Эр.Вэ. : ЧЕРТ, BERK, KAKA-BOUDA… 2

ПОТОМ РАЗБЕРЕМСЯ.......

Тьфу-ты, прокатилась, называется, Киев посмотрела! И поехала-то на сутки. Детей подруге на ночь подбросила, мать-кукушка! А завтра, между прочим, Пасха. Вечером гости.
- Мне обязательно завтра нужно улететь в Париж! – докладываю я врачу подоспевшей машины скорой помощи.
- Улетишь, улетишь, - ничему не удивляется видавший виды доктор. – Только сначала в больницу, а потом и в Париж. Ну, и куды ее свезем? Где живет-то?
Все тот-же испуганный малый называет гостиницу и адрес.
- Ну, тогда в 77-ю…
И мы катим по ночному Киеву, где все верующие и неверующие уже столпились по церквам и соборам, на которые я успела-таки поглазеть днем. Микола, он же Миклуха, он же Николя, он же Коля – теперь я вспомнила, кто это такой, работает в нашем киевском офисе, - кажется, тоже собирался святить «паскочку», как украинцы ласково именуют то что, у русских скупо зовется куличом. Ан, нет - притулился рядом с носилками, прижав к себе вместо заветной паскочки мою красно-бурую от пятен сумку. Встретил, называется, тетю из Парижа!
- А что собственно произошло? – наконец-то соображаю спросить
- Да чувак какой-то на перекрестке налетел. Мы значит, едем себе, так спокойненько, а этот сбоку как выскочит, блин, как даст! И смылся, гад… Прикинь!
- Кто-нибудь еще пострадал?
- Не-а, он прямо в тебя въехал…
- Номер запомнили?
- Да, какое там! Темно же было, да, знаешь, все как-то быстро так получилось. Я, главное, его заметил, еще думаю, проскочим. А он как вмажет! Я даже сначала не раздуплился. Я тебе «Валя, Валя…». Ты такая, молчишь, прикинь а. Ну, думаю, блин, попали! Хорошо, что у меня телефон был. Ладно, не бойся. Этот врач из скорой сказал, что ничего такого. Сто процентов! Главное, кости целы. Но все равно нужно рентген сделать, посмотреть там… У тебя ничего не болит? Чего за голову-то держишься?
- Болит, вот здесь.
Помимо ноющего виска что-то еще не дает мне покоя. Я гляжу на Колю-Миколу и не пойму, что мне в нем не нравится. Прикидываю… Все не нравится, ладно, потом разберемся.

- Ладно, Яша, потом разберемся, - и кладу трубку. Хотя нечего разбираться, и так все понятно. Был муж да сплыл.
Чем Яша занимается в Москве, одному Богу известно. Дети собрали уже целую коллекцию папиных визитных карточек, где он значится начальником того или иного департамента какого-нибудь сомнительного холдинга. Для меня стало приметой: чем солиднее звучит название фирмы и Яшина должность, тем короче оказывается его карьера на данном месте. И каждый раз одно и то же: дескать, кругом одни идиоты, что на сей раз он, Яша намерен вернуться в Париж (однозначно!), что сборы чемодана идут полным ходом: чего привезти? «Не надо было уезжать», - каждый раз думаю я и жду продолжения. Проходит неделя-другая, Яша опять где-то вдохновенно начальствует, попадает в истории, выкручивается, с треском вылетает, собирает чемодан, чего привезти, не надо было уезжать, и все сначала... Иногда хочется сменить пластинку. Сделать это проще простого.
- Яш, привези мне шубу.
- Шубу?! Ну ты даешь! У тебя же есть пальто. Все тебе мало, прямо как жена того рыбака! Все тебе давай, давай. И вообще зачем тебе шуба в Париже. Там тепло. Вот приедешь сюда, купим. Однозначно! Ну пока. Завтра позвоню. Пока. Таких мастеров отмазываться еще поискать. Но и мастеров попадаться на мелочах. Вот и попался. Полезла на днях в интернет посмотреть почту. Есть письмо, только не мне, а ему. У нас общий адрес, и, бывает, я случайно перехватываю сообщения, адресованные Яше. Что же? Два послания. Как не прочесть! Первое его ей: мол, чего не звонишь? Целую. Она ему в ответ: Яшик, чувствую, тебе сейчас не до меня. Дела не очень. Позвони мне сам. И туда же: целует! Чужого-то мужа! Ай-я-яй! Отправляю переписку по назначению, жду объяснений и между делом перекраиваю свое и без того туманное будуще. Так и вижу сопливую безотцовщиву в количестве двух человек женского пола, мадам Щепкину нюмеро труа: грудь колесом того же нюмеро и попа кверху - торчит на даче. А если не на даче, то в квартире, приобретенной путем сложного обмена мсье Щепкиным совместно еще с первой женой, где мне так и не довелось пожить – поженившись, мы тут же укатили в прекрасное далёко. И что мне теперь прикажете делать? Сменить мужа, страну, работу? Перекраситься в крутую блондинку? Закрутить роман с Мареком? Ох, I am great ! Но, пожалуй, интересней всего, как «Яшик» собирается выкручиваться, возможности-то широки - от «это не то, что ты думаешь» до «ты сама во всем виновата». Чистое синема, просто Мария отдыхает. Телефон молчит, звоню сама, но не изменщику, а подруге – надо же с кем-то заболтать неприятность.
Диля вроде меня, женщина сложной судьбы, то есть понимает что к чему и заводится с полоборота:
- А ты думала, чего он там сидит? Я тебе говорила, между прочим! А ты чего сидишь? Тоже мне, овца безответная! На меня обрушивается шквал схожих примеров, случаев и ситуаций, из которых самые яркие и показательные те, где главным героем выступает дилин муж. К месту припоминается история, как лет пять назад подлец спутался с девицами из заезжего кордебалета, и звучит крылатая фраза: «И тогда я сказала: на каждый его кордебалет я отвечу духовым оркестром!». Еще часа полтора мы обсуждаем, как негодяй будет выкручиваться, и что прямо сейчас мне не стоит терять ни минуты и незамедлительно заняться устройством личной жизни.
Диля не на шутку доверяет гороскопам и советует перебрать все не охваченные мною знаки Зодиака, в частности, присмотреться к знакомым Водолеям, один из которых обязательно возьмет меня на руки и понесет по жизни вместе с детьми и неустроенным бытом. Но ни в коем случае не стоит связываться с Козерогом или, боже упаси, с Девой. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Тем временем Щепкин, оказывается, пребывает в полном неведении относительно скоропостижного конца нашего безоблачного супружества, и названивает мне, удивляясь с кем и главное, о чем (!) я могу так долго болтать. Он-то звонит по делу, желает обсудить со мной возможности перевозки в Москву нажитого за рубежом добра, не влезшего в мою малогабаритную парижскую квартриру, куда я перебралась с детьми после его отъезда, зато весьма уместного в его московской, или, в крайнем случае, на даче в Вербилках. Не выбрасывать же! Хотя выбросить выйдет дешевле. Уже который год я пристраиваю не поместившиеся у меня тумбочки, шкафчики и коробочки по подвалам знакомых и боюсь, что однажды вся эта обстановка свалится мне на шею. По моему хитрому и загадочному тону Яша начинает подозревать неладное. Почта, какая почта? Ничего не знаю, ничего не видел. Какие-такие письма? Ну так посмотри и перезвони!
Не проходит и получаса, как Яша перезванивает, и тут уж, не давая ему и рта раскрыть, я великодушно отпускаю его на все четыре стороны, дескать, проживем мы без него, а вот проживет ли он без нас, это мы еще посмотрим... Когда Щепкину удается наконец встрять, он начинает выкрикивать в трубку, что послал мне вдогонку всю, столь заинтересовавшую меня переписку, которая между прочим, касается экспатриции тех самых драгоценных тумбочек. И в целях разрешения этого многотрудного дела он и обратился к опытной Татьяне Митрофановой (которую, я, конечно же, должна прекрасно помнить по Экспоримпорту, она ведь работала у нас в транспортном отделе с 1965 по 1991 год! Ну, конечно, как-же, как-же, прекрасно помним!), и что он столько не выпьет, чтобы спать с этой самой Митрофановой, и что не такой он дурак, чтобы переписываться с любовницей по мейлу, и что вообще кому он, старый пень, нужен, вернее, ему, старому пню, никто уже не нужен, потому что он давно забыл, как это делается!
- Так что же ты ее целуешь? - саркастически воскликнула я
- А я всех целую, - незамедлительно парировал Яша. - Вот и тебя тоже.
Диля тогда на все это сказала: «Ага! Отвертелся, значит. Все-таки приятно иметь дело с умным человеком!»