ступням, дерево трескалось, стекло билось, консервные банки разлета­лись в стороны. Затем долгие секунды длилась сплош­ная мгла, пока вновь не загоралось аварийное освеще­ние. Однако корпус лодки выдержал. Только прокладки в клапанах получали повреждения, пропуская бесчис­ленные тоненькие струи воды. Взрывная волна загоня­ла лодку дальше вглубь, и давление многотонных масс воды угрожало раздавить ее.

Корабли-эскорты наверху готовились к новой атаке. Без устали жужжали их гидролокаторы. Минуты напря­женного ожидания растягивались для нас в бесконечную агонию. Мы едва осмеливались дышать. Внезапно два отчетливых взрыва прозвучали на той стороне, куда ушел конвой. «Прибыли другие немецкие подлодки!» — закралась обнадеживающая мысль. Однако ликование вновь сменилось отчаянием, когда три эсминца быстро приблизились к тому месту, где мы затаились. Один за другим они сбросили на нас глубинные бомбы, как бро­сают на гроб хризантемы. Три мощных взрыва лишь ог­лушили нас, поскольку «У-557» ушла под воду слишком глубоко, чтобы бомбы могли причинить ей серьезный ущерб. Теперь лишь глубина представляла для нас наи­большую опасность.

Через два часа мы всплыли на поверхность, потре­панные и истощенные. Свежий воздух восстановил наши силы. Осмотрели повреждения лодки. Они были гораздо серьезнее, чем мы предполагали. Мотор правого борта со­рвало со станины, кормовая цистерна балласта разорва­на, а веретено якоря правого борта погнуто. Это означа­ло конец нашего похода.

«У-557» потащилась к своему новому порту базирова­ния — Лорьян на западном побережье Франции, находившемуся в 1600 милях от нас. Наш последний успех спо­собствовал повышению боевого духа команды лодки. Мы не стыдились увечий, которые получила додка. Потоп­ленные британские суда общим тоннажем в 37 тысяч тонн были существенным вкладом экипажа лодки в дело раз­грома Великобритании.