Лев Рыжков : Коня на скаку-2

Директор школы Павел Иванович ебал литераторшу Екатерину Юрьевну грубо, но вежливо. Ебал, словно говоря: «Вот, Катя! А вы-то меня старым козлом, поди, считали, да? А я-то еще ого-го! И вот так могу, и этак!»
Однако никаких поцелуев в губы. О нет! И перехода на «ты» тоже не будет. Между начальством и подчиненными должна сохраняться дистанция.
Грудь у Кати была пышная. Она превосходила собою все догадки директора (отдавшего биологии немало лет преподавательского стажа). Роскошно большая, ослепительно нежная. Павлу Ивановичу хотелось присосаться к ней - и чмокать, чмокать… Как младенцу. Только что это за младенец такой - пятьдесят два года и плешивый?
Катя стонала, приговаривая: «Милый! Милый!» Что, не ожидала настоящего мужика-профессионала?! Ха-ха!
Павел Иванович все-таки изловчился и цапнул сосок губами. Невыразимо приятно стало. Что может быть лучше, чем держать во рту этакую роскошь?! И Павел Иванович радостно зачмокал.
- Павел Иванович!
Что это за голос? Откуда здесь посторонние? Какого, простите, ху…
- Павел Иванович?!
Голос - командный, наработанный, лязгающий. Стальной звон негодования сменяется шепотом. И кажется, словно шипит змея. Ничего хорошего такой шепот не предвещает… И что эта змея здесь делает?
- Павел Иванович! Вы что? Дро… э-э, мастурбируете?
Директор школы открыл глаза. За спиной у него стояла завучиха Зоя Антоновна. Ее глаза под очками были распахнуты настолько широко, что казалось, будто на носу у Зои Антоновны не очки вовсе, а аквариумы. В которых плавают с удивленным выражением глаза-рептилии.
Павлу Ивановичу не верилось, что его застукали с поличным. Этого не могло быть! Ведь даже задвижку на двери он закры… А вот и нет! Забыл-с…
Это был кошмарный недостаток школьного здания. Имелись туалеты для мальчиков, для девочек. Для преподавателей отводились отдельные сортиры с буквой «П» на двери. «Преподавательские», значит…
Павел Иванович постарался прийти в себя. Это не получалось.
- Я, Зоя Антоновна, - начал он важно. Но весь кураж вдруг улетучился - от одной кривой ухмылки этой падлы. И Павел Иванович сбился, замямлил: - Вообще-то я справлял естественную малую нужду… Вот… И некрасиво, знаете ли…
- Вы, Павел Иванович - аморальный тип! - сказала завучиха.
По ее лицу Павел Иванович понял, что фразу эту она вынашивала долгими годами. Лелеяла в душе, поглаживала. Ночами спала и видела, как произнесет ее. И вот - уникальная возможность..
Завучиха гордо ушла по коридору. Зачем тогда, спрашивается, заходила? Знала, что не заперся? Выслеживала?
…В кабинете Павел Иванович сидел, будто на иголках. В голове вертелось одно, унылое: «Пиздец, пиздец!» Взять, и вот так разом перечеркнуть весь многолетний педстаж! А все Екатерина Юрьевна эта, будь она неладна! Зачем в таких коротких юбках на работу ходит? О чем учеников заставляет думать? У них же, прыщавых, только это и на уме.
«У тебя, старый хрен, тоже!» - проскочила угрюмая мысль.
Прошел один урок, другой. Притихший Павел Иванович обхватил голову руками. Он запачкал розовую лысинку чернилами от ручки, даже не заметив этого. Что же делать? Что же делать?
Он представлял, как скабрезно судачат дамы в учительской. Как стерва эта молодая, биологичка Лариса Дмитриевна, утверждает, что именно их «аморальный» директор названивал ей в секс по телефону. И что она его узнала…
В голове проскакивали мысли - одна страшнее другой. Ведь у него, Павла Ивановича, есть доступ ко всем помещениям школы. В том числе и к тому, где преподаватель ОБЖ хранит оружие. Найти то, которое стреляет настоящими патронами, вышибить себе мозги.
Павел Иванович вспотел. Другого выхода, однако, не видел.
На негнущихся ногах, объятого ужасом, его вынесло из школы. По пути не повезло столкнуться с Зоей Антоновной, увидеть ее торжествующую усмешку.
…Не настало еще время обеда, как Павел Иванович напился в хлам. Сделал это в гнусной чебуречной, где бухали работяги. Один из них отобрал у щуплого и интеллигентного Павла Ивановича целый, ненадкушенный чебурек. Когда же директор школы возмутился, ткнул прямо в очки жирной, грязной пятерней: «Ша!»
Позора за сегодняшний день накопилось не на одно харакири.
Проснулся уже под вечер, у себя. В аккуратной и постылой квартире старого холстяка. И тут же раздался звонок в дверь.
Павлу Ивановичу было страшно. Наверняка это пришел курьер из гороно. Принес известие о том, что он, Павел Иванович, уволен с позором. По статье. Не сегодня завтра скандал раздуют журналисты. И Павла Ивановича решат посадить.
А, может, это уже милиция?
Но нет - это оказалась всего лишь Екатерина Юрьевна. Из-за которой все, если разобраться, и произошло. Что ей надо?
- Павел Иванович! Вы, конечно, извините, - сказала Катя. - Можно я зайду?
- Заходите, - Директор, хотя и не терял подозрительности, все-таки оттаивал.
- Я вот вина вам принесла, будете?
- Буду, - мрачно сказал директор.
Разлили. Выпили. Павел Иванович подумал, что когда-то он к Кате пытался приставать. И сейчас литераторша начнет требовать денег. Не то школьная общественность узнает еще и об этом.
Но нет. Катя, оказывается, думала совсем о другом.
- Вот вы совсем один живете, - начала она. - Бедный вы, жалко мне вас…
- Что ж, жалейте меня, - зло выдохнул Павел Иванович. - Помогать еще мне давайте!
- Так я затем и пришла! - сказала вдруг Катя. - Давайте я вам дам!
- Что?! - вскочил Павел Иванович.
- Ну, чтобы вы не грустили! Человек-то вы хороший!
Павел Иванович метнулся к двери, открыл ее. В подъезде не было никого. А! Так, значит, диктофон у нее в сумочке.
Когда он вернулся на кухню, Катя спокойно сидела и допивала из бокала сухое вино.
- Я, Катя, ценю ваше предложение, - сбиваясь, начал Павел Иванович. - Но принять не мо…
- Да не провокаторша я! - возмутилась Катя. - Я просто вам помочь хочу!
И взяла его за руку.
…В постели Павел Иванович, пожалуй, показал себя не на высоте. Одышка мучила, да и сердце стало колоть. Да и ничем особенным он, робея и боясь, не блеснул. Блеснешь тут, когда вдруг да обманула литераторша? Диктофон все записывает у нее. Или даже видеокамера! И до оргазма он Катю не довел. Так, повздыхала она чуть-чуть.
Потом они, стесняясь друг друга, допивали вино на кухне. Павел Иванович проникся трагичностью чувства того, что перешел Рубикон. Ему казалось, что он падает в пропасть, дна которой еще не видно. Что вот сейчас он перечеркнул всю свою жизнь.
- А по поводу того, что вас утром заметили… - вдруг, робея, сказала Катя.
- Что?! - вынырнул из задумчивости директор.
- Ну, что Зоя Антоновна всем рассказывала… Так я придумала, как вам быть. У меня подружка - медсестрой работает. Она вам, хотите, справку выпишет?
- Какую еще справку? - горько усмехнулся Павел Иванович. - Что я - сексуальный маньяк?
- Зачем же? - похлопала ресницами Катя. - Что вы больны простатитом. И врач прописал вам специальный массаж. Прямо завтра могу сделать. И не Зои Антоновны это будет собачье дело. Хотите?
- Хочу, - дрогнувшим голосом признался Павел Иванович.
…Несколько минут он смотрел в окно вслед уходящей Кате. Цокали ее каблучки. Она не оборачивалась.
- Святая! - шептал Павел Иванович, неожиданно для себя плача. - Святая!
Давно ему не было так хорошо и легко.