Доктор Просекос : Вулканный гурман Гарун Тазиев (часть первая)

Тут это... ну, за вулканы говорили в ОТКРОВЕНИЯХ. Вот. А я не то чтобы специалист, а увлекался этим. Вот вам статья, написанная в свое время для одного из журналов.

«Хребтами горбились породы,
Взрывались, плавились, кипя.
И миллионы лет природа
Лепила самое себя», - С. Щипачев

А король веселился от души

«Рухнув плашмя в жидкую грязь, толстым слоем покрывавшую склон, - она-то и не позволила нам убежать от начавшегося извержения - я сказал себе..: "На сей раз это конец!" Даже самое изощренное воображение не могло подсказать спасительного выхода. На пятачок величиной в два десятка квадратных метров, где мы находились, обрушилась лавина скальных обломков, самый настоящий огненный дождь.
Пространство вокруг прочерчивали свистящие траектории. Будь даже у меня сомнения в неизбежности близкого конца, их тут же выбили бы из головы два камня, стукнувшие по шлему; затем два осколка ударили меня по спине, а рядом, буквально в нескольких сантиметрах от поджатых ног, плюхнулась глыба не менее полутонны весом... Следом неслись новые и новые снаряды, столь же огромные и даже крупнее, дикая свистопляска не думала униматься; стало ясно, что вдавливаться в жидкую глину бессмысленно: укрыться от падающих сверху камней было невозможно.
Значит, все, никакой надежды?..
Повернув голову, я взглянул на кратер. Две минуты назад мы всемером мирно шествовали к нему. Вдруг я заметил, как, прорезая лениво курившиеся над кратером белые облака пара, в небо со страшной силой ударила узкая прозрачная струя. На высоте она разошлась вширь, превратившись в колонну, причем с полминуты-минуту та оставалась прозрачной, а затем стала наливаться трагической чернотой. То были мириады кусков породы, вырванные потоком пара из стен питающего жерла где-то на глубине. Взлетев на сотни метров у нас над головой, они щедро посыпались вниз...
Камень весом в три-четыре фунта скользнул по каске, задел правое плечо и плюхнулся в грязь, забрызгав мне все лицо. В глаза, в ноздри набилась глина. Теперь я ощущал ломоту во всем теле, но лишь левое колено причиняло настоящую боль; не проходило и жжение в левом боку. Я не осмеливался представить себе картину раны. Сколько "кубиков" крови вытекало из нее за одну минуту? Нет, лучше не подсчитывать... Тут же я укорил себя за эту мелкую трусость: "Ты определяешь объем щебня и пара, вылетающих из этого мерзкого вулкана, и боишься узнать, сколько собственной драгоценной крови потерял за время лежания! Чем ты лучше того паникера?.."

Этот экш – отрывок из воспоминаний Гаруна Тазиева об извержении вулкана Суфриер 30 августа 1976 года. Кстати, проведите репрезентативный опрос на тему, кто самый выдающийся французский путешественник прошлого века. Уверен, большинство назовет Жака-Ив Кусто. Ответ неправильный. Распиаренный магометанин Кусто – лишь самый известный путешественник, а самый выдающийся - Гарун Тазиев, что, естественно, не одно и то же. Конечно, такое сравнение не совсем корректно: первый был океанологом, второй посвятил свою жизнь изучению вулканов.

Сейчас уже кажется символичным то, что автор афоризма «Вулкан без извержений - все равно что король, не желающий веселиться!» Гарун Тазиев родился в год начала Первой мировой - в 1914. Он появился на свет в Варшаве, в семье врача русской армии. Башкиры считают его своим, но фамилия Тазиев встречается и на Кавказе, и в Средней Азии. Впрочем, для людей планетарного масштаба национальность уже не имеет значения.

С 1952 Тазиев поселяется во Франции, а после войны в качестве горного инженера работает на оловянных рудниках в африканских колониях. В августе 1948 ему вместе со спутником довелось увидеть извержение вулкана. Это был Ньирагонго. Гаруну Тазиеву, еще тогда еще вулканологу-дилетанту, удалось сделать настоящее открытие: он обнаружил в кратере Ньирагонго озеро расплавленной лавы, о существовании которого научный свет не ведал. Кое о чем, правда, догадывались местные жители, считавшие эту гору местом, где пламень вечно хранит духи умерших. Перед восхождением они попросили Тазиева при встрече с предками передать им заверения в полном почтении к ним.

Ответственный путешественники с честью выполнили поручение. Правда, это было не очень просто: у них была всего одна веревка, которой они и обвязались. «Я страховал товарища сверху, сам оставаясь, что называется, "на вису", - писал исследователь. Потом, завороженные зрелищем, друзья стояли на четко обрезанном краю головокружительной цилиндрической пропасти, в горниле которой кипел и переливался жидкий огонь: он то неожиданно покрывался непрозрачной коркой, то вновь вспыхивал, а по нему блуждали огоньки изумрудного цвета. Даже на расстоянии 200 метров идущий от раскаленной лавы жар опалял кожу. Мощные волны гуляли по ее поверхности цвета жидкого золота. Увиденное настолько поразило Тазиева, что все последующие пятьдесят лет своей жизни он посвятил изучению вулканов. Африка, Индонезия, Антилы, Камчатка, Средиземноморье, Гаваи, Антарктида, Филиппины, Аляска, Алеутские острова, Анды, Исландия, Япония, Гаваи – он носился по свету от одного извержения к другому. А Ньирогонго ученый сравнивал с первой любовью и пронес воспоминания о нем через всю жизнь.

Безумные поиски приносили свои плоды: Тазиеву было дано увидеть в он-лайне то, что было скрыто от взора других: огненные горы до неузнаваемости меняли свой облик прямо у него на глазах. Он коллекционировал эти чудные перфомансы - все снимал и описывал. Кроме того, перу Тазиева принадлежит множество книг. Работы героя-антифашиста (Тазиев – активный участник движения Сопротивления) охотно переводили на русский. Впрочем, здесь нет политики, ведь его книги – не просто сухие научные произведения, а живые репортажи, написанные таким легким языком, что их может понять даже радио-ди-джей.