Моника : Заподло

Давно я хатела сделоть заподло своему приятелю Борову, штоп не зазнавалсо, гандон жырный.
Както рас мы с Боровом сидели у нево на хате и рассуждале за политику, попивая коньяг. Стаяла ебанистическая жара, а на пиво денек не было, поэтому мы пили этот гаткий коньяг, по запаху напоминавший жыдкость для снятия лака, а по вкусу – плохо вымытый хуй, который макнули в самагон. Это рвотное сретство ему фсучил на рынке адин хач. Веть Боров потомственный долбайоп – пришол на рыног в своем прикиде скинхеда, да еще со своиме друзьяме-отморозкаме. Думал, што хач наложид в штаны и продаст ему как минимум пузырь, что берек для сватьбы единственнова сына.
А коньяг ему нужен был, штоп умаслить одново злово на нево препода в ПТУ. Он, долбайоп, продал сыну этова препода такой разбодяженный кокс, што если бы даже менты устроили экспертизу таво порошка, то не смогли бы выдвинуть обвинение. Ну а этот ботан пожаловался папке, который и сам походу не гнушалсо молодежными зобаваме.
Но это ещо не фсе нащот этава коньяка. Разобидившийся то ли на слово «чюркабля», то ли на слово «ебанутая», хач, видимо, наложыл заклинание на тот злопалучный пузырь. Ничево не падазревающий Боров ехал на следуйщий день с этим пузырем в родное ПТУ в переполненом афтобусе. Вдруг, откуда ни возьмись, перед ним претстало давольное чорное ебало какова-то нигера, который флиртовал с крашеной шмарой, ненавязчиво тиская ее обвисшый зат. Боров, пребывафший и так в хуевом расположении духа в преддверии расстования с родовым хачевским пузырем, издал воинственный свинной клич и, не мудрствуя лукаво, уебал прямо в центр довольново чорного ебала. К ево немалому удевлению, послышались недовольные возгласы пасажыроф, типо «песда тибе приснилась, пидар!», которые, каг правило, ретко вмешываются. Боров повернул свой ебальник влево от выплевавшево зубы нигера и увидел, што весь салон прямо таки битком набит этими самыми нигерами. «И кто меня тянул за язык кричадь «получи, ебанная обезьяно!»? Надо было типо за даму заступиццо», - успел подумадь Боров до тово, каг до нево добралсо очень похожий на Майка Тайсона нигер – мож даже ево роцтвенниг…
Вот на этом-то коньяке я и решыла сыградь. Я была уверена – коньчог не подведед и на этод рас…
В опщем, трем мы с ним за политику:
- Пидарас твой Явлинский, Монико.
- А твой Жырик – пугало блядь и клован, - парировала я.
Боров не нашол контраргументоф и плеснул мне в ебало этим ядовитым коньяком. Через некоторое время, какда я снова прозрела, я затушыла сигарету ему о руку. Тогда Боров скозал, што политика уже заебала, и што от нее тока голова болит. Мы папесдели о пагоде, придя к выводу, что мы ебали маму такой пагоды. Патом папесдели о том, што раньше коньяки фкусней делали. А потом коньяг кончилсо.
- Слы, - говорю я Борову, - а довай кено пасмотрим?
- Довай, хуле, а че смареть будем?
- Ну, постафь ту сваю парнуху с гомекаме.
- Ахуела штоле? То моей сеструхи кассета, - покраснел Боров, но парнуху паставил.
- Слы, Боров, а ты в жепу ебаццо пробовал? – спрашываю.
- Дураштоле.
- Че, может, и не драчил никакда?
- Драчить – почотно.
- А ну-ка падрачи.
- Дураштоле.
- Дык пачотно веть.

Хули, логика железноя. Боров хуй свой торопливо вытащел, передернул пару рас и кончел.
- Слы, Боров, а ты веть только што на гей-порно драчил, - замечаю я, - Каг думоеш, поцаны во дворе ахуеют, какда узнают?
- Дураштоле! Я на твои ляжке смотрел, - заскулил Боров.
- А, ну таг поцанам и объясниш, - отвечаю я, и делаю ебальнег кирпечом.
- Моника, харэ дурку гнать, хочеш, я тибе атлижу?
- Я хачу, штоп ты маево говна поел.
- Да ты ваще ебанутая?
- И еще я тибя страпоном отдрючу, тогда малчать буду. Иначи поцоны спецом для тебя шконку посреди двора возведут, штоп ты под ней жыл, каг пить дать.
Ну, ему деваццо некуда. Лек он на пол и пасть раскрыл. А я присела сверху и пасрала. А пра страпон я пошутила. Не стала я ево страпоном ебать. Че я – ебанутая штоле?