Mighty Daemon : Больной Петя и все, все, все

“When I come around…”
Green Day

“Someone kick me out of my mind
I hate these thoughts I can’t deny”
System of a Down

Кр. – с.т.
Народная мудрость

Петя свихнулся в среду. Правда, осознал он это гораздо позже. Еще во вторник Петя был пышущим здоровьем и энергией бодрячком, а в среду утром у него заболела голова. Сначала он пытался не придавать этой боли никакого значения. Он ходил, бегал, разговаривал, ел – все как обычно. Кроме одного но. Петя никак не мог уснуть. Как только он ложился в кровать и закрывал глаза, боль пронизывала все Петино тело от затылка до пяток. При хорошем раскладе, проворочавшись до рассвета, Пете удавалось задремать на час-другой. Но хороший расклад выпадал отнюдь не каждую ночь. Потом начались видения. Петя не всегда мог отличить сон от яви. Однажды Петя проснулся в холодном поту. Ему снилось, что он играет в шахматы и безнадежно проигрывает. Пете был нужен тот самый ход, который перевернет все течение игры. В голове возникла тягучая, как жвачка, мысль о том, что если ход не будет найден, то Петя не только проиграет в шахматы, но и лишится чего-то невообразимо большего. К счастью, это оказалось только сном.
Прошла неделя. Потом другая. Пете не становилось лучше, и он пошел к врачу. Доктор, приятная миловидная женщина среднего возраста, внимательно выслушала его, потом выписала несколько направлений на анализы и прописала успокоительное. Удивительно, но лекарство помогло. Правда, только от боли. Голова болеть перестала практически сразу. Вот только бессонница никуда не уходила. А еще появились всякие пугающие Петин ум мысли. Фобии. Иногда ему хотелось спрыгнуть вниз с балкона или бросится под машину. Конечно, Петя этого совсем не желал, но внутри него завелся какой-то маленький анти-Петя, который обладал всеми неприсущими основному Пете качествами. В конце концов, он четко понял, что может скоро умереть. Эта мысль Петю не обрадовала, и он принял решительные меры по устранению губительного влияния анти-Пети и других дестабилизирующих факторов на организм. Первое, что пришло ему в голову, был тотальный самоконтроль. Эта мысль вдохновила Петю, и даже на какое-то время ему стало лучше. Однако, где-то через неделю, он осознал, что если не будет контролировать свое дыхание, то задохнется. Умереть от удушья не хотелось, и Петя начал дышать сам, сознательно. Никакие мысли о том, что как-то он дожил до своих 25-ти и не задохнулся на него не действовали. Страх перед удушьем сковал Петю, и единственное о чем он мог думать было – вдох, выдох, вдох, выдох. Теперь хорошо и спокойно Пете было только во сне. Там он почему-то напрочь забывал о своей обязанности дышать. Ему снились широкие песчаные пляжи, полные пышногрудых красоток, ансамбль кубинцев, переодетых мексиканцами, играющий «Кукарачу». Жизнь во сне была прекрасна и удивительна. И даже первые секунд 5-10 после пробуждения. А потом навязчивая мысль о дыхание накатывала снова, и покрывала Петю тягомотной обязанностью.
Петя был настолько занят вдохами и выдохами, что все остальное ему стало в тягость. Друзья, родные, знакомые, коллеги по работе, в общем, все его окружение явственно ощущало Петину неадекватность. В результате, все закончилось до боли предсказуемо. Петю, с диагнозом «нервный срыв» положили на лечение в психиатрическую больницу.
Особенно подсуетились его родители. Они выбили Пете шикарную двухместную палату с телевизором, душем и холодильником. Пете давали лучшие импортные лекарства, а каждое утро с ним проводила корректирующие сеансы молодая, но уже достаточно известная в узких кругах, психотерапевт Оля.
Палату Петя делил с Николаем. Николай был звездой местной футбольной команды. Причем звездил он настолько сильно, что его уже давно собирались продать в «Барселону» или, как минимум, в ярославский «Шинник». И вот, когда переговоры с очередными купцами уже двигались к счастливому завершению, Николай тоже чуток двинулся по фазе. Видимо сказались высокие нагрузки и наследственная предрасположенность к нервно-психическим заболеваниям. Николай тронулся на почве страха умереть от сердечного приступа. Случилось все просто и банально. Он только-только вылечился от гриппа, и сразу же бросился тренироваться в общей группе. После тренировки доктор команды, обследовав Николая, сообщил, что у него повышенное артериальное давление и небольшая аритмия. Новые для Николая слова сначала ничего ему не сказали, и он попросил доктора объяснить что к чему. Без всякой задней мысли врач поведал, что если сильно много бегать с повышенным давлением, можно запросто получить инфаркт. Что такое инфаркт Николай знал. Благо его прабабка в 96 лет именно с инфарктом угодила в больницу, где схватила пневмонию и отдала богу душу. Николаю отдавать душу пока никому не хотелось, и он начал постоянно прислушиваться к своему организму. Немудрено, что сердце сразу же начало ныть и покалывать.
Сославшись на общую немощь сердечно-сосудистой системы, Николай отказался дальше тренироваться, что естественно, ни коим образом не входило в планы руководства футбольного клуба. Они-то уже давно посчитали, разделили и потратили деньги от продажи Николая, поэтому он им нужен был живым и здоровым. К счастью, доктор в команде оказался настоящим профи. В течение получаса он выяснил реальную причину Николаевой хвори. Тем не менее, объяснить звезде футбола его заблуждения насчет собственного самочувствия врач не смог. Пришлось поднимать старые мединститутовские связи, и отправлять Николая на поправку нервного состояния в психиатрическую клинику.
Николай уже, в общем-то, выздоравливал. Боли в сердце ушли, оставалась пока нерешенной проблема высокого давления. Как таковое оно было у Николая нормальным, однако как только ему на руку надевали тонометр, футболист начинал сильно нервничать, что приводило к учащению пульса и росту артериального давления. Словом, чтобы решить эту проблему, доктора посоветовали Николаю больше гулять. Благо вокруг больницы был разбит огромный парк. Николаю нравилось бродить среди древних дубов, раскидистых кленов. Он любил, нагулявшись, садиться на скамейку и наблюдать за происходящим вокруг. И чаще всего Николай мог лицезреть олигофрена Митьку вместе с его конем Скоком.
Митька был добрым и безотказным слабоумным. Как рассказала Николаю психотерапевт Оля, существует 3 клинические формы олигофрении: идиотизм, имбецильность и дебильность. Идиоты – это совсем потерянные для общества люди. От имбецилов и дебилов еще можно чего-то добиться. Так вот Митька как раз балансировал между имбецильностью и дебильностью. Он сам мог за собой ухаживать и даже был способен к необременительному труду. Митька жил в больнице почти с самого рождения. Был он безобиден и добродушен, поэтому персонал клиники, и особенно женская его часть, относились к Митьке с почти родительскими чувствами. Как-то раз главврач, находясь явно не в лучшем расположении духа, приказал найти Митьке какую-нибудь работу. «А то слоняется, не делает нихера». Персонал озадачился и начал думать. Первой сориентировалась заведующая столовой. Митьке выдали коня и задание – 3 раза в день после завтрака, обеда и ужина приезжать к заднему входу в столовую и забирать нечистоты, а потом отвозить их на помойку. Ну что ж, надо, так надо. Митьке не в тягость. Подружился он с конем быстро, назвал его Скоком, и стал ежедневно приезжать за помоями. А отходы выносили ему 2 медбрата Гога и Толик. И были они знатными разгильдяями. Часто, заигравшись в карты, забывали они вовремя отдать бидоны с помоями Митьке. А Митька-то что – сказали ждать, он и ждет. Под дождем ждет, в снегопад ждет. Жалко стало психотерапевту Оле Митьку. Дала она ему свисток и объяснила, что свистеть надо, как к столовой подъедешь, чтобы медбратья сразу выносили бидоны. Пожалела… Но не знала Олечка специфической особенности Митькиного ума. Запоминал он только 2 команды, и если мозг Митькин получал третью, то одна из первых двух вытиралась. Вот и в этот раз вытерлась команда «ждать бидоны». Митька приезжал к столовке, свистел и уезжал на помойку. Медбратья, услышав свисток, брали бидоны и выносили их на крыльцо. Не найдя там никого, они, матерясь, уносили помои обратно. Потом Митька опять приезжал, опять свистел, и опять отбывал в направлении помойки. Медбратья снова волокли тяжеленные бидоны на улицу, никого не находили, и начинали беситься. В результате, к моменту вечернего приезда, Митьку уже ждали. Били его долго и качественно. Потом Гога отобрав свисток и восстановив нарушенный в мозгу олигофрена порядок команд, оправил Митьку восвояси.
Гога, в отличие от Толика, был, в принципе, незлобным и умным парнем. Работал он медбратом только потому, что находился в академке по причине туберкулеза уретры. Схватить такое мудреное заболевание он смог в общаге мединститута. Так сказать, половые излишества вышли боком. Самое смешное, что учился-то Гога на уролога, и прекрасно был осведомлен о всех заболеваниях и методах защиты о них. Однако не доглядел за собой. Теперь вот совмещал приятное с полезным. Одновременно лечился и получал практический опыт.
Толик, в отличие от Гоги, был конченным уродом. Ему было посрать на медицину вообще и на психиатрию в частности. У него была детская мечта уехать из этой страны в США. Как-то раз в программе «Время» он услышал, что самые богатые люди в этой Америке – врачи и юристы. Здраво оценив свои возможности, он понял, что из всей медико-юридической гаммы ему светит стать только зубным техником. Осознав это, Толик наметил себе цель, и шел к ней сметая все препятствия. Но одно – а именно вступительные экзамены в мединститут, оказалось для него неподъемным с первого раза. Вследствие этого Толик пошел получать практические знания в больницу. Так сказать, решил начать с самых низов. Правда, профессия медбрата не вызывала в нем никаких положительных эмоций, впрочем, как и окружающие его психи. Так что он, смирившись с обстоятельствами, тащил свое ярмо, не забывая при этом, при случае, поиздеваться над больными. За эти издевательства его очень не любила психотерапевт Оля.
Олечка была милой девочкой из деревни. Удивительно, но никто не мог поверить в то, что родилась она и выросла среди коров и свиней. Оля следила за собой. Всегда была стильно одета, наманикюрена. Ее модным стрижкам и укладкам завидовали все остальные сотрудницы. А ее интеллект, манеры, начитанность и острый ум вызывали неподдельную зависть даже у мужчин. В общем, женщина без слабых мест. Ну почти без них. Была у Олечки одна слабость. Слаба была девочка на передок. Любой человек, будь то мужчина или женщина – не важно, который становился ей интересен, сразу же подвергался сексуальным домогательствам со стороны Оли. Причем в данном вопросе она не следовала никакому этикету. Оля тупо и грубо добивалась своего. Хотя, в общем-то, Олин интерес к объекту желаний исчезал также быстро, как и возникал. Так что ей приходилось достаточно часто менять партнеров. Из мужского контингента больницы она не успела дать только Толику. И то только по причине его прыщавости и общей вреднохарактерности. Остальных она резко, не давая задуматься, брала в оборот. Этот же способ, признав недейственность классических методик, Оля применила на двенадцатом сеансе психотерапии с Петей.
И, вы не поверите, но Петя как-то сразу забыл о своем дыхании, и сконцентрировался на оляимении. Олечка и в этом деле была мастерица хоть куда. Ну и Петя оказался не промах. Так что после двадцатого сеанса его выписали. А после сто тридцать второго Петя с Олей поженились. «Просто я тебя всю жизнь искала», - нежна мурлыкала Пете в ушко его молодая жена, - «а теперь нашла». Через год у них родился мальчик. А дальше лучше не заглядывать, чтобы идиллию не испортить.
З.Ы.
Николаю помогли прогулки. Он достаточно быстро вылечился, и отправился играть в лондонский «Арсенал». Честно говоря, там он надолго не задержался, и был сдан в аренду в «Петерборо Юнайтед». Митька до сих пор возит бидоны с отходами на помойку. А вечерами кормит коня Скока кусковым сахаром. Гога поправил здоровье, окончил институт, и устроился работать в крутую частную клинику. Как врач он пользуется большим успехом. Что и говорить – сам был на месте больного, все, так сказать, изнутри знает. Толику удалось попасть за границу. Правда не совсем обычным способом и не совсем в США. Однажды он шел домой с работы, а на площади недалеко от его жилища происходил митинг оппозиции. Как обычно, милиция начала бить неверных, и Толик, абсолютно случайно, попал им под горячую руку. Получив пару раз по лицу, Толик не растерялся и сразу же поехал в больницу снимать побои. На следующий день он вместе со справкой из клиники пошел по иностранным посольствам просить политического убежища. Убежище ему дали бельгийцы. Теперь он живет в Брюсселе и работает там водителем трамвая.