Fedott : Заметки о Ямайке. Часть 2 (начало). Пристегните ремни.

Первая часть
ЧАСТЬ 2. Пристегните ремни

Если вы летите в Монтего-Бэй, а не в Кингстон (на Ямайке только два города, имеют аэропорт), то ваш путь будет лежать через Франкфурт.
Франкфуртский транзитный аэропорт огромен. Это вам не «Домодедово». Огромные четырехуровневые терминалы аэропорта соединены рельсовыми путями. С платформ регулярно отправляются поезда, чтобы отвезти людской поток к тому или иному зданию. Прозрачные скоростные лифты и длинные эскалаторы подхватывают пассажиров и бесшумно везут их к нужной секции – на Майами, Дели, Лондон, Стамбул или Багамские острова. Поджарые немцы-полицейские в форме песочного цвета, вооруженные чем-то, наподобие «люггеров» (из кобуры, висящей на поясе, торчат рукоятки) проверяют паспорта на входах в таможенные зоны. Магазины «Duty Free» предлагают приобрести цейсовские бинокли, ноутбуки спиртные напитки и другие вещи, которыми обычно наполнены ворота любой европейской страны (с поправкой, понятно, на национальный характер). За стойками информации и ресторанах можно чаще увидеть молодого турка, араба или негра, чем, нежели немца. Если вы имеете дело с немцами – то это, как правило, паспортный контроль, регистрация билетов и экипажи самолетов «Lufthansa».
Немцы, обслуживающие аэропорт, как правило, уже в возрасте. Довольно подтянутые, неброско одетые (форма «Люфтганзы» неяркая и аккуратная, как и все немецкое), благодаря присущему им педантизму и «арбайтен унд дисзиплин», справляются с обслуживанием такого сложного организма, как франкфуртский аэропорт. Рейсы «Люфтганзы» летают через Атлантику в банановые республики, и при этом как отправляются, так и прибывают в тамошнее тропическое захолустье строго по расписанию.
Я достаточно прохладно отношусь к немцам (как раз вследствие тех самых причин, за счет которых их самолеты летают в страны третьего мира), но, увидев работу аэропорта ямайского города Монтего-Бэй (что означает «Залив сала», в просторечии «Мобэй»), могу без преувеличения сказать, что эти усталые аккуратные немцы заслуживают памятника. Даже могу предложить проект – скульптурная группа, олицетворяющая экипаж пассажирского самолета, годов шестидесятых прошлого века, когда в мире гражданский воздушный флот был преимущественно турбовинтовой, стоящая на фоне этого же самолета. Тропические пальмы дополняют экспозицию.
И все это в бронзе, разумеется. В центральном холле, скажем, того же франкфуртского аэропорта, рядом с огромным портретом Гете.
Этот монумент будет иметь для аэропорта чисто практическое значение – успокоить пассажиров, летящих в банановые республики (особенно тех, кто там уже побывал).
А то предадутся воспоминаниям, могут ведь и билеты сдать обратно.
В залах аэропорта колоссальное количество людей. Здесь вы можете встретить индусов, расположившихся на своих подстилках в ожидании рейса (мест в аэропорту уже не хватает - сидячие места почти все заняты, с этим проблема), бизнесмена из Арабских Эмиратов в белых одеждах, студентку из Голландии с роговыми очками, небольшим рюкзаком за спиной и ноутбуком, похожую больше на юношу, чем, нежели на девушку. Здесь можно встретить и земляков, коллег-инженеров, коротающих время между рейсом из Ирана или Южной Африки, уставших после длительной командировки от общения с тамошним населением (поди, ж ты этому арабцу объясни, как правильно кабели тянуть, или какие-нибудь POS-терминалы программировать). Сидящую на полу американскую молодежь. Негров с увесистыми золотыми цепочками (чуть не написал: «разных национальностей», а что, ведь так и есть, они же отличаются друг от друга, в Африке их тьма, негритянских-то народностей).
Золотые цепочки и браслеты для негра, и в частности, для ямайцев, как бы они аляповато и неэстетично не выглядели бы в глазах европейца, являются символом благополучия в обществе, достатка и уважения. Это можно наблюдать не только среди низших слоев общества, но и среди бизнесменов и государственных чиновников. Мы же не удивляемся стремлению многих носить дорогие часы и костюмы. Для них это то же самое.
Отметим, что наши доморощенные «братки» годов 90-х, имеют с неграми много сходства. Обратное утверждение, как я убедился также в какой-то степени верно. Но это нельзя описать двумя словами – здесь нужно вникать в корни явления.
Я ошивался во Франкфурте около пяти часов, пока, наконец, не объявили регистрацию на рейс до Монтего. За это время я успел поспать, сидя на лавочке, съесть мороженное за два пятьдесят (пришлось купить, ибо ходить не хотелось, а сидеть около кафе можно, если только что-то покупаешь) досконально изучить географию аэропорта, а также встретить нескольких соотечественников. Один эпизод я, впоследствии, находясь на Ямайке, вспомнил, и тихо посочувствовал тому человеку.
А дело, собственно, было так. Когда, сойдя с рейса «Москва – Франкфурт», я направлялся к стеклянным дверям терминала, сзади я услышал родную речь. Голос принадлежал парню лет двадцати двух – двадцати пяти, невысокого роста, с немного перепуганным лицом. Он, испуганно озираясь, пытался понять, как же ему попасть в основной терминал. При этом вопрошал окружающих по-русски, которые, разумеется, не могли сказать ему ничего дельного, ибо по-русски они не понимали, а тот, как я позже выяснил, не понимал ни по-английски, ни по-немецки.
Более того, он не пользовался никаким другим иностранным языком. Я, разумеется, показал ему дорогу, мы вместе сели на поезд, соединяющий два терминала. Он поведал мне, что летит в Каракас.
Каракас – столица Венесуэлы. Рядышком с Колумбией… Вот туда наш парнишка и летел, не зная ни английского, не испанского.
Надо сказать, что силу этого заявления и всю ситуацию я оценил впоследствии, по прилету на Ямайку. Ибо, забегая вперед, могу сказать, что от знания языка и умения держаться при общении с местным населением в Латинской Америке напрямую зависит величина денег, которая тратится при пребывании в стране, и не только это, а порой и личная безопасность. Ямайка, Доминиканская республика, Куба - страны более-менее благополучные, по сравнению с остальной Латинской Америкой, однако и там надо быть предельно внимательным. Что уж говорить о Колумбии, Венесуэле или Боливии, где по-английски, к тому же не говорят. К тому же развести бестолкового иностранца на деньги в Латинской Америке – первейший спорт. Это практикуется везде и всюду…
Я мысленно пожелал ему удачи. Надеюсь, там его встречали.
Итак, наконец мой рейс был объявлен, и я, проделав замысловатый путь по стеклянным эскалаторам оказался перед выходом В 59, где и должна была начаться регистрация.
Электронное табло еще не показывало начало регистрации, однако я понял, что не ошибся. Небольшая группа бобов марлеев уже ожидала погрузки в одном из холлов, и я, присев на скамейку, стал тоже дожидаться и наблюдать за ямайцами, которых в тот момент видел первый раз в жизни.
Если мы окажемся, к примеру, в Шереметьево, то, томясь от скуки в залах аэропорта и глядя на соседей, мы можем строить предположения, - кто чем из окружающих может заниматься. Скажем, вот эта тетка с толстыми чемоданами, ожидающая рейса в Египет – скорей всего жена какого-нибудь главного энергетика кирпичного завода, летит погреть пузо на курорте. Те двое, что слева сидят на лавке с ноутбуками – скорее всего сотрудники какой-нибудь крупной IT-компании, и летят в Европу на семинар, или в страны третьего мира что-нибудь налаживать. А те две девочки у стойки – студентки какого-нибудь гуманитарного ВУЗа, которым родители дали деньги, для того, чтобы те на каникулах слетали в Турцию. Ну, и так далее.
Мы можем делать такие умозаключения о соотечественниках в силу того, что у каждого из нас, помимо жизненного опыта, появляются соответствующие инстинкты, как результат борьбы за существование. Мы делаем какие-то предположения о развитии событий и поведении человека, основываясь на его менталитете, речи, манере держаться. А иногда достаточно и одного взгляда на физиономию.
Это я вот к чему – когда ты оказываешься за границей, расклад немного другой. Иная культура, язык и нормы поведения. Поэтому-то у иностранцев (из развитых стран) приехавших в Россию такие растерянные и вечно улыбающиеся лица – как себя вести не знают. К тому же, если они здесь первый раз, им перед поездкой наплели такого, что вообще не понятно, как они решились приехать.
Вот и улыбаются, чтобы показать дружественные намерения. Это, в особенности, к американцам, конечно, относится.
Ну, русскому-то человеку в этом отношении немного попроще. В Европе…
«Интересно, кто из них есть кто?» - думал я, глядя на чернокожих ямайцев. «Поджарый негр в костюмчике с «дипломатом» похож на менеджера среднего звена. Наверно приехал сбывать бананы и кофе. Большинство других, видимо возвращаются со съемок клипов какой-нибудь звезды негритянского рэпа, ибо осталось только соответствующий антураж добавить - какой-нибудь «Кадиллак» с открытым верхом, несколько ящиков рома и вот вам, пожалуйста, можно приступать к съемке, ибо одеты они все ярко и модно, золотые браслеты и цепи везде где только можно, а дреды у большинства чуть ли не до пола. Девчонки, так те вообще, все как одна похожи на Наоми Кемпбелл. Фантастика…»
Ямайцы очень удивились, увидев мой русский паспорт, когда я подошел к стойке регистрации. Они смотрели на меня приблизительно так же, как я смотрел на них, то есть с изумлением и растерянностью. Я был для них человеком из другого мира.
Интересно, правда ли они думают, что в России по улицам медведи бегают?
Почти одиннадцать часов над океаном. Одиннадцать часов с затекшими коленками в маршрутном такси «Боинг 767». Лучше почтим их молчанием.
Табло «Пристегните ремни!» наконец зажглось красным светом, а в иллюминаторах показалась береговая линия. Самолет накренился, заходя на посадку, закатное солнце блеснуло на крыльях, и, через несколько мгновений, «Боинг» уже бежал по летному полю аэропорта Монтего, слегка подрагивая на неровностях. На экранах, установленных в салоне, мелькая желтыми полосами разметки, побежала посадочная полоса.
«Что-то не видно буйной тропической растительности. А где же пальмы, согнувшиеся под тяжестью кокосовых орехов, лианы, бананы?» - подумал я, глядя в иллюминатор. Природа за окном больше напоминала Крым, чем, нежели тропики. Чахлые, выгоревшие на солнце деревца и кустарники тянулись вдоль посадочной полосы.
«Наверное, все это какой-то обман, - думал я, пытаясь распрямить, затёкшую после долгого перелета спину, - мы облетели вокруг земли и приземлились в Симферополе. Сейчас мы выйдем из самолета, перед европейцами извинятся, они поедут на туристическом автобусе в Ялту, у негров проверят документы и отправят работать на плантации, а я пойду ловить машину до Коктебеля. А все это потому, что земля на самом деле плоская…»
Самолет медленно подкатывался к зданию аэропорта. Теперь в мониторы мы уже видели темнокожего ямайца-растафари, одетого в яркую оранжевую куртку на голое тело. Он мерно, словно реггей-барабанщик, взмахивая палочками со светоотражающими элементами, делал приглашающие жесты, указывал пилотам направление движения. Ямаец делает еще несколько мерных взмахов, после чего скрещивает свои палочки над головой, давая команду самолету остановиться.
«Боинг» замирает перед зданием, шум в салоне утихает, регулировщик опускает свои палочки – добро пожаловать на Ямайку!
«Интересно, почему все служащие, которых я вижу в аэропорту – негры? Ну, ладно, там рабочие, допустим. Ну а таможенники, что, тоже негритосы? А начальство ихнее…»
Страшно же даже подумать.
«Нет, минуточку. Это же бывшая английская колония, черт побери! Не может такого быть. Сейчас все разъяснится, Негру же нельзя доверить, например…»
- Ваши документы! – сказала мне жирная черномазая тетка за прилавком, когда подошла моя очередь – Какова цель вашего приезда?
«Употребление наркотиков – цель моего приезда» - подумал я и криво усмехнулся – «Так тебе и сказать?»
- Вы к нам работать? – переспросила негритянка
- О нет, туризм – ответил я.
«Что, все так плохо? Хотя, действительно, кто же, кроме братьев-славян сюда поедет работать, в эту тьмутаракань, где даже начальство из негров. Да, ребятки…»
Дальше процесс пошел более гладко, без лишних вопросов. Еще бы, я четыре раза (и всякий раз – аккуратным каллиграфическим почерком) переписывал декларацию, советуясь с окружающими меня немцами и итальянцами в самолете!
- Вам необходимо оплатить визу – сказала тетка – пойдемте со мной.
При въезде на Ямайку оплачивается виза и аэропортовый сбор. Исключение из этого правила – Шенгеннская зона и американцы, которым просто ставится штампик в паспорте. Мне и нескольким полякам из нашего самолета пришлось направиться в небольшую комнатушку, где такой же разжиревший от неподвижной работы, как и тетка-паспортистка, негр выписывал квитанции и собирал деньги за предоставление права ступить ногой на землю банановой республики. Мы расположились в холле рядом и провожали завистливыми взглядами немцев, которые уже покидали таможенную зону.
«Дискриминация - подумал я – не успели этим неграм апартеид отменить, они уже со свиным рылом в калашные ряды полезли. Хоть бы шевелились побыстрей, лентяи…»
Негр работал очень медленно. Пропускная способность процесса была один человек в пятнадцать минут. Часть ночи, проведенная в «Шереметьево» на лавках и последующие за этим двадцать часов дороги, из которых большую часть я просидел с затекшими ногами, бодрости не прибавляли. Я тоскливо смотрел в потолок, дожидаясь очереди.
Вы меня спросите – а пил ли ты дорогой, спиртное в самолете?
А что же мне еще прикажете делать, когда до Ямайки десять часов лету и кругом одни иностранцы? Надо же было как-то скоротать время.
Поэтому ко всему прочему меня еще и мучила жажда. А надо вам сказать, что таможенная зона аэропорта Монтего-Бей со стороны прилёта не оснащена никакими ларьками с прохладительными напитками. Скажу больше – учитывая, что я прилетел в семь вечера по местному времени, все черномазые, кто могли, а некоторые, кому и положено было бы присутствовать на работе, давно уже свинтили, и поэтому такая возможность была исключена даже теоретически.
«Это же невозможно. Первым делом по прибытию в хотель – выпью ведро воды. Потом надо будет найти кого-нибудь, у кого можно купить травы. Сразу станет легче, ибо такое безобразие в трезвом виде терпеть невозможно. Потом…»
Штампы в паспорте были, наконец, поставлены, и на выходе из таможенной зоны меня встретила симпатичная девушка Магда – агент по обслуживанию туристов.
Магда – полька. Как я уже говорил, среди европейцев, приезжающих работать на Ямайку, почти никогда не встретишь англичанина, немца или француза. Изредка можно встретить итальянцев, однако, как правило, из Европы едут сюда работать поляки и венгры, и занимаются, в основном, туристическим бизнесом. Если же говорить об инфраструктуре, то есть таких вещах, как связь, водопровод, канализация и энергетика, то преобладающую роль сыграли, конечно же, американцы, и, как это не странно (а если проанализировать, то вполне закономерно) – мы.
Ямайка бедна полезными ископаемыми, из естественных природных ресурсов в горной части острова существуют только месторождения бокситов – сырьё для добычи алюминия. При отсутствии нефти, угля и газа цены на электроэнергию весьма высокие (еще бы – они для этого жгут мазут, который им привозят американцы), поэтому, что уж там говорить о выплавке алюминия – там многие районы просто не электрифицированы.
И бокситы им пришлось продавать в Россию. По той простой причине, что у нас очень дешевое электричество. В обмен на опоры освещения, провод трансформаторы. То есть в обмен на энергетическое оборудование (отрасль, которая у нас всегда была сильной). Вот так, среди пальм и зарослей тропических кустарников можно обнаружить на трансформаторе потускневшую табличку «Сделано в СССР».



Опоры ОНО советского производства на Ямайке

(продолжение следует)

P.S. Прошу заранее прощения за файлы фотографий большого объема