Камасутров Саша : Венец эволюции

Корабль мягко приземлился на поверхность планеты. В месте приземления растительность преимущественно была представлена высокими кустами, изредка глаз выхватывал из моря кустов верхушки деревьев. Представителей фауны, которые, возможно, существовали, пока не наблюдалось.
Костюшин, недавно принятый в коммунистическую партию, всячески стараясь скрыть волнение, делал внушение комсомольцу Бурыкину:
- Вы, Бурыкин, несознательный товарищ. Смотрите, какой у Вас грязный скафандр! А если нам предстоит войти в контакт с местными жителями? Что они подумают тогда о наших комсомольцах?
- Мне чота глубоко до пизды, чо там они подумают. И вообще, я уже говорил – не нравлюсь – исключайте на хуй из комсомола. Ебал я эту сомнительную привилегию делать доклады по субботам… - огрызнулся Бурыкин, нервно поглаживая кобуру бластера.
- Вера, ну скажите хоть Вы ему! – фальцетом вскрикнул Костюшин, обращаясь к круглолицей веснушчатой комсомолке, которая, примостив на коленях плазменную пушку, меняла в ней какую-то деталь.
- Блядь! – выругалась Вера, уронив что-то на пол, - Ну какого хуя Вы лезете каждый раз со всякой хуйней, когда я блядь эту хуйню хуярю?!
- Да он сука блядь реально на хуй заебал, - надулся Бурыкин.
- Товарищи! Ну посмотрите, как вы говорите! Уже и не понять ничего за всеми вашими матами-перематами, - не унимался Костюшин, - все детали у вас то «хуйня», то «поебень», то «мудотень»… Вы же уже их настоящие названия забыли!
- Ни хуя мы не забыли, - попробовал возразить Бурыкин.
- Да? Ну, вот это что за прибор? – подскочил к Бурыкину Костюшин, ткнув пальцем в терморегулятор на стене.
- Ну это блядь… Как его сука? Ну типа печка, да и в рот я ебал как эта хуйня называется, лишь бы не искрила, как в прошлый раз.
- Да ладно, Костюшин. Ну чо ты приебался-то в натуре? Пацан итак мандражирует, - закончив с пушкой и поднявшись на ноги, сказала Вера.
- Вы правы, Вера. Это все проклятые нервы. Простите, - слегка покраснев, тихо сказал Костюшин и забросил пулеметную лямку на плечо.

Перед кораблем уже выстроилась делегация аборигенов. Одеты они были безвкусно: под пиджаками с подвернутыми рукавами были майки с цветными надписями, на ногах тапочки «шанхайки», или кеды. «Совсем не развитая форма жизни», - расстроено подумал Костюшин и включил универсальный переводчик.
«Церебральное, категорически приветствуемым будь! Если оголтелое вы будете Дима Билан расстройство – тяжелое в последствиях не заставит себя ждать, и теплое, коричневое», - прозвучало в наушниках.
«Чо за хуйня?!» - рассердился Бурыкин и, вытащив из кобуры бластер, пальнул в рот говорившему аборигену, у которого сразу лопнули глаза, и пошел дым из ушей. Вера тут же пустила несколько шаров плазмы в толпу. Чуть погодя быстро заговорил и пулемет Костюшина. Делегация существенно поредела. Добив оставшихся, пришельцы перевели дух.
- Ну, что скажете, товарищи? – с хитрым прищуром поинтересовался у коллег Костюшин.
- Хуй ровесников не ищет, - выпалила Вера.
- Заебался чота, - сказал Бурыкин.
- Сучка не захочет, кобель не вскочит? – уточнил Костюшин.
- Хуй сосать – не в рот ебаться, - вздохнула Вера.
Бурыкин тактично промолчал.