Maksim Usacov : мужское начало на фоне мужского конца

Он совершенно не возражал против самого факта изнасилования. Предлагал даже некоторые улучшения в привычной процедуре, чтобы хоть как-то разнообразить привычное расписание. Но ни одно из них не было принято. Жена его к изнасилованиям относилась неоднозначно. Прежде всего, ей не нравилось, что объектом чаще всего выступала она. Также её казалось все действо несколько монотонным и, честно говоря, утомительным. Гости так и не научились действовать разнообразно и никак не воспринимали рационализаторские предложения мужа. С другой стороны её муж был не в состоянии дать даже этого. Знания его лежали более в области чистой теории, сексуальных абстракций и порнографических эстампах, чем в плоскости реальных категорий. И хотя её привлекали некоторые его выкладки, добиться их воплощений в конкретных действиях ни разу не удавалось. А тут такие гости.

Но на смену радости быстро пришло разочарования. Гости всегда осуществляли свою программу и на отступление от неё не соглашались. Согласно их объяснениям предложения её мужа расходились с их определениям гуманитарной помощи. Надо сразу отметить, что первоначально изнасилований не было и все происходило по согласию всех участвующих сторон. Но после нескольких повторов она попыталась добиться некоторого улучшения поз и позиций. В общем, начала забастовку. Тут выяснилась, что гуманитарная помощь совсем необязательно предоставлять только желающим получить оную. Особо важно предоставить её тем, кто по каким-то причинам упорствует и отказывается стать облагодетельствованным. Начались изнасилования. Беда только что этот сексуальный террор никак не отличался от раннее испытанного.

Это её не могло нравиться. Хотя поначалу вроде и пошло, но опять же приелось. Но в принципе даже это можно было потерпеть, поскольку ничего смертельного для чести гуманитарная помощь не содержала, а после третьего ребенка этих грубых парней из африканского континента можно было по всем законам послать, благо принципы Евросоюза на это счет не позволяли двоякого толкования. Чего греха таить её не нравилось отношения её мужа. Нет, разумом она понимала его отношение к насильственной гуманитарной помощи, тем более что используя графики и математические расчеты он доказал её суровую необходимость для государства и выживаемости европейской цивилизации. Но её немного раздражал его конформизм в вопросах его теоретических наработок. «В конце концов, ты же мыслитель! Творец! К твоим предложениям нельзя относиться так наплевательски!» – возмущалась она. «Времена нынче банальные» – жаловался он, – «Нет места прогрессивному. Цивилизация стара. Мир мертв. Мы только кусочки старого». Она плакала, но продолжала требовать: «Ты же настоящий мужик! Может когда они придут в следующий раз, встанешь в дверях с чертежами и не пустишь, пока они не согласятся им следовать?» «Дорогая, но их же троя и они негры!?» – испуганно кричал он. «Но ты же старший менеджер компании!» – цеплялась за мужское самолюбие она.

Естественно муж становился в дверях и что-то мычал об амплитуде движений, экономии энергии и правильном соотношении мужского и женского начала. Она только кивала в надежде, что вот сейчас все-таки. Но трое осеменителей были не преклонны: «Мадам, месье. Вы у нас пятнадцатая пара на сегодня. Наш долг как более молодой расы помочь вам родить детей. У нас нет времени на ваши декаданские выбрыки. Пожалуйста, мадам, раздевайтесь, ложитесь, расслабьтесь, получайте удовольствие…»