Цезарий Мудянников : Пробуждение доктора Миши.

Он уже 3 года после института работал в медснчасти большого промышленного объединения, когда америкозы вздумали бомбить Ливию. «Наш ответ Чемберлену» предполагал мобилизацию резервистов в кратчайшие сроки. Ничего изменить было нельзя и Миша принял свалившиеся на его плечи погоны лейтенанта медслужбы как неизбежность. К тому же он считал, что мужчина обязательно должен отслужить в армии. Лёгкий запах сапожной ваксы также приятен дамам, как и хорошего мужского одеколона.
Мишу в армии зауважали все - чурки, задроченые безконечными припашками, вечно крутящие на пальце связку ключей приблатнённые хачики, вороватые прапорщики, ротные командиры, у которых постоянно чесались кулаки от желания разбить чью-то репу. И наконец сам комполка, для которого все вокруг были сикараки хуевы.
Как-то Миша поинтересовался: «Товарищ полковник! Скажите пожалуйста, а что такое сикарака хуева?». «Это нечто гнилогандонистое» - не задумавшись ни на секунду ответил командир. Любому другому, осмелившемуся спросить его это, он сказал бы: «Да это ж ты и есть, бля! Не видишь? В зеркало посмотри!». Но к своему полковому доктору он благоволил. Тот справно тащил службу. Это емкое понятие было многогранно: пить водку наравне со всеми и наутро стоять на разводе не пошатываясь, на все вопросы командира отвечать громко и вразумительно, не залетать и ....... Да мало ли в себя включало это понятие – тащить службу!!!
К тому же он был принципиален и стоял насмерть за своих больных, не выписывая их из санчасти, пока те объективно не становились здоровым. Как-то на рык командира - « Ты бля, доктор, жалеешь этих сикарак хуевых, а их ебать надо во все дыры!» - он спокойно ответил, что если завтра кто-то из них загнётся в роте от «тягостей и лишений воинской службы» и будет установлено, что он по показаниям должен ещё долечиваться - спросят с него - ст/лейтенанта мед. службы. - «Да и Вам, товарищ полковник, придётся отписываться». Полковник покачал головой и совершенно не в тему сказал: «Ты бля, доктор, трёшься возле библиотекарши, цветочки полевые ей ставишь на стол, а Силаев её ебёт в каптёрке................. Аааа......!!» махнув рукой, закончил он разговор.
Миша пользовал библиотекаршу Нину ничуть не хуже, чем породистый мужлан командир третьей роты Силаев. Просто подход к этому делу был у него другой. Во первых он делал это незаметно для окружающих. Об этом в части знали только пару человек. Водитель санитарного УАЗика, а фактически его личный водитель, сержант Валера и фельдшер санчасти, недоучившийся студент Витя, которого вышибли с третьего курса мединститута за пристрастие к портвейну и горячую ненависть к «топочке» (топографической анатомии). Оба были преданы Мише как самураи своему господину. Во вторых, Миша мог после многократного Нининого оргазма встать посреди комнаты в луч лунного света и застёгивая галифе продекламировать:

Потом луна вошла в квадрат двора,
и серебро и желтый свет смешались.
Свет засверкал. Намек на сумрак стерт.
Но хоть обрушь прожекторов лавину,
а свет всегда наполовину мертв,
как тот, кто освещен наполовину.

Он не был большим почитателем Бродского, но в студенческой среде считалось дурным тоном не знать что-либо наизусть из самиздата. Для души он делал переводы текстов Rolling Stones, Elton John, Led Zeppelin, не говоря о том, что слушал это взахлёб. Знание рокмузыки не было большим подспорьем в деле коллекционирования «кружков своего члена». Мишка не был статным красавцем, но мощный интеллект позволял разложить на алгоритмы любую сложную задачу и добиться своего. Библиотекорша Нина была двадцать первой по счёту женщиной в его 26 лет и останавливаться на этом он не собирался. Как настоящего коллекционера его разбирал азарт. Миша был душой вечеринок, на которых собирались относительно равные по должностям старшие лейтенанты и капитаны. Начинались они умными разговорами о политике, тостами за командира и присутствующих дам.... в разгар слышался невнятный голос бухгалтера финчасти, дородной разведёнки Алефнины Николаевны – «Ребята! Уговоримся сразу. Если нажрусь, ебать - ебите, только без блятства хорового. По очереди, по культурному». - « По жиру, по ранжиру будем!» - блеял в ответ начпрод Степаненко. Заканчивалось всё тем, что Валера тряс за плечо и повторял: «Товарищ старший лейтенант, вставайте. Уже пора».
Во рту было горько от никотина и перегара. Желудочное содержимое просилось на свободу.
Миша тяжело поднял голову........ Служить ещё оставалось около месяца.