Илья Качалкин : Листья на шкафу

(из одноимённого цикла)

- Ты снова поешь свою старую песню. Ты перетасовываешь персонажей, вспоминаешь новые детали... Твои истории чище по исполнению, может быть, добрее, их хочется читать... Но песня все та же. И знаешь, честно говоря, я не понимаю смысла ее существования. Хочешь аналогию? Она конечно грубовата, как, впрочем, все аналогии. Мне это напоминает воспоминания уехавших людей. Воспоминания о том, как люди что-то где-то пили, разговаривали, мучились, гуляли ночами по Москве... Теперь они сидят где-нибудь в Бельгии за столиком в кафе. Прошло время, кто-то из их знакомых уже умер, вокруг все другое, они сами мало чем похожи на себя прежних, нет той Москвы... А они все продолжают вспоминать и разговаривать. И этот разговор, в котором вполне достаточно искренности, боли, деталей все же понятен только им. Кому еще это нужно!...
Так говорил мне мой Собеседник. Оговорюсь сразу - персонаж виртуальный. Нет не внутренний голос, не выдуманный друг. Как бы так точнее объяснить... Слова Собеседника могли звучать из уст случайного собутыльника, иногда я находил текст написанный им в журнале. Было и такое, когда он обращался ко мне через тех людей, которых я долго и хорошо знаю.
- Хотя, какого черта я говорю тебе все это - продолжал он, - дурацкие попытки рецензирования!
Мы гуляли по саду " Эрмитаж". Была осень.
- Можно мне посидеть с вами? Я умерла на этой скамейке восемь лет тому назад...
К нам подошла женщина лет сорока пяти, ухоженная, прилично одетая, пахнущая хорошими духами. В руке у нее была связка потертых полиэтиленовых пакетов (единственный штрих, выдававший в ней бродягу).
- Просто все возвращается - продолжила она без перехода. - Все смотрят назад, но молчат об этом. Все идеи, все элементы борьбы, все векторы движения рассыпаются в прах, когда человеку говорят: "Ты помнишь?" Все живут вчерашним днем. Ностальгия - миф, надуманное понятие. Будущее принадлежит Богу, а прошлое - нам. Мы уже выкупили его слезами, радостями, смертями близких... У вас три двадцать не найдется? - женщина почесалась, по мужицки харкнула, пахнула немытым телом и получив мелочь пошла по аллее. Связка пакетов тащилась по земле.
- Достойные у тебя апологеты! - съязвил мой Собеседник, отряхивая руки от несуществующей грязи.
Мы продолжили наше брожение по саду. Под ногами шуршали осенние листья. И это шуршание подвело нас к следующему эпизоду прогулки.
- Я хочу собрать их много - по- деловому бормотал мальчик лет пяти, обращаясь к своей маме и набивая желтыми листьями кузов огромной игрушечной машины.
- Зачем? - улыбаясь спросила она.
- Мы положим их дома на шкаф, а зимой будем доставать, смотреть на них и вспоминать как гуляли осенью в саду.
- Хорошо, - сказала мама мальчика и снова улыбнулась - а несколько листочков мы засушим в энциклопедии.
И они пошли по дорожке: мама и ребенок. Большая игрушечная машина увозила кусочек осени.
- Мне не нравятся фрагменты, которыми ты жонглируешь, - сказал мой Собеседник - они спекулятивно-эмоциональны.
- В чем же спекуляция? - спросил я.
- В двух словах мне сложно ответить, я напишу тебе письмо... - сказал он.

Шла вторая половина декабря. Я получил письмо от своего Собеседника. Начиналось оно словами: "Ты помнишь, как осенью мы гуляли в саду "Эрмитаж"?...

Ноябрь 2000 г.

Люберцы