Mighty Daemon : Неловкость

- Я неловкий. Сколько себя помню, всегда таким был. С раннего детства моя непутевая голова познала все прелести внезапных столкновений с различными неожиданными предметами вроде косяка дверного (верхняя часть), потолка погребного (любая точка) и еще вот той гадской балки, исполненной обычно из крепко приваренного к передним верхним углам кабинки общественного туалета типа сортир стального уголка, что служит (по мнению низкообразованных совдеповских строителей) дополнительным ребром жесткости. Шо жостко, то да. Еще я постоянно бил посуду и колени. Иногда совмещая оба этих, несомненно, присущих любому настоящему негеглику, занятия. Легенды о моей поразительной ловкости передавались из уст в уста, а знающие люди бледнели лишь завидев мой крупный силуэт где-то в районе линии горизонта. И сразу же начинали прятать по щелям и шкапчикам лекгоуязвимые фарфоросодержащие предметы и изделия народного творчества. Злые людишки. Они думали только о себе, не осознавая, как мне было больно и стыдно. Конечно, больно было гораздо сильнее, чем стыдно. Однако и стыд точил червоточинку в моей горделивой натуре. Надо было что-то делать, и я нашел выход.
Однажды я подумал:
- Что может человек, никогда, со всей дури, не наступавший на торчащий вертикально из земли гвоздь, понимать в природе неловкости? А ничего. Что он может знать о мыслях, бороздящих извилины неловкого человека? Может ли он разобраться в истинной причине неловкости? Нет! А я могу. Ибо аз есмь «недарэка» типичный, ярко выраженный. С косинусом в сторону активного членовредительства. Так и родилась моя «ТЕОРИЯ НЕЛОВКОСТИ», и сопутствующие труды, благодаря которым, отношение основной массы населения к нам, неловким, изменилось в лучшую сторону. Повторяю, в значительно лучшую. Мы больше себя не чувствуем изгоями в этом обществе. Мы равны в правах, нам не стыдно быть неловкими, и общество нас не отвергает.
Да, я слышу звонок. Но звонок, он для преподавателя, то есть для меня. Раньше, когда нас, неловких, такие вот спортивные накачанные субчики зажимали и унижали, вы бы могли встать и уйти, не обращая внимания на мои несмелые возражения. Но сейчас не то время! Не выйдет. И вот лично для вас, молодой человек. Да, да. Для вас, не надо оборачиваться, у меня есть задание на дом. Прочесть том «Теория неловкого выбора» и сделать доклад на следующем семинаре. А вот теперь, действительно, все. До свидания.

Профессор неловкими движениями попытался сгрести со стола груду исписанных листков, но они, неким немыслимым образом проскочили между его пальцев и спланировали на пол. «Блядь», - беззвучно выругался профессор и полез под стол. «Блядь», - также, одними губами ответил ему Саша, попавший на доклад. Еще три минуты назад жизнь их была прекрасной и удивительной, а сейчас один лазил раком под столом, а второй готовился проебать все выходные на изучение тупого и бесполезного материала.

***

Второй том «Теории неловкости», называвшийся «Теория неловкого выбора», по объему превосходил все книги, виденные Сашей до этого момента реальности. Честно говоря, видел он их немного, но «Войну и мир» даже начинал читать, так что сравнивать с чем было. Утреннее «блядь» плавно перетекало в вечерний «пиздец». Тяжело вздохнув, Саша открыл увесистый томище, и погрузился в мир нового, негеглого.

«…Жена приготовила чай. Он стоит на кухне, в большой чашке, прикрытой блюдцем, и заваривается. Она просит своего неловкого мужа (в лице тебя, мой уважаемый читатель) принести ей чай в гостиную. Вы идете на кухню, осматриваете чашку, и понимаете, что столкнулись с диллемой – снять блюдце и по дороге расплескать полчашки горяченного чая на себя, либо нести так и разбить блюдце. Что вы выберете?...»
- Действительно, что? – проблемы этих несчастных вдруг как-то даже заинтриговали Сашу.

«…Правильный выбор – нести без блюдца. Потому что, если вы его разобьете на полпути, то за оставшуюся половину дороги все равно всего себя обольете. И это даже в том случае, если вы, разбив чашку, не начнете паниковать или делать резкие, бесполезные движения конечностями…»

Книга читалась легко, изобиловала логическими задачами, к которым Саша с детства испытывал серьезное влечение, поэтому время за чтением летело незаметно.

«…Неловким человек может быть не только из-за проблем с координацией и моторикой. Иногда ты можешь взвалить на себя гораздо больше, чем способен сделать в данный момент. Например, если твое желание поесть сопровождается перемещением значительного количества еды из одной точки в другую, помни – ТЫ НЕ ЗАКАНЧИВАЛ КУРСЫ ОФИЦИАНТОВ (к тем, кто их заканчивал, данная сентенция, естественно не имеет отношения). Т.е. не надо нести суп, напиток, второе, приборы, и хлеб в зубах, одновременно. Что-то обязательно упадет, и ты станешь одним из нас…»

На дворе стояла глубокая ночь. Сашины соседи по комнате, накатив поллитру, спокойно сопели уже не первый час. Но наш герой, обнаруживший в себе неожиданный интерес к учебному пособию, осиливал уже последнюю треть оного.

«…Неловкость заразна. Стоит тебе хотя бы раз подумать о том, что ты неловок, и она вернется. Вернется за данью, за невольниками, за тобой. И с этих пор вы будете неразделимы. Ты и она. Неловкость и ты. Ее будет все больше, а тебя все меньше. И так будет, пока она не поглотит тебя целиком. Мой совет – не поддавайся ей сразу. Считай все свои неудачи нелепой случайностью. Но если уж ты схватишь неловкость – не сопротивляйся. Просто будь с ней. Будь одним из нас. Нас много, и люди это уже знают.»

Саша аккуратно закрыл книгу и потер усталые глаза. Часы показывали пятнадцать минут пятого. «Хуясе», - подумал Саша, - «спать, непременно, спать». В теле не было места ничему, кроме усталости. Однако мозг еще достаточно неплохо соображал, и именно он предложил Саше перед сном навестить ватерклозет. Идти не хотелось, однако и перспектива проснуться на мокрой простыне не прельщала Сашу. Тихо матерясь, он слез с кровати и уныло поплелся по вонючему темному заплеванному коридору в сторону туалета. Свет, естественно, отключили. «Экономят, суки», - злобно сплюнул Саша. Кое-как открыв дверь туалета, он начал на ощупь продвигаться к месту вероятного нахождения кабинок. «Есть», - уткнувшись правой рукой в холодный кафель, устало обрадовался Саша. Вот уже и левая рука нащупала вторую стенку. Саша выдохнул и сделал широкий шаг в зияющую перед ним темноту. В следующий момент его голова вошла в прямой контакт с вышеописанным ребром жесткости, и Саша, потеряв сознание, рухнул прямо на обгаженный пол, не забыв по дороге погрузить руку в заменяющее унитаз очко.

***

Мало кто из знакомых узнал бы в делающем доклад зачморенном человечишке Сашу. Огромная лиловая шишка на лбу, прекрасно оттенялась двумя симметричными синяками под красными глазами. Полностью покрытые грязью туфли, незаметно переходили в джинсы. Гламурные грязевые узоры доходили до колен, где их сменяли две, видимо задуманные дизайнерами дырки. Однако дизайнеры и не подозревали о таком сочетании с уличной грязью. Картину завершала перебинтованная правая кисть, с проступающими сквозь бинт многочисленными красными пятнами.

- И закончить свой доклад я бы хотел описанием победы неловкости надо мной. После уже рассказанной истории с туалетом, я все выходные приходил в себя. Я доказывал себе, что все произошедшее только несчастный случай. Мол, с кем не бывает. И признаться, практически себя убедил. Но сегодняшние события все расставили на свои места. Сперва, я на ровном месте порезал руку в пяти местах листом бумаги. Понимаете, листом обычной белой бумаги! Потом по дороге в институт меня окатили грязью три. Слышите! ТРИ! Сразу три машины. Я весь в крови, грязи. Я так больше не могу! Я хочу быть нормальным! Люди, верните мне нормальность! Я не могу быть негеликом! Я НЕ ХОЧУ!

Когда за санитарами зарылась дверь, и притихшая аудитория начала потихоньку приходить в себя, слово взял профессор.

- Не волнуйтесь за Сашу. Его подлечат, и вернут в альма матер в лучшем виде. Он забыл лишь одну вещь. Только одну. Забыл или не понял. Неприятие порождает агрессию. И это, кстати, тема нашего следующего занятия, - хитро подмигнув, добавил он.