отважный адмирал Бен Боу : Алёша

Алёша рос тихим, доброжелательным мальчиком. Он, как это принято было говорить в те времена, был из благополучной семьи. Отец Алёши работал в секретном отделе научно-исследовательского института одного из областных центров необъятной Социалистической Родины. Инженером. Мать – учительницей в той же школе, куда ходил и Алёша. Нужды семья не испытывала. Каждый день, по окончании занятий, Алёша приходил в школьную столовую, где заботливая тётя Маша – полная добродушная женщина с красным лицом и слезящимися глазами, ласково гладила его по голове и кормила обедом, оставшимся от первоклашек. Такой привилегией в школе пользовались только двое: Алёша, как сын учительницы, и дочь тёти Маши Марина, которая училась на класс младше Алёши. Марина была телом и лицом уменьшенной копией мамы и одноклассники её не любили. Марину любил Алёша. Ну, как любил. Провожал до дому, неся тяжелый ранец. Потом сидел рядом с ней на скамеечке около подъезда. Марина весело щебетала и раскачивала ножкой. Алёша следил за мелькающей белой сандалией и молчал. Проводив Марину, он шёл в детскую библиотеку, носящую имя взрослого критика В.Г.Белинского, садился в читальном зале за стол у окна и делал уроки, кропотливо вырисовывая в тетради ровные красивые строчки. Учебники и библиотечные книжки лежали на его столе в отдельных стопочках. Изредка Алёша отвлекался, поднимал голову от тетрадного листа и застывал, глядя в окно. Проходило несколько минут и из-под ручки вновь начинали выбегать каллиграфические прямолинейно-дуговые штрихи. Вечером на кухне мама кормила его вкусным ужином, пока он ел, она нарезала аккуратными прямоугольниками черный хлеб. Алёша глядел на её маленькие пухловатые руки и прислушивался к глухому гулу и возгласам за стеной. Торопясь скорее покончить с ужином, он спешил в прокуренную сумрачную столовую. Да, гул исходил именно оттуда. За столом, на котором, среди тарелок лучшего маминого сервиза, угадывались очертания «Русской», сидел отец в компании своих сослуживцев, институтских друзей. В их доме всегда было много людей. Отец негромко играл на гитаре. Мама читала вслух Цветаеву. Собранные в тугой пучок чёрные волосы, сложенные на груди мягкие руки. Горящий взгляд из-под полуприкрытых век и размеренное покачивание головой в такт рифмованным фразам. Невысокая мама, казалось, заполняла собой всю столовую и когда она замолкала, у Алёши обрывалось дыхание. Гости расходились. Мама садилась проверять тетради. Отец заходил в Алёшину комнату пожелать ему спокойной ночи. В щель неприкрытой за отцом двери, Алёша видел, как он подходил к сидящей за столом матери и обнимал её за плечи. Через какое-то время свет в их комнате гас, Алёша прислушивался к раздающемуся за дверью шёпоту, шорохам, скрипу панцирной сетки, вздохам, лёгким шлепкам босых ног по полу и шуму воды в ванной. Так проходили дни и месяцы. Алёша закончил школу. Он не был круглым отличником и на медали не претендовал. За прилежание, на «последнем звонке», завуч – подруга мамы, вручила ему «набор юного столяра» в деревянном футляре и ласково погладила по плечу. Алёша без усилий поступил в институт имени революционера Баумана. Изменилась и жизнь за библиотечным окном. Жидкую серую колонну отечественных автомобилей молнией прорезали редкие иномарки. Из вазочки на кухонном столе навсегда исчезли шоколадные конфеты, а из столовой – папины друзья. Лишь мама по вечерам по-прежнему кормила его вкусным ужином. Она нарезала аккуратными прямоугольниками черный хлеб, а Алёша глядел на её маленькие полноватые руки. Из-за двери родительской комнаты раздавался не шепот, как раньше, а приглушенный разговор на повышенных тонах, временами перераставший в крик и хлопанье дверьми. Иногда в Алёшину комнату заглядывал отец. Он был растрёпан и пьян. Отец обводил комнату мутным взором, задерживал взгляд на гитаре, висевшей на стене и тихо прикрывал за собой дверь. Марина ушла из школы, окончив 8 классов и поступила в техникум работников торговли. Иногда Алёша после занятий в институте, шёл в маленький магазинчик при техникуме, где она проходила производственную практику. Марина выходила на улицу, сидела на перилах, курила и весело щебетала, болтая ногой. Алёша следил за мелькающей белой шлёпанцей и молчал. Накануне 8 марта Алёша зашёл к Марине с букетиком жёлтых веточек, которые приобрёл на улице у старой неряшливой женщины в потёртом пальто с каракулевым воротником. Марина была завита и пахла сладким польским парфюмом. Она взяла цветы, чмокнула его в щеку и прошептала что-то о том, что тётя Маша уехала к родне на другой конец города и будет поздно. Дома они пили самодельное сливовое вино из маленьких стопочек. Потом Марина жарко дышала ему в лицо, пока он дрожащими пальцами рвал застежку её бюстгалтера. Всё было суетно, неуклюже и мокро. Возвращаясь вечером домой, Алёша испытывал сильное желание принять ванну и почистить зубы. Крики он услышал ещё в подъезде. Отец в тренировочных брюках и майке стоял к нему спиной в дверном проходе столовой. Заглянув через его плечо, Алёша увидел мать, полулежащую на полу. Волосы её были растрёпаны, маленькой полной рукой она прикрывала искривившийся в беззвучном крике рот. Алёша схватил отца сзади за шею и потащил прочь из столовой. Отец хрипел и царапал Алёшины руки. Ногами в домашних тапках, ставший за последние годы маленьким и сухим, отец старался дотянуться до пола. В какой-то момент Алёша почувствовал, что отец перестал сопротивляться и обмяк. Алёша подержал его на весу ещё какое-то время. Затем затащил в ванную и уложил. Сверху вниз Алёша, застыв на мгновение, смотрел на маленькое скомканное тело. Босая нога отца свисала через край ванны. Тапок лежал в коридоре. Алёша прошел в свою комнату, по дороге он прикрыл дверь столовой, где мама сидела на краешке кресла, обхватив себя полноватыми руками, и тихо подвывала, раскачиваясь взад-вперёд всем телом. Алёша вернулся в ванную с деревянным ящичком «набора юного столяра», извлёк из него маленький лобзик и нож с деревянной ручкой. Пол в ванной комнате Алёша устелил целлофаном, приготовленным на балконе к наступающему дачному сезону. Принёс из кухни маленькую табуретку. Впереди было три выходных дня, поэтому Алёша не спешил. Перерезав основные артерии, он спустил кровь. Разделил тело на шесть частей. Затем отделил все мягкие ткани и сухожилия от костей и плотно завернул их в целлофан. Обстоятельно и кропотливо, при помощи лобзика, Алёша распилил каждую косточку на равные части по 5-7см и уложил их в два синтетических баула. Весь вечер субботы и всю ночь Алёша развозил баулы по городу и выбрасывал их содержимое в различные мусорные контейнеры, разбрасывал с берега пруда в воду. Череп отца он обернул «Литературной газетой», сел в электричку и, проехав несколько остановок, выбросил в выгребную яму дощатого туалета маленькой станции в соседней области. Он вернулся домой под вечер в воскресенье. На кухне мама накормила его вкусным ужином. Седеющие волосы были уложены в тугой пучок. Пока он ел, она нарезала аккуратными прямоугольниками черный хлеб. Алёша протянул руку и дотронулся до её маленькой полноватой руки. Мать вздрогнула, замерла на мгновение. Посмотрела на сына, ласково погладила его по голове, прижала к своей мягкой груди и поцеловала в макушку. Алёше вдруг стало невыносимо жарко и трудно дышать.