ikononov : канец века

РЕМИНИСЦЕНЦИЯ

Ах, что за стол! Селедочный паштет,
Моченый виноград, грибки, судак по-польски,
И запотевший штоф так выглядят геройски,
Как будто нет войны и смерти тоже нет.
Играет граммофон, и слышно за версту,
Как жизнь идет внахлест, не в такт и
ткет бестактность,
Как будто за окном, заклеенным крест-накрест,
Зенитка не видна на Каменном мосту,
И Кремль, маскхалат заткнувши за подол,
Не воет от тоски басами Левитана,
Отец родной, взгляни, как он взволнован странно,
Тот старый генерал, шепнувший: "Что за стол!".
Он прибыл в серый дом у плит Москвы-реки,
Не встреченный никем и скинул портупею,
И долго руки мыл, и все вздыхал: "Тупею!
Умыть бы руки мне, да видно не с руки.."
И дергалась щека. Он вспоминал акцент
И грязные слова правительственной связи:
"Ныкто тэбя не гнал женытся на заразе!
Развратнык, старий хрэн, измэннык, ымпотэнт!"
"Настастьюшка, прости, не доглядел, устал,
Морозы, кровь и враг почти перед порогом,
Кто ж знал, что этот гад в тебя упрется рогом?" -
И в зеркало взглянув, заплакал генерал.
Потом уж адъютант состряпает обед,
И будет телефон молчать, как на допросе
Молчал он сам тогда, когда был на износе,
Но на жену свою не подписал навет.
Рассвет морозный пар гоняет над Москвой,
Он встал и закурил, поставил "Рио-риту":
"Всегда я не любил твою шальную свиту!
Но так любил тебя, твой голос, гонор твой!
Как Он хотел наставить мне рога!
Так вот он - выбор, полная свобода:
Я - или просто муж, но муж врага народа
Или рогатый муж любовницы врага!"
В последний раз он пригубил бокал,
Смахнул слезу, тарелку пододвинул
И как-то страшно голову закинул,
И зажевал сквозь бешенный оскал.
Что ж, генерал, трапезничай, пока
Не станет день невыносимо серым,
И выстрел, вдруг совпавший с артобстрелом,
Нетронутым оставит судака.