Эр.Вэ. : КАЖДЫЙ ОХОТНИК ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ, ГДЕ СИДИТ ФАЗАН (с)

Тетка неслась с лестницы точно Мюнхаузен на своем ебучем ядре и явно метила в открытую дверь последнего вагона. Ее выпученные глаза и растопыренные руки означали только одно: другого поезда уже не будет никогда, а на работе полыхает стратегическая кнопка, которую надо непременно нажать, иначе муж опять ночевать не придет.
- «Щас наебнется» - только собралась я подумать, как это произошло. Последние метры мадам просвистела на пузе и завершила космическую посадку нешуточным ударом головы о кафельный пол. Хрясссть - о, бля, знакомый звук! С таким хрустом мой дед колол специальными кусачками грецкие орехи для бабушкиного салата «мимоза» или какого-там еще, не помню уже.
- Вот я и говорю: никогда не надо торопиться, - рассудительно заметил Алекс, проводив взглядом полет новоявленного шмеля и ловко увернушись от сумки, которую незадачливая баба метнула вдогонку уходящему поезду.
– Да уж, Алекс, спешка еще никого до добра не доводила, - согласилась я, прикидывая, не пора ли вызывать скорую помощь или это сделает кто-то другой, более расторопный и задушевный. Ага, нашлись доброхоты, защелкали кнопками мобильных. Значит, можно продолжить наш неспешный разговор. Мы-то не боимся опоздать: меня работа всегда терпеливо ждет, даже если у нее на это уходит целый день, а Алекс, считай, уже на посту - он бомж и его рабочее место именно здесь. Он как раз начал рассказывать мне, как пиздато было в Ницце этим летом - и стол и дом на пляже, хуле, тепло!
Мы знакомы уже пару лет. Поначалу он робко кивал всякий раз, когда я пробегала мимо, потом начал здороваться и однажды рискнул перехватить сигаретку. Я протянула ему «Мор», которые когда-то были мечтой каждой советской петеушницы вместе с блескучими колготками и походами в кафе «Космос». Алекс деликатно запустил грязную пятерню в пачку с непотребной надписью «Курение дурно влияет на ваших сперматозоидов» и выудил сразу штук пять...
- Да бери все, - предложила я, видя такое дело.
- Вона как, - задумчиво покрутил он кудлатой башкой, прочитав угрозу.
- Это еще что! У меня таких надписей целая коллекция. Моя любимая, знаешь какая? Что «курение может спровоцировать медленную и мучительную смерть». Будь я Минздрав, заменила бы слово «смерть» на «жизнь».
- Да, это сильно, - согласно кивнул Алекс.
Не скажу, что с тех пор мы подружились, но завидев его благодушную физиономию, я обязательно приторможу поболтать о том, о сем. Летом он при загаре, зимой при бороде, но неизменно с бутылочкой и в хорошем настроении. Такое впечатление, что дела его не так плохи и здесь он находится исключительно ради забавы или с целью научного эксперимента.
Вот и сегодня – стоим, покуриваем, несчастную тетку подобрали и уволокли медработники, Алекс, прихлебывая из бутылочки, травит очередную байку, я поддакиваю, и на меня неодобрительно косятся всякие чмары, будто соскочившие с рекламной картинки «Эрик Бомпар»: «Наш кашмир - это коза, состоявшаяся в жизни». А я - кто? Вот интересно. Коза? Да и состоявшаяся ли? Непонятно вообще. Или вот Алекс, к примеру, состоялся? Я гляжу на него и живо воображаю себя на его месте...
Как говорится, кто малым довольствуется, тот богом не обижен. Стоять у лестницы не самое обременительное занятие, гораздо хуже топорщиться на коленях в переходе или таскаться по вагонам с нытьем, а то и с нелегким баяном. Люди скользят по мне равнодушными взглядами, но чаще делают вид, что я вообще человек-невидимка. Они в упор не замечают ни мои обоссанные портки, ни прокуренные зубы, ни грязные мешки с нажитым скрабом, умещающимся в трех пакетах, перевязанных тесемкой. Людям так удобней. Я вижу свое отражение в их глазах: опустившийся человек с сальными патлами, разваливающимися башмаками и раздувшимся от пьянства ебалом. Разумеется, от меня несет мочой и потом - нос воротят, хуле, не нравится! Это они еще не знают, что в прошлом году я проломил башку своей сожительнице... А какого хрена было таскать мои сбережения? Саданул разок, кто ж знал, что она такая чувствительная цаца... Чтоо?! Ах, это Алекс балагурит над ухом.
Тьфу-ты, довольно мрачная картинка мне пригрезилась. Или нет? Не такая уж она и мрачная.
– Слушай, Алекс, а давай опять махнем в Ниццу. На недельку. Нет, лучше не в Ниццу – мерзкий городишко, терпеть не могу. Скушнее него только Женева. Куда бы нам поехать в самом деле... Надо в тепло, понимаю. Хочешь, я повезу тебя в Каркассон? Ведь ты там не был. Тебе понравится. Это чуть ли не самая старая сохранившаяся крепость. Весь город -сплошные развалины, ты будешь чувствовать себя, как дома. А хочешь, махнем во Флоренцию? Будем валяться на травке у Понто Веккио, поссым ночью в фонтан рядом с Давидом. И ты наконец увидишь эту бабу – точно твоя бывшая сожительница - медузу Горгону. Ты ведь знаешь, кто это? Ты же ходил в школу и у тебя тоже была бабушка, которая рассказывала тебе всякие сказки. Блять, ты не поверишь! Это красивая женщина. Только мертвая, потому что ей голову отрубил Персей. Он тоже красивый, но ему положено. Челлини сделал этой медузе такое лицо, как будто она спит спокойным сном... А фигура... Охуеть!! Я тебе точно говорю. А хочешь, поедем в Барселону? Я давно туда собираюсь - посмотреть на дома Гауди. На картинках они похожи на эти сраные слагмиты-сталактики, даже не спрашивай меня, что это такое. Алекс, а ведь еще есть Венеция - город, где хорошо ебаться...
- Гыгы, - хохотнул Алекс и вернул меня на землю. Впрочем, поздновато – я уже разогналась.
- Правда, Алекс возьми, а? Насчет ебаться, я, конечно, погорячилась. Но деньги у меня есть, не сомневайся...
- Ты чо, дура штоле? – ответствовал человек, которому я предложила быть моим попутчиком в теплые края.
- Наверно, раз такое тебе предлагаю. Не знаю, чего это вдруг меня разобрало. Как бы тебе объяснить... Понимаешь, вот эта баба, которая щас навернулась. Я могла бы запросто быть на ее месте. Эта вечная гонка. Как мне надоело все время куда-то нестись, продираться сквозь толпу белых воротничков с воплями «Пустите даму, сволочи!». И дальше что? Держаться за место под лампочкой и зарабатывать дешевый авторитет у коллег экзотическими серьгами и крылатыми выражениями... Или еще лучше: нарожать детей и обсуждать с другими мамашками, сначала, кто как покакал, а потом, кто как нахамил... Ай, хочу все переменить. Да! Все! И ты можешь мне помочь, между прочим.
- А что ты умеешь делать? – деловито оборвал меня Алекс, – Вот моя сожительница, прости хоспидя, умела готовить из требухи рагу по-польски и еще могла отсосать на спор у кого хошь, даже у импотента. А ты что умеешь делать, коза? За такое хочешь взяться!
Мдя, сложный вопрос. Пожалуй, импотента мне не потянуть. А готовить тем более - не мой профайл. И тут меня осенило.
- Алекс, я умею рассказывать истории. Всякие, разные...
- Ха, это каждый дурак умеет! – хмыкнул Алекс, - тоже мне шыхрезада!
- Э, неееет, не каждый. Давай так, я буду рассказывать тебе одну историйку в день. Неделю, ага. А потом, может, и сама передумаю с тобой ехать...