Сэмо : Трагическая песнь Панды

Я по жизни человек отзывчивый. Друзьям-знакомцам помогаю охотно, кто-то вот – за бабло, а я — так, ради самого процесса, искусства и общей движухи.
И вот недавно придумали у нас в Е-бурге (я даже и не знал, кто) автомобилисты одну игру: кататься на своих авто по улицам города, но не просто так, а от этапа к этапу. Организатор легенду придумывает, набирает волонтеров стоять, чтобы на этапах стояли и приезжающим командами раздавали шарады разные, отгадав которые, эти автомобилисты-полуночники узнают, куда же им рвать свои авто-жилы дальше.
В общем, подписался я на эту затею сходу. На рулить и загадки разгадывать, а стоять на этапе, с 11 вечера до часу ночи, и всем активистам этого спорта каверзные вопросы задавать.
А тут как раз память моя сделал выверт и я отразил, что в этот же день с 8 вечера традиционный «Бал прессы» намечается, аусвайс пригласительный я уже надыбал: иди и бухай, как говориться, а тут – такое обещание.
И еще холода обещали ацкие, поэтому я в раздумьях выставил Антохе-организатору ряд условий. Мол, согласен стоять до последнего, но только, если мое место будет недалеко от центра города, чтобы я успел побывать на бале прессы (на слове, «побывать», я слегка хохотнул) и добежать до этого гребанного этапа без опозданий; и если, на случай холодов (да вы поглядите на мои драные кеды!) я бы имел полное право отогреваться водкой.
Антоха че-то себе покупекав, сказал: заметано, без бэ!
Так на следующий день я узнал, что на меня напялят костюм Панды и я буду сидеть на ветке в центральном городском дендрарии. Я был в восторге, а хули, в ксотюме панды, подумал я, тепло как в скафандре, а как ссать и курить, можно будет разобраться уже на месте полетов.
— будет одиннадцать команд. Вот тебе, Сэм, одиннадцать шарад, тебе нужно и раздать всем командам. А потом, как пройдет последняя – обзвониться мне. Мы тебя подберем.
— заметно, — сказал я, и отчалил на бал прессы с твердым намерением просто поручаться там с друзьями и знакомыми, опрокинуть пару рюмок коньяка и свалить.
Не получилось чуть-чуть, однако совести хватило на то, чтобы успевать поглядывать на часы и отказаться от последнего пивного стакана, в который наливал глинтвейн. Х-е. напиток уже успел остыть.
По дороге к точке сбора (походняк мой был уже не представить себе какой танцующий) и на счастье-беду задержал меня встречный ветер, хороший знакомец.
— будешь?
— а то!
Твердого оказалось с виду вообще по краполям.
— Он забористый, не ссы, сказал товарищ.
И задымились камешки в радиоантенне, вдохнуть-и-не-дышать в стиле «гипоксия - наш друг».
Мир вокруг меня не изменился, но я не стал предъявлять знакомцу, что он мне подсунул какой-то явный шлак для пионеров. Дареный конь – не троянский, хули.
На месте встретились. Костюм панды оказался комбезом из черно-белого, в меру волосатого бутафорского меха. «Как в нем ссать?», подумалось мне, но я мужественно облачился. Но компбез-то – ладно детство и семечки , главным высадом стала гигантская голова, которую водрузили мне на плечи, как шлем водолазного скафандра. Смотреть полагалось через пандовы буркалки, зрачки которых были черны и начинали ацки двоится при попытке фокусировки, а белки (то бишь склеры) оказались забраны мелкоячеистой сеткой. Через эти два забрала я в ближайшие три часа и должен был наблюдать окружающий мир.
Накрапывал ипотентскй дождик, а зонта мне не полагалось, сиди на ветке и вся делюга. Организаторы умчались по иным этапам. Я остался ждать автомашин, гадая, разрешено ли панде путь не шароебица, то просто сидеть на ветке дерева.
Капли дождя скапливались на глазах панды, свет фонарей преломлялся, что значительно ухудшало мои зрительные возможности, искажало их.
И тут я почувствовал, как меня начинает не по детски так накрывать слуховые и визуальные глюки.
Это сейчас я не совсем уверен в том, видел ли кого-то.
Но тогда перед моими вытаращенными, пандовскими глазищами предстал человек с низко надвинутым на лицо капюшоном, был ли у него в руках посох – бог его знает.
— Ты кто? Чо здесь делаешь? – спросил меня человек.
— Н дереве, епт, сижу, я панда, — не растерялся мой удолбанный мозг, — а ты кто?
О чем бы разговаривали после этого, помню смутно, но, кажется, он представился сторожем этого дендро-парка, а я ответил что-то вроде, «ебали мы и сторожей!».
После этого произнесенного заклинания, человек с низко надвинутым на лицо капюшоном ускользнул в темноту с поля моего зрения. Я было стал задумываться, «а был ли мальчик?», то есть, не приглючился ли мне этот странный сторож.
Но размышлять вскоре стало некогда, я приметил приближающийся свет автомобильных фар. Заебись, подумал я, как же эта команда быстро до меня добралась.
Но когда я услышал характерный визг тормозов, мне остро захотелось сократиться до невозможности, стать хитрючей невидимкой. О, да, моя измена была неслучайной.
«Так резко тормозят лишь те, кто гоняет на казенных точилах, — пронеслось у сменяя в голове», - «ТАК РЕЗКО ТОРМОЗИТЬ МОЖЕТ ЛИШЬ МЕНТОВСКАЯ УПАКОВКА!».
И действительно, ко мне направлялись два. Паника росла. Я было оцепенел как кролик перед удавом, но ментовский возглас «Стоять на месте!!», сорвал меня с ветки.
И понеслась.
— Панда, стоять! Стоять, панда! — кричали мне в спину, а я гигантскими прыжками, то и дело поддергивая длинныештанины своего комбеза, ломился через кусты парка, поперек дорожек, только и думая о том: «Блять, я же панда! У меня же при себе НИКАКИХ документов! Бля, что я скажу ментам? Бля, у них автоматы!!»
И я несся по парку с каким-то диким ревом. Зашкерился за кустами.
Серце как бешенное колотица. Оторвался, думю, смотрю, блять, все подсказки растерял. И – главное! – я то затаился, а вдруг менты тоже где-то засаду устроили?
Паника, сука, была рядом и когда наконец до меня доехала первая команда, я опять подумал, что это менты и со всей возможно скоростью, постарался скрыться от них. А они с гигканьем (подумал, что все это шоу входит в правила игры) понеслись за мной. Да еще видеокамеру с собой прихватили.
— Настигли-таки суки, - устало подумал я, прижимаясь спиной к дереву и окидывая взглядом обступившую меня толпу. Свет от камеру был мне в затуманненые глаза.
- Панда! Панда! Мы тебя догали! Отвечай, ЧТО нам делать дальше! – тормошили меня.
«Бля, дак это свои!» - пронеслось у меня в голове и я заорал:
- АААААА!!! Кругом менты! Это ЗАСАДА! Гасите фарыыы!
И опять побежал.
Настигли меня быстро. На этот раз это был главный организатор ночных гонок Игнат. Говорят, что когда ему позвонили и сказали: «Мы в дендро-парке, здесь бегает угандошенная чем-то панда, мы ее еле поймали, что там делать дальше?» — он посерел и тихо сказал6 «Так, это не по сценарию…»
— Панда, сука! Где подсказки?? Ищи, панда! – в гневе Игнатий был страшен, - Где ты их проебал?
Я же, сняв наконец с себя эту задолбавшую меня пандовскую голову понуро отвечал:
- Где-то там… Или там?
- Бля, ты хоть помнишь, где шароебился?
- Нет, конечно, как тут упомнишь все, если менты были, понимаешь, менты! Сначала – сторож, потом – они. Ну, я и дал деру.
В итоге проебанные мной подсказки мы так и не нашли, но игру надо было выправлять. Я вновь надел на себя голову панды. Мы вышли из парка.
- Так, садись на эту качелку. С тебя ничего не требуется. Будешь просто злоебучим экзотическим животным! – велели мне.

Я присел и стал покачиваться. Мне было грустно. Меня попускало. Однко душа требовал действия. Поэтому вскоре я, заложив руки за спину, деловито прохаживался вокруг каждой команды, пристально вглядываясь своими неподвижными буркалами в лица участников гонки.
- Блять, скажите кто-нибудь этой зверюге, чтобы она на меня так не смотрела! – пожаловался один автогонщик.
А потом приехала команда из ЛДПР с флагом и прочей трехоммуницией. Вроде бы с ними я говорил по политике и революции, а может быть просто травил анекдоты или жаловался на милицейский произвол.

P.S.

Сэмо - Панда:
накуреная, пьяная
в Уральском Дендропарке
на дереве висящая
на качелках грустящая
голову под мышкой держащая
потерявшая хлебные карточки
Грустно жить пандам на урале!