Блядунович : Один вечер из жизни поэтов

В одном из лучших петербургских ресторанов сидели двое. Один из них, Сергей, статный красавец, был одет во фрак от лучшего портного. Второй, невысокий, щегольством не уступал своему приятелю. Некрасивое, но очень живое лицо его наводило на мысль об африканских корнях.
По ресторану медленно плыла воронка времени. Когда она дошла до столика, два друга, ничего не подозревавшие о воронке, обнаружили за своим столом незнакомца в странной одежде, без фрака. Как его вообще пустили в ресторан?
Александр, так звали невысокого, хотел было уже послать незнакомца на хуй, когда тот заговорил. «Разрешите представиться, Орлов», - сказал он вполне вежливо. Сергей дернул приятеля за рукав. С человеком из рода Григория и Алексея Орловых следовало обращаться с осторожностью. Тем более, он, возможно, принес вызов за злосчастные строки «Меж тем, как генерал Орлов, обритый рекрут Гименея».
«Андрей Орлов, поэт», - продолжил незнакомец. «Вот как», - переглянулись приятели. Странный тип пробудил интерес. К тому же на столе появилась бутылка белой настойки с надписью «ABSOLUT». «Почитайте же нам Ваши стихи», - с иронией проговорил Александр. «Давайте сначала выпьем», - ответил Андрей.
Через полчаса все трое уже хлопали друг друга по плечам. «Ну ты написал о войне двенадцатого года», - смеялся Саша. «Но мы пиздец какой народ, когда нам съездят по ебалу. Циник ты, Орлуша, циник». «А сам то ты, Санек, циник покруче будешь», отвечал Андрей. Как можно было эту блядь Аньку назвать «гений чистой красоты»? «А вот сам увидишь», - отвечал Александр. «За эти сиськи вполне можно так назвать. Кстати, поехали к ней. Заодно заедем за дочкой петербургского генерал-губернатора, о которой написал ты. Может быть она тоже стоит того».
Новые приятели уселись в карету. Воронка времени последовала за ними…
Через много лет престарелая Анна Петровна разбирала свою шкатулку. На самом дне оказались листки с подписью «Орлуша». «Кто такой этот Орлуша?», - подумала старушка и вдруг вспомнила все. Жаль, что рассказать об этом никому нельзя – сочтут полной маразматичкой.
«Что дадут за эти листки торговцы литературными реликвиями? Ничего», - подумала Анна Петровна. «Не надо было Ксении уступать своего старого любовника. Наверное там, в своем двадцать первом веке, как они там выражаются – фу, какая вульгарность- огребает бешеные бабки за листки, подписанные Александром».