М.Ж. : КТО О КОМ НАПИШЕТ

ОН мне запомнился «в очках»,
как анекдот про три проклятых вопроса
русской интеллигенции:
1) кто виноват?
2) что делать?
3) и самый мучительный – ГДЕ МОИ ОЧКИ?!
Дело было в библиотеке имени чехова
на творческом вечере
Дмитрия Александровича Пригова
в центре москвы.

На НЕМ, кроме очков, была еще
фетровая ковбойская шляпа
с загнутыми по-техасски полями,
которую ОН принципиально
в помещении снимать не собирался…

ОН был пьян. Не просто под «мухой»
или, скажем, «на кураже»,-
ОН был в жопу!
Держался на ногах с видимым трудом,
и общался с окружающими преимущественно
при помощи междометий;
среди этих окружающих был и
невозмутимый
Дмитрий Александрович…

Я сидел в середине маленького
зрительного зала, ожидая
начала вечера. (Надо отметить,
что пришел я на этот вечер
с глубокого похмелья, – в таком состоянии
пьяные люди обычно вызывают у меня
смешанное чувство – отвращения и
жгучей зависти).
ОН сел – конечно же! –
у меня за спиной,
путаясь в своих междометиях,
постоянно одергиваемый
какой-то девушкой
(видимо, его спутницей)
откровенно хиппейского вида.

Пригов начал чтение.
Читал, заглядывая в тетрадку,
слегка заикаясь, делая небольшие,
но многозначительные паузы.

ОН сидел тихо. Очень тихо.
Удивительно тихо,
изредка выдыхая в мою сторону
облако пиздопративного перегара.

И тут!
в момент, когда Дмитрий Александрович
зачитывал один из своих наиболее удачных
концептуальных текстов (там, где у него Клинтон
рифмуется с клитором),
в этот, святой для всех собравшихся, момент, ОН
снял свою ковбойскую шляпу и надел
на мою голову…
Я тоже был со спутницей, если бы не она,
все закончилось бы тривиальным мордобоем
с обязательным выдворение нас из зала.
Я вернул ЕМУ шляпу, надев ее прямо на очки;
наши спутницы растащили нас по местам
и призвали, в один голос,
обратить внимание на Пригова,
который уже начал настороженно поглядывать
в нашу сторону.
Говоря на корявом языке милицейского протокола:
«Происшествие удалось предотвратить».

Уже на выходе один знакомый,
прикуривая от моей зажигалки,
На вопрос:
- Кто этот мандалай?
Небрежно ответил:
- Ванька Жданов, метафорист.

Так вот оно, значит, как – ИВАН ЖДАНОВ:

«Но больно видеть, что душа поката,
окружена экранами сплошными,
где что-то происходит подставное,
и ничего не видно из-за них.
Смерть подражает очертаньям жизни,
И речь в проказу вбита запятыми,
И непривычно видеть эти тени
От внутреннего солнца в нас самих».

Да…надо же так наклюкаться,
Да еще на творческом вечере у Пригова.
Бог с ним,
бывает…. Поэт в России -
буду бля! – поэт…

…Примерно десять лет спустя,
я участвовал в кулуарном пожирании хани,
которое осуществлялось в буфете одного
довольно известного столичного театра.
Отмечали премьерный показ пьесы Владимира Сорокина
«Щи».
Сорокин был с женой и с Дмитрием Александровичем Приговым.
(Пригов, впрочем, после просмотра спектакля на банкет не остался).
Вел себя Сорокин весьма сдержанно,
выглядели они с женой
респектабельно и
предельно буржуазно.
Меня представили:
- Вот тут у нас актер, бывший…Стихи, понимаете ли, пишет…
тоже, – в каком-то смысле, – литератор…

Выпили. Посидели. Вскользь обсудили трудности
применения инвективной лексики
на театральной сцене…
Пьян я не был.
Очков от роду не носил.
Шляпы ковбойской у меня на голове
не наблюдалось.
В общем, навряд ли он меня запомнил,
и уж точно вряд ли что-либо обо мне
напишет…
А жаль.
Очень жаль!
Надо было наебениться
до полного
с
р
а
к
о
п
а
д
е
н
и
я

и, хотя бы, шапку свою
(вязаную!)
ему на голову!

Да ладно,
чего уж там…

Проехали.