Коtt : Недочеловек

Выйдя из дома, Королев твердо решил, что не пойдет сегодня работать, мол «и без меня там слишком скучно и навязчиво». «Тогда чем же мне заняться?» - грустно подумал он, запахнул пальто и побрел куда глаза глядят.
«Вот прогуляю сегодня работу», - думалось ему, - «Сергей Олегович, наверное, скажет: - «Где этот кретин шляется?! Уволю к ядрене – фени». А девочки ехидно засмеются: « заблудился наш индюк шизанутый, или в лифте застрял».

Королев сам того не заметил, как опустился на лавочку.

- «Это почему это я индюк, да еще и шизанутый, а? Почему я кретин? Потому что я говорю то, что думаю? Потому что я до сих пор не научился заглядывать в рот своему начальнику? Потому что я не люблю ругаться с людьми? Потому что стесняюсь в присутствии наглых людей? Потому что я косноязычен? А может быть из за того, что я всего-навсего человек? Обыкновенный среднестатистический человечек, каких миллионы на планете. Может быть другие устали от обыкновенного меня, может быть мне надо спрятаться, укрыться от них?
Сейчас я вернусь домой, залезу под теплое одеяло с головой и пролежу так много-много времени. И никто меня не найдет. Кроме уборщицы тети Глаши. Вот войдет она в мою комнату, приподнимет одеяло, а там я лежу весь такой обыкновенный и добрый.
- «Ты чаво там?», - спросит она меня на деревенский лад.
– «Так надо» - отвечу я ей таинственно. И буду смотреть на нее из темноты как волчонок. Если будет надоедать зарычу.
Она помоет пол и уйдет по своим делам. А я буду лежать и думать что я такое и почему все именно так, а не по- моему, как очень хотелось бы.

Королев поежился от холода и, сжав маленькие кулачки, согревал их своим дыханием.

-«Но с другой стороны», - Королев даже притопнул ногой, - «я ведь ни медведь какой - то берложный! Не гоже мне от людей под одеялом прятаться. Ну день, ну два… Вылезать – то все равно придется. И опять все закрутится по-старому.
Работа – дом – дом – работа… Да-а-а-а, все как-то сложно. Я прямо таки какой – то недочеловек, что ли. Каждому позволено ноги об меня вытирать. Втаптывать меня в грязь, бранить и пугать. Бывало, вот смотришь в окно: снег идет, дети с горки катаются, сосед на лыжную прогулку собрался, тетя Глаша моя расстелила на снегу пыльный ковер и что есть мочи колотит по нему пластмассовой выбивалкой, и страшно как – то становится, потому что все как всегда. И тетя Глаша меня убивает и дети, и сосед- лыжник, обыкновенностью своею они убивают меня.
Сколько ж можно, господа?! Неужели всем так хорошо? И никому ни хочется просто подойти к первому попавшемуся прохожему, расцеловать его и пожелать удачи?! Или купить два кило конфет шоколадных и раздавать их всем и каждому? Или же подбежать к какой ни будь бабушке, взять ее на руки и донести до квартиры, даже если пятый этаж? Или придти на автовокзал, взять наобум билет до любой глухой деревеньки (их полно) и выстроить новый, например дровяной сарай? Неужели? Не-у-же-ли это так сложно?!
Другой человек мне непонятен. Он и гадок и приятен и добр и зол и жаден и щедр. Он другой, Он другой, Он другой, Он другой, Он другой.

-«Так может я наоборот, главнее всех и необыкновеннее? Может, они только лишь завидуют Мне? Хотят быть на Меня похожими? Если так, тогда пусть не ждут от Меня пощады. Я буду горд и независим как соседский кот Проша. И плевал Я на их правила и обычаи!!! Я буду выше этого! Пусть знают кто в доме хозяин. Все прибегут ко Мне за советом, за помощью. Но срал Я на них с высокой колокольни.
Я буду очень избирателен в выборе слов и выражений. Я буду общаться с собой на божественном языке. Язык жалких примитивных существ не для моего тонкого слуха Я разучусь понимать их грязное наречие. Молитесь на Меня скоты и ублюдки! Ибо только так вы получите Мое снисхождение, и возможно не постигнет вас кара великая! Неверных и сторонящихся буду проклинать, и когда ни будь они умрут. Одумавшихся буду миловать, но они тоже умрут когда ни будь…

***

Как только Инесса Михайловна расплатилась с продавцом и уложила продукты в сумку, она услышала знакомый голос.
- Инесса Михална, здравствуйте! К праздникам закупаетесь?
Перед ней, держа битком набитый пакет с продуктами, стояла Нина Савельевна, соседка по лестничной площадке.
- Да вот, решила с аванса купить кое – чего, - ответила она.- А вы домой сейчас?
-Да, только хлеба возьму.

Из продуктового магазина они вышли вдвоем.

- Эх, снегу – то нанесло за ночь, - надела перчатки Нина Савельевна,- давеча Ванька мой все ноги промочил, слякоть – то кака была. А сегодня вон какой морозец стоит, щеки аж жжет.
- А я – то как вчера мучилась, как мучилась, - сетовала подруга,- суставы так и ныли, так и ныли. Как погода меняется, так я сваливаюсь. Митьку в аптеку посылала. Врача на дом вызывали. Приехала медсестричка, молоденькая вся такая, красивая, Аней звать, и говорит: «Это у вас возрастное, старческое, беречь себя надо». Таблетки какие – то прописала, и вот мазь…

Подруги срезали путь и прошли через парк. Вскоре они уже были у родного пятидесятого дома.
-… Ну вот, а она мне и говорит…. – осеклась Инесса Михайловна.

Перед ними стоял замерзший человек в сером пальто. Он неуклюже переваливался с ноги на ногу и что – то бормотал себе под нос.

- Витя, а ты что это тут мерзнешь, а? – стряхнула с него снег Инесса Михайловна,- опять тебя Глафира не пускает? Наверное, снова уборку затеяла.
Ну, Королева, сердца у тебя нет! – она погрозила кулаком в окно Королевых,- Больного человека и на мороз!

Подруги приобняли Королева и вместе вошли в подъезд.