архангел Гавриил : ТЯЖЕЛОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

- Кто ты, Человек? Путник, скособочившийся от усталости и тоски на длинной дороге жизни, или стрела, просвистевшая у виска и канувшая в небытие прежде, чем кто-либо успел ее увидеть. Косноязычное и скудоумное животное или подобие Творца, в которого ты верил многие сотни лет и наконец отрекся, поверив, что его не существует...
Отец Сидор — священник небольшой сельской церкви перевернулся на другой бок и, почесав скрюченным пальцем лохматую бороду, продолжал размышлять:
- Птицей Феникс сгорают твои лучшие мысли в житейском пожаре, чтобы, спустя время, невысчитанное никем, возродиться водопадом увлекающих за собой идей. Кто ты, Человек? Царь природы или навоз цивилизации, титан, попирающий твердыни Вселенной или безмозглая эфемерида, порхнувшая в бесконечном океане времени. Ты непонятен и страшен мне своей многоликостью. Куда ты идешь? К чему стремишься? Глупец! Ведь лучшее, что есть в жизни - это смерть...
Он кряхтя поднялся со скрипучего топчана, сунул ноги в валенки и, проковыляв в угол, сплюнул в помойное ведро клейкую слюну:
- Боже, как трещит голова. Ради бога, Сына и Святого духа хоть бы какая-нибудь скотина предложила опохмелиться. Матушка, стерва двоеручная, все деньги попрятала, жена называется, сатана в юбке, вахлачка. Нет, истинно сказано: женщина - сосуд мерзостей. И чего бы такое сделать, чтобы в чувство прийти? Деньги у соседей занимать вроде сан не позволяет, да и отдавать надо будет. Кажется, самого господа бога заложил бы сейчас за пару бутылок пива. Тьфу, страсти какие... прости, Господи! Да ты простишь. Ведь я слуга твой, раб твой... Ха-ха-ха! Представитель того, кого не существует. Я заслонка между небом и землей, врата небесные. Исповедовать - пожалуйста, грехи отпустить - запросто, панихиду справить - да ради бога. Всё могу...
А вот опохмелиться нечем. Пальто что-ли шевиотовое продать. Боязно. Матушка бьется чем попало, окаянная. Навязал господь жену. И так в юдоли земной печали предостаточно, так еще жён черт расплодил. Сесть бы в поезд да упорхнуть в дальние страны, чтобы попугаи по веткам ползали, ром и туземочки миленькие. На путь истинный наставлять детей природы. Туземочки бы по вечерам у хижины танцевали. Вот где благодать господня. Рай земной. Там и без бога прожить можно. А здесь... одни старухи. Ох, господи, мне же в церковь пора, забыл, что сегодня воскресенье. Пойду господа превозносить, тяжело это делать с похмелья...
Спустя полчаса отец Сидор, морщась от головной боли, громогласно вещал с амвона о страданиях Христа, лживости Иуды, жестокости Ирода, о тернистом пути греха и нетленности мощей. Он смешал божий дар с яичницей и чем больше говорил, тем больше запутывался в словах, как муха в паутине.
- Гликось,- шептали стоящие поодаль старушки,- отец Сидор-то сёдни как разошелся. Не иначе нарезался вчера со старостой. Пьяницы, прости господи, и чему их только в семинариях обучали.
А с высоты, разевая похмельную пасть, бородатый, вконец ошалевший поп хрипло ревел:
- Бог есть бытие, а бытие - это не только копченая колбаса и сосиски с пивом, это еще и мысль, возносящая человека к истокам сущего, это обитель духа и пороков, грехов и высоких помыслов, это субстанция, включающая в себя всё самое квинтэссенционное... Боже, как болит голова! В бога верую потому, что он есть, как есть мы с вами, как есть кагор, вареные раки, как есть головная боль, похмелье, пьянство, черт бы вас всех подрал...