Story : Старые знамена

«Ну что ж, пожалуй, пойду в буфет», - наверное, так подумала Виола, мягко потягиваясь. Наш внутренний диалог не всегда внятен. Мы понимаем себя с полуслова, а иногда не трудимся облекать мысли в слова. Время обеда стремительно заканчивалось. Меланхолично взглянула на стопку невскрытой почты: «Пойду». И на этом Виола сохранила очередной пройденный этап в нехитрой компьютерной игре.
При своем высоком росте и базирующемся на крепком фундаменте А-образном силуэте, Виола производила впечатление весьма грациозного и гармоничного существа. В ее облике было что-то восточное, что-то от одалисок, которыми одно время в изобилии населяли свои полотна европейские художники. Повторимся, фундамент был крепкий: широкие бедра, длинные ноги, но не вписывающиеся в общепринятые каноны стройности, а при данном описании, возможно, вгоняющие в тоску. Но нет! И Пушкин бы на них попался, потому что Виолины ноги были потрясающие! И все на них попадались. Животик у Виолы был предметом зависти многих женщин, совершенно непонимающих, как это ей удается сохранить его в персиково-плоском состоянии уже …много лет. А Виола невинно выставляла его на показ, идя, рука об руку с модой на коротенькие топики и презрев офисные порядки. Начальник так ни разу и не решился сделать ей замечание. Небольшая грудь тоже не оставляла воображение без работы. Руки – это отдельная страна. Круглые, волшебные… «Твои руки – пара лебедей». Наверное, поэт имел в виду не птиц вообще, а их гибкие длинные шеи… Виола в юности занималась в балетной студии, ее педагоги сокрушались, когда прощались с нею, диагноз «бесперспективность» и «профнепригодность», но какие руки, какие руки! Гордо посаженная голова – наследство мелкопоместно-дворянских предков и безупречная осанка – наследство балетных мук. Тяжелые веки прикрывают огромные миндалевидные глаза, нежный румянец, не греческий, но аккуратный нос, рот не четко-очерченный, но на пухлой нижней губе такая аппетитная ямочка, что…
Вероятно, складывается мнение, что Виола брюнетка, нет, она натуральная блондинка, с копной пшеничных густых волос, а глаза – голубые.
Виола работала секретарем в небольшой фирме, занятой удивительным бизнесом: из чудо-концентрата французского производства делали чудо-вино, разливали в чудо-бутылки и продавали всем желающим по сказочно высоким ценам. В офисе был маленький женский коллектив: Виола и два менеджера по продажам. Директор постоянно отсутствовал: в ближнем Подмосковье было крохотное производство, на котором трудились четыре алхимика, которые разводили концентрат, разливали, укупоривали и упаковывали. Директор почти неотрывно следил за производственным процессом, а заодно и за алхимиками. Оборудование было не очень интересно для них, хотя и дорогое, а вот концентрат все время норовил перекочевать в домашние условия разведения.
Виола была замешана во вполне легальном и вполне прибыльном бизнесе.
Офис их фирма снимала в Институте по разведке недр нашей родины: три небольших комнатки, соединенных анфиладой. Институт - солидное учреждение, с налетом секретности. Кряжистое бункерообразное здание в 4 этажа стояло в глубоком котловане, так что первый этаж, где в основном и находились офисы, казался полуподвальным. Вокруг высокий забор и еще здание было остроумно упрятано во двор, обступающих Институт со всех сторон безликих жилых высоток.
Институт выстоял в период пересмотра формаций, сохранил штат высококвалифицированных специалистов. Сюда наведывались толпы суровых геологов, и время от времени гоготали в буфете. Идея о сдаче помещений в аренду неожиданно пришла в голову недавно возглавившему Институт пожилому профессору. Но не охотно московские бизнесмены торопились занять удобные помещения, в хорошем районе на выгодных условиях. Дело в том, что налет секретности был и в голове пожилого руководителя – он не разрешал проводить Интернет в офисы, для путешествий в сети в Институте была оборудована специальная комната, ключ от которой всегда можно взять у вахтера, но вот попасть за один из четырех компьютеров было практически невозможно. Поэтому, в здание Института вселились фирмы, ценящие в первую очередь обычную реальность и связавшие с ней свое дело, а виртуальная реальность оставалась для них всего лишь игрушкой, а таких в Москве не много…
Виола закрыла на ключ офис, прошла через небольшую бывшую приемную и вышла в коридор. Коридор был длиннющий, он опоясывал по периметру весь Институт. Множество дверей с обеих сторон и только рядом с входом в Виолин офис – небольшая ниша, предназначение которой никто объяснить не мог. В глубине висела большая картина. Когда в вечно темном коридоре появлялась лампочка-однодневка (что-то с проводкой…), то можно было рассмотреть полотно, славящее свободный труд советских монтажников-высотников. Под картиной стоял маленький пухлый и пыльный диванчик, на котором никто никогда не сидел.
Виола почувствовала, что в нише кто-то есть. И в следующую секунду чьи-то руки крепко схватили ее и потянули в кромешную темноту ниши…
(продолжение следует)