Swelena : Белка

Вчера ко мне на подоконник белка запрыгнула. Орехов с собой принесла, сидит с той стороны, орешки грызет, глазками своими на меня лупает, но не говорит ничего и знаков не показывает. Молча грызет. Ну, у меня через три часа нервы не выдержали, я форточку открываю и кричу ей: чего пришла-то? А она сидит, и орешки так ненавязчиво грызть продолжает. А скорлупу от орехов между прочим прямо под окно мое бросает. Я форточку-то захлопнула, а сама думаю: Вот соседи утром проснуться, а уних на подоконнике скорлупа от орехов горкой свалена. Что-то они подумают…?
А белка сидит. Ну, думаю, ладно демонстративно не буду на нее внимания обращать. Посидит и ускачет обратно. Еще два часа прошло. Я так искоса за ней поглядываю, сидит вижу. И орехи-то у нее не кончаются. Как так? Ну не могла ж такая маленькая белка стока орехов с собой принести, чтоб пятый час их грызть безостановочно. Решила посмотреть, откуда она орехи-то берет. В окно выглядываю и понимаю: у нее там на гвоздике пакет из Пятерочки висит. Еще даже полный практически. И тут меня такая злость взяла. Ну какого хрена, думаю, именно на моем подоконнике надо орехи жрать. У нее там этих орехов еще дней на пять хватит с её такими небыстрыми темпами, и что она все это время будет у меня под окном хрустеть? Надо, думаю, с ней поговорить по душам, может уйдет по-хорошему. Думаю, как бы к ней обратиться? Чтоб почувствовало это божье создание, что с добрыми я к ней намерениями. Белочка, может. Хм, а белки интересно знают, что они белки? Вряд ли. Може тогда госпожа Белка. Она тогда сразу почувствует уважение в моем голосе, даже если смысла не поймет. Ну решено. «Госпожа Белка, - кричу я ей в открытую форточку, - Вы здесь решили надолго обосноваться или уйдете скоро?» А она только рот приоткрыла, орешки грызть правда перестала, не отвечает ничего, смотрит непонимающе так. Не расслышала что ли, думаю. Я форточку еще шире приоткрыла, кричу: «Госпожа Белка, вы до скольки здесь будете, а то мне в магазин надо?» Белка рот закрыла. И смотрю в пакет за орешком полезла, а на меня значит ноль реакции.
Ну это уже полный беспредел. Надо, думаю, за хвост ее ухватить. Да как, окно-то у меня не открывается. Пошла за шваброй. Счас шваброй её поддцеплю, и в комнату затащю, а там уж поговорим «по душам». Швабру в форточку просовываю, и страшное лицо ей делаю, а она мне подмигивает ехидно так. Терпение мое испытывает. Пытаюсь на швабру ее насадить, а она уворачивается. Грамотно так уворачивается, как угорь. Но не уходит никуда. Минут двадацать я шваброй по подоконнику елозила, безрезультатно абсолютно. Уворачивается, чертовка.
Другое, значит надо придумать что-нибудь. Поэффективнее. И тут под руку прям сам по себе чайник подлез, а в нем водичка кипяченая. Ну я ее из чайничка и полила. Намочила ее. Сидит она, мокрая вся. Орешки не грызет уже, а смотрит жалобно так. И показалось мне, что слезы в глазах ее больших карих застыли. Жаль мне ее стало. Нельзя же так с животными. Да сделанного не воротишь. Отряхнулась белка, пакет в лапку правую взяла, жалобно так на меня посмотрела, и тоненьким –претоненьким голоском пропищала: «Что ж вы за люди-то такие, не люди, а звери прямо». И медленно-медленно по подоконнику пошла. А пакет за ней тащится, как дом за улиткой. На соседнее окно перепрыгнула. И тут уже мне ее не видно стало. Сижу вот теперь и думаю, правда ведь люди мы, а хуже зверей себя ведем.