Изгельда : Мухиной шедевр

Новый день мокрится с крыш
Слезами-каплями и отражается в асфальте
Бензиновыми радугами.

-

Не бредет, но спешит упруго, как будто к подруге
Молодой человек на плече перекинут плащ.
Он в усах и шляпе, хорошо собой, лишь
Шрам, наискосок расчеркнул его лик

-

Он идет, быстрее других, не давая им сосредоточить
Свой любопытный, кивающий головой, взгляд.
Куда спешит тот молодой человек в усах и шляпе?

-

Переходит проспект Андропова, на ходу высмаркивая нос, белоснежным платком,
Протирает другим концом, свой багровый неряшливый, мужественный шрам.
На углу Малого и Большого, неважно каких, он и я - пересекаемся наконец.

-

Он смущен и прикрывает лицо ладонью.
Я шепчу – ему чей ты, герой безымянного города?
Он в ответ – я выполняю приказ!

-

Я должен бежать, простите, мадам,
Дайте пройти, а я отвечаю:
НЕ ДАМ!

-

В тот же миг лица портрет, что был надет на нем, сошел.
Маской театральной слез поспешно и он оказался почти
Нагишом.

-

Полный рот, глаза слезами пресыщены, почти капает на щеку, норовя юркнуть
Вглубь шрама,
Волосы прежде расчесанные, свалились стогом на горделивый некогда лоб.

-

Губы скривились, он упал на колени, ладошки лодкой сложил:
Дайте мне, дайте! – молил он плача, молил он рыдая, но я
НЕ ДАЛА!
-

Я женщина, в чьих жилах, течет синтетики густота.
Я женщина, чьи груди высечены из самого чистого серебра.
Мои икры и голень и бедра – кованые чугуном.
Юбка, тяжелее самого большетонного тягача.

Я – КОЛХОЗНИЦА, что стоит у метро ВДНХ!

-

Что ты сделал, зачем оставил меня?
Спросила я, голосом освобождая оконные рамы
И где, твой молот, старый плут?

-

Он опустил голову, махнул вбок, на штанину –
Он тут.
Где?!
Тут!

-

Ты молот, что дан тебе Мухиной – королевой и матерью, всех титанов.
Ты, молот, что отлит рабочими Красного Маяка, без малейших изъянов,
Ты молот, что вся страна глядела почти полвека, и молила его

--

Ты – его засунул в штаны?
В потнину железных органов?!
Нет, нет, нет. Постой, я всего лишь

---

В туза, - визгом оросила слюной, ртутной его я.
Ибо разгневалась люто, а в гневе я страшна.
В туза, лилипута!

---

Мария, ты опять все не так поняла!
Тут он поднялся с колен и снял свою странную шляпу,
И вновб, забугрел чугуном отлитых мышц и вытащил молот

---

Из своих запотневших карманов.
Мария, ты дура!
Я….
Заткнись, колхозница, навоза богиня.

---

Я всего лишь ходил в сталелитейный цех.
Мне подлатали штанину, и левую ягодицу.
И вот: он взмахнул гигантским орудием.

---

Припаяли вот это! Теперь взамен молотка.
Я буду махать на постаменте, тиская тебя за половинки зада
Своим безусловным, могучим, чугунным…

---

Не продолжай, я почти потекла. Я,
Тут я рухнула под его проклятия, в могучие
Удивительно новые, странно нежные, объятия.

---

И вот бегут дни, столетия меряют шаг
А у метро ВВЦ. Рабочий с колхозницей
Стоят и у всех на глзах, она сжимает в своих руках

---

Его безусловный, могучий, чугунный,
Длиною с «Икарус», огромный елдак!

---

Потомству мораль и навсегла напоминание –
Ебитесь, рожайте. Не бросайте свою нацию на закланье!