Хренопотам : Пуховик.

От редакции. Публикуем по новой, из за некоторых ублюдков. Жаль не вернуть камменты.
… Вообще, по жизни, я постоянно привязываюсь.
Привязываюсь к женщинам – особенно к тем, с которыми спал. Не могу их воспринимать чужими. И когда кто-то из них надолго пропадает из аськи – тревожусь и беспокоюсь.
Собственно, привязываюсь и к тем, с которыми только собираюсь переспать, и к тем, с кем переспать вообще не светит – но с которыми регулярно и душевно общаюсь. Без каждой из них мир пустеет.
Привязываюсь к жилищу – давно пора бы найти что-то подешевле, или за ту же цену, но с большим комфортом – но я как-то привык уже приходить именно сюда. В период одной из очередных ссор с женой я как-то с месяц прожил на работе. И пустил там корни – под недоуменные взгляды коллег, не понимающих, почему я не найду жилья поютней.
Привязываюсь к работе – вполне можно было бы найти что-то лучше. Прибыльней. Хотя бы подработку приличную. Но – коллектив уже вроде как мой. Знакомый. Пока сами не уволят – никуда я не соберусь.
Привязываюсь к ресурсам – единожды зависнув на том же Литпроме, уже не смог с него уйти, даже в апогее конфликта со Сфинксом. Хоть и хотел хлопнуть дверью. Не смог.
Привязываюсь к сигаретам – когда большинство коллег курит «Кент» - я до сих пор дымлю «Святым Георгием» по семь (теперь уже восемь) рублей за пачку.
… И я очень привязываюсь к вещам.
Не счесть тех семейных скандалов, которые возникали из-за того, что утром, спросонья, я по привычке одел вчерашние рубашку и брюки, хотя женой были приготовлены свежие. Вчерашние превращались в позавчерашние, потом в недельной давности – жена жутко обижалась, говорила, что из-за моего распиздяйства негативные высказывания идут в ее адрес. Я извинялся, обещал исправиться, но с утра автоматически натягивал привычное. Большую часть времени мне надо было выходить раньше чем ей. Я вставал, разогревал (иногда готовил) завтрак, будил ее и по-английски съёбывал, пока она не заставила меня переодеваться.
Я хожу до декабря в осенней куртке, зато потом до мая – в зимней.
Проще всего поставить меня в тупик вопросом: «Леша, тебе холодно?» (жарко, хорошо, плохо, ты голоден, сыт, выспался, устал). Я замираю и начинаю лихорадочно соображать – холодно ли мне. С ужасом осознавать, что ел позавчера. Что не трахался месяц. Что в установившейся уже в Курске весне ногам в меховых зимних ботинках слегка некомфортно. Что надо бы побриться – к счастью, шерсть на мне особо не растет, и к концу месяца меня осторожно спрашивают, брился ли я сегодня. Что надо бы вымыть башку. (Вот же ж тоже парадокс, даже много парадоксов – в ванне поваляться я люблю, и не представляю себе дня без часика в теплой воде – а голову мыть ненавижу, ибо волосы потом мокрые. Хотя при этом почти никогда не беру с собой зонт и с удовольствием гуляю под дождем.)
Пуховик был куплен лет пять назад. Или шесть.
В то время я только осваивал премудрости семейной жизни. Двадцатипятилетний распиздяй, который до двадцати трех нигде не работал, зато бомжевал и трижды вылетел из института (иногда способности играют злую шутку. После аттестата, в котором была одна четверка – по литературе, кстати, гыгык, за то, что я послал на хуй все темы экзаменационного сочинения, и написал его по Толкиену, но это полбеды, я еще и не сдал черновик, потому что в жизни ими не пользовался, плюс после года учебы в физматшколе МГУ – первый семестр я еще выдержал, наивно полагая, что будет что-то интересное. Во втором я пришел впервые на зачетной неделе. Легко вписался в сессию. В третьем я здраво рассудил, что интересного вокруг много, и заявился в институт за три дня до окончания сессии. Тут были проблемы, да. Пришлось даже сдавать кровь, чтобы продлить ее на пару дней. И неделю ударно поработать. Про четвертый семестр я вспомнил только после летних каникул, когда меня уже отчислили. Плюнул, отнес документы в приемную и поступил еще раз. На общих основаниях, чтоб с отсрочкой от армии. Полгода получал стипендию – заработок, однако. В следующем году поступил еще раз. Выдержал два курса опять.) – эээ, о чем это я? А, о семье.
Немного не дотянув до двадцати трех я таки встретил свою любовь. Свою первую женщину и будущую жену. Которая затмила для меня все на свете (даже седьмой Might and Magic, который я в то время проходил).
Она перманентно поругана с предками, прежде всего, со своей мамой. Поэтому фактически с первых дней мы стали жить вдвоем. На меня свалилось неожиданное бремя ответственности. Отдельная песня, как я приучался работать. Хотя бы, вставать на работу. Прекратить брать в долг. Суметь обеспечить хотя бы пропитание.
Она меня не бросила тогда, хотя мы реально голодали. Она могла в любой момент вернуться в свою очень обеспеченную (как минимум, по курским меркам) семью. Где ей поставили условие: «Приходи когда хочешь, но без этого задрота». И задрот скрежетал зубами, и тащил в дом, что попадется.
К моменту покупки пуховика мне уже удавалось не дать нам помереть с голоду и прекратить занимать деньги у знакомых.
Была зима.
Приехала моя мама и потащила меня на рынок. Типа прибарахлиться. Ибо зима была холодной, а ходил я в чем придется. И мне купили этот пуховик и зимнюю шапку.
- Тебе нравится этот пуховик? Купим?
- А ничо так. Давай.
- А может лучше этот?
- Да может и лучше.
- Ну тебе какой больше нравится?
- А я-то откуда знаю, какой мне больше нравится? Какая разница, нафиг?
- Ты невозможен!!!!
Зато удалось уйти с рынка в предельно сжатые сроки.
Шапку я на следующий день отвез обратно и вернул продавцам, сказав, что не подошла. Денег совсем не было. А тут четыреста пятьдесят рублей. Прости, мама, я ее вовсе не потерял.
Конечно, за эти годы пуховик поизносился. Карманы полуоторваны, вид ни разу не товарный. Две моих женщины требовали (и требуют) его немедленно выкинуть. Одна грозится купить мне нормальную куртку, хорошо, что она не в Курске живет – а то бы купила, с нее станется.
От скольких метелей он меня защитил? Мороз скольких холодов не подпустил к моему телу?
Сколько в его карманах перебывало разных полезных вещей – ключей, зажигалок, сигарет, бутылок, книжек, чеков, железнодорожных билетов, бумажек с разными записями?
До сих пор мой формат рассказа – один тетрадный листок. Мелким почерком и с двух сторон. Если написать на двух листках, один обязательно проебется. Сейчас я не умею писать ручкой по бумаге. Недавно с третьей попытки осилил заявление на отпуск.
Вообще, вещи менять, конечно, нужно. Надо бы проверить, есть ли у меня демисезонная обувь. В зимней чота правда жарковато. Если нету – купить, зарплата позволяет. Зарплата до хера чего позволяет, здесь, в Курске. Вот только выплачу кредит за мамину операцию. И рассчитаюсь за новый компьютер.
Туфли, кстати, - это единственное из искусственной оболочки, что я однажды покупал себе сам. Аж охуел от такой непонятной траты. Но обувь я убиваю обычно месяца за три носки. И когда в раздолбанную нахрен подошву потекла весенняя талая вода – тут даже я заметил, не люблю, когда на мне что-то мокрое, не выношу.
Интересно, та прошлогодняя покупка цела еще? Надо не забыть с утра посмотреть.
… Почему я вообще завел разговор об этом пуховике?
Сегодня мне на работе выдали куртку. Нет, не то, чтобы скинулись и купили – я бы не взял просто – но наша компания постоянно реализует всякую товаропродвигающую продукцию. Вот и куртка, с логотипом «Балтики». Если с подстежкой – которую можно использовать как самостоятельную кофту – теплая, зимняя. Если без – демисезонная.
Лежит вот на полу.
Чужая вещь.
Не моя вещь.
Которой оказалось суждено стать моей.
И которую наверняка я через месяц откажусь снимать.
А пуховик останется висеть на вешалке в прихожей.
А мне хочется плакать.
Потому что ощущение – будто я теряю (и предаю) друга …