Француский самагонщик : НОЧЬ

Поздний вечер, начало двенадцатого. Шторы не задернуты. Геометрия светящихся окон спального района во всей красе. Дальше еще один такой же район. Чуть правее змеиный изгиб фонарей на МКАДе.
Окно приоткрыто. Где-то, кажется, парой этажей ниже, бубнит телевизор. И, отдаленно, тяжелый, как шум волны, набегающей на берег и никак не добегающей до него, чтобы отхлынуть, – гул шин.
На столе вынутая из микроволновки тарелка с тушеным мясом и овощами, черный хлеб, стопарь, только что извлеченная из морозилки бутылка водки. Открыть… налить… и –
Стоп. Отмотать часов на двадцать назад.
…………………………………………………………………………………………………………
Ночь. Темно, тихо. Часа два, а может, три. Смотреть на часы нет сил – тошно. И с каждой минутой всё хуже. Всё хуёвее – так точнее.
Дотянуться до выключателя, зажечь свет, почитать – нет, тоже тошно. Телевизор включить – тем более. Ради одного-единственного поднялся бы – выпить. Но дома ни грамма алкоголя, как-то всё неожиданно кончилось. И не снарядился, мудак, к ночи.
А сна ни в одном глазу.
Физически всё в порядке – ничего не болит. Но на душе хуёво как никогда. Сгусток мрака в темноте (спижжено у Аксенова).
Всё яснее – жизнь погибла. Вот эта, например, проблема на работе: надо договориться с поставщиками о новой логистике… Хуй же договоришься, к бабке не ходить. В срок, во всяком случае. А это значит – пиздец, причем полный. Шлеп – каменюка на сердце.
Или вот эта хуйня: с клиентами, которым то ли надо что-то, то ли не надо. Ясен перец, никогда ничего и не прояснится, а без этого всё делается бессмысленным. Шлеп – еще каменюка. Мокрая и холодная.
А это… и это… и вот то…
Хорошо хоть в семье проблем нет. Только кому в семье такой нужен?
И – совсем тайное, и хуже этого нет: не видел ее уже четыре года и восемь месяцев, с того февральского вечера. И никогда – никогда! – никогда больше.
Жить незачем…
Глаз открывать не надо – вон слева дверь на балкон. Этаж достаточно высокий. Несколько секунд, и конец мучениям.
Появляется некая вторая личность. Отстраненно, холодно наблюдает, прекрасно понимая, что всё это пустяки, полная хуйня, всё это – просто ночь, что утром всё будет совсем не так, и день завертится, как обычно, и всё покатится своим ходом… И интересно – этот вот, который не может заснуть, потому что, долбоёб, о «снотворном» не позаботился, и мучается – он правда сейчас встанет и пойдет на балкон, чтобы сигануть оттуда? Он оденется или так в трусах и сиганет?
Господи, что в голову-то лезет…
А вот и третья – этой даже ничего не интересно, она просто смотрит на первые две и фиксирует без каких-либо эмоций.
Ап, бля! В баре-то есть, есть! Чуть початая бутылка израильского ликера «Вишняк»! Початая только чуть - потому, что пить это невозможно, весь организм слипается в какой-то мармелад. Ну? Нет, даже подумать об этом – еще тошнее. Водки бы… Или текилы…
…………………………………………………………………………………………………………
…Утро. Вроде живой. За окошко не тянет. Растроение личности прошло – один. Но впечатления сильные.
Ну, погнали, дела не ждут.
…………………………………………………………………………………………………………
Поздний вечер, начало двенадцатого. День прошел как обычно. За окном пока жизнь. На столе мясо, овощи, хлеб, поллитровка водки. Она провела в отделении глубокой заморозки минут десять – не ледяная, но слегка охладилась. В холодильнике еще две литровых, бар ломится – две бутылки коньяку, две текилы, шесть бутылок вина. Но сейчас нужна именно водка. Даже хорошо, что она не ледяная.
Открыть… налить… пошла…
И еще. И еще. Теперь закурить. Жить можно.
Еще, еще, еще. Всё, кончилась. Можно ложиться. Сон без сновидений обеспечен.
…………………………………………………………………………………………………………
Поздний вечер, уже следующий. Ладно, уменьшить дозу – нельзя же каждый раз по полкило принимать. Граммов двести, и хорош.
Готово. Можно ложиться. Только – легкое опасение: достаточно ли?