GB : Клондайк

а теней наших, все не было...

слишком мало времени выдали нам, чтобы проститься тогда, по-человечески. Ну, посмотрел я в глаза твои, ну, подержались мы за руки, и сбили свой мягкий, дрожащий пепел. Но, все так и осталось. Прежним. Узнавались твои запахи, угадывались линии, твои движения, их лица, подкорки и марроканские апельсины. Пронеслось секундой наше полное двухсотлетие, и позвоночник не выдержал. Треснул. Надломился. Потекла его манная кашица...Посторонись!

теперь, будет время. Полное. Новое. Когда я стану плыть над белыми потолками. Когда те, которые внизу, начнут медленно крутиться вокруг моего желтого солнца. Тогда, и будет мне добротная дубовая ладья. Подниму ее парус, и, вмиг, сорвутся в горах наши ватные голоса. Помнишь? Помнишь? Помнишь? Механическое эхо и военно-тактические автоколебания...

а, легкие мои, разбухли и лопаются. Сами по себе, вырываются изнутри, и остаются на рукавах. Как малиновый сок, как ночная джангловая текила. Никто не против теперь, никто и не за. Никому ничего никогда. Мелькнула мысль: все это научно-орбитальный комплекс! Примерно так: жууууууу-уууу...Хотя, все же нет. Там, все по-другому. Там живое небо. И, гораздо ближе к его зонному всеядию. Выше! Выше! Выше!

а ты, не плачь! ну, не могут тени отражаться без нас!
не привыкли они быть по-другому, а мы, их так и не научили...