Старый Самко Бабуино : Отряд ГУАМ

На роскошном званом ужине в честь Его Светлости, хозяин замка, герцог Пиндский был мрачен. С подозрением слушал он заздравные речи гостей и думал: «Я стар, казна понемногу пустеет, долги растут, и мои вассалы это знают. Все эти маркизы, графы и бароны, получившие титулы из моих рук, и еще вчера благоговейно ловившие каждое слово Повелителя, сегодня, смеясь, плетут интриги у меня за спиной, выжидая только удобный момент, чтобы вцепиться в глотку. Но погодите, шакалы, я еще покажу, кто здесь главный!» Внезапно раздумья его прервал шепот пажа, склонившегося над ухом:

- Пшепрашам бардзо, але четэрэ особы, ктурых пан Ежи хцял зобачиць, юж тутай.

- Я сто раз говорил тебе, Пшек, что я тебе не «пан», а «май лорд» или «сэр дьюк». Еще раз назовешь меня «паном»- выпорю. Ладно, веди их на Восточную дозорную башню - я сам к ним выйду.

…Лестница Восточной башни в 333 ступени, стартовая площадка для боевых драконов с вертикальным взлётом, их запах и рычание доносились из размещенных по углам огромных клеток… Герцог подымался сюда раз в месяц, пристально вглядываясь в зарево на востоке. В последние годы подьём давался ему всё тяжелей, а зарево становилось всё ярче, так, что даже в безлунную ночь всё было видно без факелов. Вот и сегодня на смотровой площадке было светло, как днём.

- Подойдите сюда, - сказал герцог, тяжело дыша, - Почему вас только трое?
- Нас было пятеро, - отвечал человек с изуродованным лицом, склоняясь в поклоне, - Но Ислам сбежал сразу, а Азер у самых ворот замка сказал: «Моя воевать расхотелся, моя нефть качать хочет, ишак ибать хочет, жену любить хочет…Если б не Карабах-барабах, никогда бы с вами не пошел, шайтаны!» И скрылся в камышах, подлый и трусливый, как все чурки. И всё же нас не трое, а четверо – вот моё второе Ю.

- Кто ты, дитя моё? – спросил герцог у стройной тени, отделившейся от стены.
- Майлорд, я леди Ю, по кличке Бешеная, - отвечал ему вкрадчивый голос, и глаза её приветливо горели в темноте фосфорной зелёнью, - Я жутко, до мигрени ненавижу мордорцев. Когда я была девочкой, папа принёс на Новый год бутылку кока-колы и жвачку, но в наш дом тотчас ворвались мордорцы, в чёрных плащах со шмайсерами. Они лишили невинности меня, ласточку-несмышлёныша, а папочке одели на голову помойное ведро и тоже лишили невинности. Теперь я хочу только одного - мстить.

- Хорошая девочка, береги ее, Гуцул, и ты, Красавчег Ю, и ты, Сцака. Я бы предложил тебе остаться в замке, сладкая, ибо война – тяжкое бремя для прекрасной леди, для леди лучше мягкая постель, но по глазам вижу, что откажешься. Подойдите сюда, мои доблестные мерзавцы. Взгляните на Восток – видите это зарево? Там мордорцы сверлят в земле глубокие дыры, добывая Дерьмо Дьявола и его Аццкий Пук. Всё это они продают своим соседям, а те взамен платят золотом, и на это золото мордорцы куют для нас огромные железные хуи с гвоздями. Пока они еще слишком слабы, но придёт час, когда эти хуи окажутся у нашей задницы. Допустить этого нельзя. Садитесь на драконов, мои верные сукины дети, и летите в Мордор. Там далеко, в сибирских лесах, в вечных снегах, среди бродящих кругом преведливых медведей, стоит замок Москап, а в нем – сам Пукен, лысый и ужасный. Набросьтесь на него, рвите, грызите, кусайте, и ваш подвиг останется в веках!

- Да, но сможем ли мы его победить, Ваша Светлость? – с надеждой спросил Сцака, - Увижу ли я когда-нибудь заветные гагрские пальмы и самшитовые рощи Пицунды?
- Нет, Сцака, ты умрешь первым – тяжело это говорить, но мой дар провидения не врёт. Когда в твоей сраке провернётся несколько раз железный хуй с гвоздями, выдирая клочья нежной плоти, ты издашь дикий, пронзительный визг, похожий на тот, что издаёт свинья, когда ей в пятак втыкают раскалённый железный гвоздь… о, да, ты будешь вопить, как пищалка. Твоё предсмертное верезжанье разнесется за тысячи миль и будет слышно даже здесь. Потом умрёшь ты, Гуцул, тоже лютой смертью, а ты, Красавчег Ю, ты самый сильный - ты будешь умирать медленно и тихо...
- А что будет со мной, о Повелитель? – тихо спросила Леди Ю.
- С тобой? – усмехнулся герцог, - С тобой, бэби, всё будет хорошо, с тобой мы еще увидимся…

- Майлорд, мы готовы умереть за Святую Демократию, но разве ты не поможешь нам? – скорбным, чуть гнусавым голосом спросил Красавчег, склоняя голову.

- Конечно, дети мои, – вместе с вами полетит Голкондрина и Дикий. Во время вашей неравной битвы они будут кружить над Москапом, осыпая Пукена угрозами и проклятиями, в то время как я в своей лаборатории вместе со святыми юродивыми буду алхимичить и колдовать на всю катушку – вот так: «Хамбара-мамбара-ю-ю»! Но если мордорцы пошлют меня нахуй, то чары окажутся бессильны, и ни бог, ни дьявол не поможет спасти ваши шкуры. Не отчаивайтесь, вы погибнете за правое дело! Вперёд, мои воины!

*****

- Его светлость па… герцог Пиндский! – выкрикнул Пшек, и все встали.

- Добрые вести, - сказал дьюк, садясь на своё место во главе стола, - Только что мы отправили четырёх лахомындров на войну с Мордором. Нашей казне это ничего не стоило, только горсть медных монет на пропитание. Платить лахомындрам – моветон, камикадзе должны умирать за веру, за пустые посулы. Когда эти умрут, придут новые, и Пукену придется несладко. Так выпьем же за нашу победу! Веселье продолжается, дорогие гости, пей-гуляй, музыку и всем танцевать!