отважный адмирал Бен Боу : лёгенькое

Мы с Андрюхой сидели в «Ростиксе» и попивали принесённый с собой вискарь, разливая его в маленькие пластиковые стаканчики. Директор кафе – татуированный качок-байкер притаранил нам полный стакан льда, колу и пельмени. Молодые мамаши, возмущенно косясь в нашу сторону, старались поскорее запихнуть в своих чад холестериновые бомбы. Чада сопротивлялись и пачкались, весело болтая ножками. Одинаковые мальчики в униформе бодро вскидывали вверх руки в призыве «свободная касса».
- Общепит – пгибыльное дело, вегняк, - картавил Андрюха. В бороде его запутались крошки, - только на общепите сейчас можно подняться. Смотги, себестоимость этого «Зингега» сколько по-твоему?
- Ну, не знаю, рублей сорок, - я слушал его вполуха, разглядывая изящную спину девушки за соседним столиком.
- Хуй ты угадал, «согок», пятнадцать! – Андрюха начинал горячиться и размахивать руками. За что я люблю Андрюху, так за его способность непринуждённо и легко беседовать по любой теме, от спаривания моржей в неволе – до исторических предпосылок Карибского кризиса. Моё отношение к нему не портила даже такая сомнительная черта его характера, как тяга к заведению нужных связей. Именно «нужных», в смысле – полезных. При этом, - искренняя готовность уплатить за всю компанию, буквально обезоруживала. В результате – он ухитряется иногда собрать за одним столом таких полярных людей, как хозяина сети торговых центров, приехавшего на «Кайене», полумаргинального байкера и невменяемого «кольщика» передвигающегося на троллейбусе исключительно в кредит. Я столкнулся с ним, перейдя на работу во вновь созданную фирму, диаметрально поменяв всё в своей жизни – от карьеры до места проживания. Столкнулся буквально. На одной из первых планёрок, меня возмутил вызывающий взгляд нахальных синих глаз сидевшего напротив крепыша с седеющей бородкой и переломанным носом. После совещания потолкавшись в коридоре, я понял что он начальник нашей службы безопасности, бывший командир спецназа, а он – что я занимался с ним одним видом спорта, но в разное время, а когда выяснилось, что оба мы, как истинно интеллигентные люди, имеем склонность к массандровскому портвейну и попиздить «за жисть», мы подружились.
- Пятнадцать! А цена - 60! И нагоду здесь – не пготолкнёшься!
- Ну, сейчас поубавится, - я кивнул Андрюхе на наполненные стаканчики. Мы выпили. Захотелось закурить.
- Это пги том, что есть еще «Макдональдс», пиццы газные, и все на подъёме. А в «Обегшвайне» сейчас что твогится вечером! За столик не пгисядешь. И везде убого как-то, кгиэйтогы у них – говно. И повага – говно. Пгиличному, интеллигентному человеку посидеть с душой негде! – Мы снова чокнулись.
К нашему столику подсел директор, взял мой стаканчик, сунул в него свой нос и втянул воздух. Со стоном выдохнул, всхлипнул и поднялся.
- Чё, Димон, всё на антибиотиках? Смотги, пол-жизни качаться, чтоб оставшуюся половину лечиться. Гы-гы! А истина – в вине. Кто живёт без истины – блуждает в потёмках!
За неспешной беседой вечер и виски подошли к концу. Зал опустел. Уборщица – прыщавая девчонка в дурацкой униформе, как бы невзначай, тыкалась нам в ноги шваброй. Мы вышли на улицу. Тёплый весенний ветер, наполненный ароматами бензина, польского парфюма и куры-гриль ударил мне в голову и душа расплылась в довольной улыбке. Мимо стайками проплывали молодые барышни, точёными фигурками и шаловливыми глазками буквально наповал разя незащищенный по весне организм. «Наконец-то они научились за собой следить», - подумал я.
- Пг-рохожий, дай закугить! – остановил Андрюха мужика в возрасте, старомодном плаще и «гаврюхе». Мужик бросил сквозь него пожухлый взгляд, протянул сигарету и побрёл дальше.
- Когоче, на счёт бизнеса, ты в доле? – Я кивнул, - Хогошо, о, магшгутка моя, дай чигик, тебе всё равно гядом, всё, завтга увидимся, адьёс.
И умчался. Я постоял еще немного на порожках торгового центра, глазея на прохожих и поплыл домой. В моей голове пульсировал Маргулис:
Я старый самолёт,
Я толстый самолёт,
Я Джамбо Ла Бамба…