Гусинский : ДЖУЗЕППИ

Помнится в школе был у нас преподаватель труда Константин Михалыч, толи Михал Константиныч, только все его называли Джузеппи. Погоняло Джузеппи ему присвоели дак давно, что я наверное не учился ещё в этой школе, а оно у него было. И так вот переходило от поколения к поколению. Даже другие преподаватели, в частности те, что помоложе, за глаза называли его так. Школа нередко пестрила настенными надписями «Джузеппи чмо» или в этом роде. Но так как этот ортодокс был преподавателем труда, то замеченная надпись закрашивалась или отмывалась одним из учеников на его занятии, за что тот получал пятёрку.
Внешне Джузеппи был похож на юмориста Трушкина, который в «Аншлаге». Он также пытался нелепо хохмить на своих занятиях и вероятно, что с Трушкиным у них было какое то родство. Но фамилия у Джузеппи была Калужский. Он ходил со свалявшимися от берета волосами, в очках со спаянными пластмассой дужками и в старых штиблетах. Самой главной его особенностью было постоянное зловоние исходившее из его рта. То был не перегар и не запах съеденной пищи, некогда застрявшей между пожелтевших зубов. Это был запах, который узнает каждый, кто хоть раз был в деревне и посещал загон для свиней. По школе ходили разные версии, откуда у Константина Михайловича мог появиться во рту этот запах.
От других преподавателей Джузеппи отличал творческий подход к ведению уроков. Когда сквозь заляпанные стёкла своих очков он замечал, что кто-то из учеников (например Кабасин) делает, что-то не то, он громко и торжественно говорил: «Кабасин!»… после чего следовала короткая пауза… а затем: «Пойди и поставь себе единичку!» Это означало, что ученик Кабасин Игорёк шёл к специальному журналу и напротив своей фамилии ставил цифру «1». Подходя к этому журналу, ученики старались избегать находиться в близи рта Константина Михайловича, по выше описанным причинам. По окончании занятий от фактической оценки за проделанную работу эта единичка (или их было несколько) отнималась. На урока труда делать «что-то не то», могло означать, что угодно… слесарный и токарный кабинеты к этому располагали. Можно было кидаться стружками, можно было прибивать деревянные тиски к верстаку, можно было выпиливать на верстаке похабную надпись, или попросту незаметно перекладывать с полок казённые инструменты к себе в ранец. У Джузеппи была постоянная привычка: в начале урока он оглашает задание, раздаёт нужные для его выполнения инструменты, а затем выходил в свою каморку, которая соединяла слесарный и токарный кабинеты. И как только спустя несколько минут ученики бросали свою работу и начинали заниматься «чем то не тем», он молниеносно заходил в кабинет и продолжал обучение. Застуканные ученики понуро возвращали пизженые инструменты и ставили себе единичку. В те времена из кабинета труда тащили все и всё, что можно было некоторое время не заметить острым глазом Джузи. Переключатели, наждачную шкурку, полотна для лобзиков, свёрла, гвозди, болты и шурупы. Самые смелые покушались на отвёртки и пассатижи. К счастью или нет, но до киянок и молотков дело не доходило.
Своим необычным способом выставлять оценки и вести уроки, Джузеппи, сам того не осознавая, наживал себе врагов, среди подрастающего поколения. Когда в течении урока, наиболее дерзкий ученик ставил напротив своей фамилии более пяти единичек, то несмотря на столь юный возраст, он осознавал, что терять ему уже нечего. И нередко осознание этого перетекало во всеобщий «бунт». В школьной столовой в Джузеппи украдкой летели глазированные сырки, в дверном замке кабинета он нередко находил горелые спички, а также по всей территории школы постоянно натыкался на непристойные надписи в свой адрес. Разбирались с Джузеппи по всякому и иной раз даже ради прикола. Например когда он задумчиво шёл по корридору, ему в след кто ни будь кричал глумливым голосом: «ДжуЗЗеППи!» Он резко оборачивался, но нарушителя спокойствия не обнаруживал и продолжал свой шествие дальше. Вот!
Всем известно, что в школах старого образца в слесарном кабинете есть запасной выход на улицу, через который чаще всего и приходил с утреца на работу Константин Михалыч. И вот однажды, один обиженный малый, по имени Лёня, после безуспешной попытки умертвить Джузеппи, с помощью восковой фигурки и ржавой иглы, задумал следующую месть. Выбрав определённый день недели, когда первые уроки в кабинете труда будут у восьмого «А», он решил убить двух зайцев. То есть во первых напакостить Джузеппи, а во вторых заставить пожинать плоды своей пакости вражеский класс. В общем, ближе к вечеру он со своим корешем Сашкой купили в местном книжном магазине чернила, и написали невъебенную надпись «Джузеппи казёл, пизды получишь!». Но Лёньке этого показалось мало, и он решил использовать весь свой арсенал. Он подошёл к двери в кабинет и вставил в замок несколько горелых спичек, а затем опорожнив кишечник на специально подготовленную дощечку, словно сургучом запечатал скважину свежим гавном. Это его удовлетворило, и я уверен, что в эту ночь он спал спокойно, улыбаясь во сне. Ведь с утро, идя в школу, так приятно видеть, как Витька из параллельного класса шваброй пытается отмыть злополучную надпись, и так приятно представлять себе выражение лица гнусного Джузеппи, когда тот подошёл к дверям своего кабинета.
Но вот и вашего покорного слугу не прошли мимо передряги с Джузеппи. Как-то принёс я в школу карбидную хлопушку. Карбидная хлопушка - это пустой баллон из под освежителя воздуха, с аккуратно спиленным верхом и дырочкой у основания. В баллон насыпается некоторое количество карбида и порция слюны. После чего достаточно закрыть верх и слегка потрясти, а затем подвести зажженную спичку к маленькому отверстию у основания. Это производит сильный хлопок и язык пламени, на радость всем свидетелям. Перед началом урока труда было принято традиционно кричать «Джузеппи выхади!» После чего было к месту произвести хлопок из карбидной хлопушки. Ну короче, после одного из моих хлопков, из кабинета труда вышел очумевший Джузеппи и отобрал у меня это устройство и корабок спичек. В тот момент начался урок, Джузи попросил меня поставить себе единичку, а сам принялся составлять протокол! На клетчатом листе, который он отнёс директору так и было озаглавлено «протокол». В те школьные годы, надо сказать это меня достаточно напугало. А вот текст этого «протокола» наоборот, ещё долго веселил весь наш класс и тех кто о оном «протоколе» узнал. А написано там было (дай бог памяти) следующее:
«Когда я вышел из своего кабинета, то услышал оглушительный взрыв, который произвёл ученик 7го «А» класса, Юрий Гусинский из принесённого специально в школу взрывного устройство. Пострадавших нет. Я его задержал и обезвредил. В объяснении случившегося Гусинский заявил, что это «Всего лишь бабахнуло!» Следовательно вину он не признаёт, поэтому попрошу принять строжайшие меры. Орудие преступления находится в кабинете труда и будет предъявлено по первому требованию, как вещественное доказательство». В общем родителей в школу вызывали, но в тюрьму за терроризм я так и не угодил.
После 9 класса я свалил в ПТУ, а Джузеппи как мне рассказали, ещё через год довели и он уволился.

(Имена и фамилии не изменены, любые сходства неслучайны)