Giggs : Аномалия

Я увидел ее в первый раз, когда неспешно шел в гости к другу, у которого был День Рождения. Она стояла у входа в магазин одежды и о чем-то весело щебетала с каким-то мужчиной. По улице проходили красивые девушки на любой вкус, дразня мой взгляд вырезами на юбках. Она же выделялась из толпы тем, что была некрасивой. От этого впечатления не спасали ни добрая улыбка, ни приятный смех, ни живой блеск в умных карих глазах, ни потрясающая легкость каждого ее движения. И все же, чувствовалась ее недоступность. Это странное сочетание заворожило меня, поставило в тупик.
Я уселся в скверике на скамейку, внимательно наблюдая за ней. Боюсь, я не смогу подробно и достоверно воссоздать в памяти ее образ, большей частью мне запомнились только ощущения, которые она вызывала. «Как же ты смеешь быть недоступной?!» - яростно билось в моей голове, несмотря на то, что прямого подтверждения ее недоступности у меня не было. Про друга я уже забыл, всецело поддавшись какому-то теплому обволакивающему бешенству.
КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!
Красная пелена накрыла мои глаза, и я, сам не понимая, что делаю, до боли сжав кулаки, пошел к тому месту, где она стояла. Когда пелена рассеялась, ее уже не было, а на ее месте стояла какая-то высохшая женщина лет пятидесяти, державшая на поводке маленькую облезлую псину.
- Мужчина, не угостите сигаретой? – кокетливо спросила меня женщина, развязно дотронувшись до моего запястья заскорузлыми шершавыми пальцами, густо усеянными пигментными пятнами.
Я с трудом выдавил пересохшим ртом нечто нечленораздельное и, покачиваясь, как пьяный, пошел домой.
Прошло около двух недель. Я не мог спать, не мог есть. Все время думал о ней. Не как о женщине, человеке, а как о явлении. Она представлялась мне (хоть и почти неосознанно) какой-то вредной аномалией, издевательством над моим существом.
«Какое мне, собственно, дело до нее?» - резонно спрашивал я себя и тут же получал ответ – руки начинали дрожать от бешенства, а голова слегка кружилась. Прошла еще неделя, и я понял, что если хочу вновь обрести прежнюю жизнь, то я должен найти ее.
Я выследил ее собеседника, который говорил с ней тогда у магазина одежды. Отчасти, мне, конечно, повезло. Только я больше склонен верить поговорке «На ловца и зверь бежит». Узнал ее имя. Марина.
БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, МАРИНА!
Второй раз я увидел ее так же случайно и неожиданно, как и в первый. Она ехала в метро, сидя прямо передо мной и читая газету, закинув ногу на ногу. Я впал в ступор. Впился пальцами в поручень, чтобы они не вонзились в ее шею. Только в этот момент я осознал, что ее мнимая неприступность – это не главная причина. Я попытался заглянуть глубже в себя, к самым истокам ненависти, пропитавшей меня насквозь, но натолкнулся на настолько липкое, черное и страшное, что тут же бросил эту затею.
Она мельком глянула на меня, и по ее удивленному взгляду я понял, что слишком пристально вглядываюсь в ее лицо. Я, на сколько смог, изобразил улыбку. Видимо, получилось плохо: она вскочила и пошла к выходу. «Ну, нетушки! В этот раз я тебя не упущу!» - твердо решил я, да и некуда было деваться: второй вариант – только в петлю головой…
***
Впервые я заметила его в супермаркете. Он был такой неловкий в своем дурацком желтовато-блевотном плаще, просто как не от мира сего. И самое главное – он был чудовищно некрасив. Нет, каких-то явных изъянов я, кажется, не смогла обнаружить, когда несколько раз проходила мимо него, отчего-то ужасно заинтересовавшись этим странным типом. Просто все в нем было не так: нос, к примеру, был хорош, но он совершенно не шел к овалу его лица, линия подбородка была слишком мужественной для его словно испуганных чем-то, по-девичьи крупных глаз. Казалось, что кто-то нарочно хотел показать, как из красивых составляющих можно сделать отличный образчик уродства.
Иногда мне в голову приходят идиотские, безумные мысли, за которые потом становится стыдно. Мне представилось тогда, что это мой муж. Я вообразила с какой-то мазохистской радостью, как он неумело шарит по моему телу своими противными крупными белыми ладонями с опарышами-переростками вместо пальцев, отворачиваясь, не в силах побороть стыд за свое уродство… Я побежала в уборную, где меня долго, до изнеможения, рвало…
При второй встрече я поняла, что он знает о моем существовании. Он сидел все в том же противном плаще на скамейке и бесцеремонно изучал меня. Как вещь перед покупкой. Я беседовала с Анатолием и зачем-то выдавливала из себя смех, стараясь, чтобы он звучал как можно красивее; нарочито грациозно поправляла волосы. Не для Анатолия.
ДЛЯ НЕГО!
Что-то, несомненно, в нем было. Что-то манящее, как самый омерзительный и сладострастный грех. Я снова представила нас вместе, и на этот раз вместо омерзения, теплые волны предвкушения неслыханного удовольствия пошли от кончиков пальцев на ногах до самого горла. Я испугалась этого нового чувства, неизмеримо более сильного, чем любое из тех, что мне когда-либо доводилось испытывать, и ушла, сухо попрощавшись с Анатолием.
Я ЛЮБЛЮ!
Он стоит прямо передо мной, и я, почувствовав это, но не до конца поверив, поднимаю глаза. Ну конечно это он. Один взгляд на него, на его безобразную попытку улыбнуться, и меня охватывает сладкая и почему-то унизительная истома. Опять спасаюсь бегством, не забыв припомнить анекдот: «… не слишком ли быстро я бегу?!» Но теперь не страшно. Теперь я знаю.
ЭТО – СУДЬБА!
***
Куда? Куда ты так быстро? Все предначертано свыше, ты же знаешь. Ничто уже не в силах остановить встречу моих пальцев с твоим горлом. Даже время. Даже смерть. Некуда тебе бежать. Мы перенеслись в другое измерение, как только я тебя увидел…
***
Что он скажет мне? Или не будет слов? Возможно, даже прикосновения не будет. Он подойдет, и я умру. Господи, прекрати ЭТО!!!
***
Я чувствую себя неполноценным. Нет, это слишком мягко сказано. Без нее я – ничто. Без нее и своей миссии. Я не имею значения. Ноль. Пустота. Скорее бы все кончилось, я так не могу больше!
***
Вот и его пальцы. Они причиняют мне боль. Это тоже счастье. А мне, кажется, еще хочется жить. Мгновение. Один взгляд. Или вдох. Вдохнуть его запах и умереть от счастья… Но в голове нарастает давление, с хрустом обламывается какая-то перегородка, мир рушится под потоками бурого цунами… даже тот, что был со мной, когда я закрывала глаза в полной темноте…
***
Нет, все-таки, истинной причиной ненависти была ее недоступность. Она не попросила пощады, не сопротивлялась, побрезговала даже позвать на помощь. Между нами – пропасть. Я - всего лишь нечто вроде вируса в ее глазах. Вируса, от которого пока нет вакцины. Даже взаимной ненависти не было в ее взгляде. И даже интимное действо умерщвления не приблизило меня к ней ни на йоту, ни на мгновение. Самое страшное, что я не убил ЯВЛЕНИЕ. Проклятую аномалию, которая будет мучить меня до конца моих дней.