roganov : Молодость мира

Вот трансгуманизм. Что первое вспоминается, глядя на них, на неофитов от технологического прогресса? Конечно же, - «Коммунизм это молодость мира, и его возводить молодым».
Хорошо.
Тепло.
Радостно.
Долголетие, бессмертие, нанотехнологии, искусственный интеллект….
«Трансгуманизм – это молодость мира, и его возводить молодым!»

***

- Верите ли вы, что в скором, точнее, в обозримом будущем, палец будет собираться на основе наноассемблеров? -, спрашивают меня молодые огненные глаза.
- Верю сразу, свято и вовеки веков. Вы бы лучше спросили меня по другому: Верите ли вы, что за право первой брачной ночи с наноассемблером какая-нибудь гражданка (или гражданин, неважно) не придавит вас где-нибудь в темном углу вместе со всем вашим потомством?
И вот здесь мое сердце падает мягко, но безвозвратно во всю пропасть постсоветского отчаяния, - верю также сразу, свято и вовеки веков в то, что придавят. И не забудут потом помянуть в светлое Воскресение Христово в обнимку с каким-нибудь батюшкой.
Да разве возможно ли сейчас не верить в чудеса технического прогресса, когда каждый день, час, минуту вам предлагают доселе невиданные изобретения. Конечно, и в возможность технологического бессмертия не верят сейчас разве что люди в глухих деревушках или в городках с малым бюджетным финансированием и отсутствием Интернет-кафе. Кто же против бессмертия? Кто же против жить и сто, и двести, и триста лет, не заботясь о прибылях фармакологического и аптечного бизнеса и средних удоях на душу поредевшего населения? Все дело в том, где и с кем жить. Возможно, палец из наноассемблеров хорош где-нибудь на просторах американского континента, в Европе, но на просторах нашей родины, он представляет собой новую угрозу для человеческого существования. Не меньшую угрозу, чем право выдаивать ресурсы из недр земли российской.
Такой мудреный палец у людей моего поколения сразу вызывает живые воспоминания о временах начала 90-х, когда светлые и чистые идеи о свободе, богатстве каждого вырвались в массы. Согласитесь, какая разница – предлагать палец из ассемблеров или, например, МММ, - финансовую пирамиду, которая обогатит каждого встречного, достаточно только вложить определенную сумму, и дело в шляпе. И дело даже не в том, что финансовая пирамида, проверенная давным давно на всех континентах, кроме советского, просто напросто обула все честное население. Нет, кто старое помянет, тому глаз вон, ха.
Дело в другом. Вот вы сами вспомните, - появились тут же общества ОБМАНУТЫХ вкладчиков. Это, правда, не помешало им, всем составом переходить к другим пирамидам – Тибет, Властелина и так далее. Но вот никто не припомнит, чтобы образовались общества НЕ-ОБМАНУТЫХ вкладчиков. Ну, то есть тех, кто успел вынести заветный мешок наличности на глазах обалдевшей очереди за акциями финансовой пирамиды (фотоматериалы «счастливцев» имеются, да и в прессе было их предостаточно). Согласитесь, НОРМАЛЬНОЕ общество, обладающее здоровыми ценностями помимо жажды всеобщего богатства за месяц, должно было бы поступить по-другому, то есть, все те, кто успел урвать мешок, должен был бы принести его обратно со словами: «Граждане, коль мы тут все лоханулись по причине советского невежества, то вот, ваши деньги, которые я успел унести, давайте заберем все свои, отдадим в первую очередь, несчастным пенсионерам и юным остолопам, и ни ногой ни в какие сказки о всеобщем богатстве. Давайте отслеживать и не допускать любые пирамиды, а уж этого проходимца поймаем все вместе. И, главное, давайте начинать работать!!!». И количество таких людей с мешками денег, вернувшихся к офису финансовой пирамиды – несчетно, черт возьми. И вопят массы, - «Да, правда, правда. Но мы и брать их не будем, эти деньги, а лучше на эти средства от нашей глупости создадим особое отделение общества «Знание» и будем ликвидировать нашу советскую безграмотность всем миром! И не позволим также «Знанию», транслировать финансы во всякие там МЕНАТЕПы!»
И обнимаются обманутые и не обманутые, а также просто лоханувшиеся, и двигаются к всеобщему счастью из свободы, равенства и братства, за здоровый бизнес на благо родному дому. И дети малые ликуют, подбирают сопли, и начинают учиться, учиться и учиться не Камасутре и голубой любви, а вечному разумному существованию….
Согласитесь, идиотизм подобных фантастических предположений налицо и не требует дальнейшего обсуждения.
Собственно, во всех остальных сферах экономики и социальной жизни в молодой постсовесткой России происходило то же самое. Словом, я видел много «счастливцев», прорвавшихся «на работу» в ЛУКОЙЛ, МЕНАТЕП, с «этически» опущенными глазами глубоко в душе, но не видел ни одного вменяемого человека, который бы по собственной воле ушел бы из вышеупомянутых структур со словами, а, главное, с поступками, - мол, не хочу и не могу грабить свое же общество и набивать свой собственный карман, за счет тех, кто не принадлежал к советской партийно-хозяйственной элите, не был членом вездесущего ЦК ВЛКСМ и, соответственно, не смог получить доступа ни к одному источнику по высасыванию недр. (С утра, бывает, несет вот в такой бред, увы)
Землю нашу просто пропылесосили без всяких рефлексий, этических надрывов и протестовали, как уже было сказано, только не успевшие вскочить на подножку трамвая в прекрасное далеко.
Кто даст голову на отсечение, что наноассемблеры не дадут нам всем возможности испытать на прочность не только страну, но и нас самих еще раз? И, главное, предоставит возможность жить всей дружной страной в каком-нибудь сказочном будущем уже через пять-десять лет? Я готов дать голову на отсечение, и, когда, бывает, общаюсь с непуганой молодежью, готов встать и дать тут же, не сходя с места. Но, как только комсомольские мечты обнимают мое больное сердце, какая-нибудь старушка, как бы это помягче, - лицо старшего поколения, наклонится ко мне через стол на фуршете, и скажет твердо и радостно:
- А мы тут все уже решили – не меньше ста лет будем жить!
И, прикрутив громкость своего голоса, добавит:
- И мне все равно, будет перенаселение или нет, - земли на них хватит, но мы конечно, в цивилизации останемся, а молодежи – вон, Сибирь большая.
От интонаций ее голоса по позвоночнику начинает порхать холодок – именно с таким выражением лица и с такими интонациями не так давно такие гражданки прописывали на своей жилплощади родственников до седьмого колена и с липовыми удостоверениями участников войны выбивали жилплощадь под носом молодых специалистов не хуже чем наши немцев под Сталинградом.
Я – верю! Верю, черт вас всех разбери, что вы проживете не только сто, но и триста лет! Я верю, что молодое население со всеми своими детьми, проблемами, заботами, отягощенное до конца не выполненным советским долгом перед «лицами старшего поколения» отправиться за наноассемблерами в далекую Сибирь. Возможно, за одно только счастье – не видеть эти лица.
Верю, черт возьми! Но только без меня. Готов почить на благо будущего где-нибудь на заброшенном кладбище даже без всякой крионики. Готов освободить дополнительное пространство для этих самых долгожителей без придавливания молодежи инструкциями и социальными пакетами для лиц старшего поколения.
На фига мне такая фишка?!
***

Вернемся к пальцу из наноассемблеров. Страсть к продлению своего присутствия на Земле охватывает умы со скоростью финансовых пирамид начала 90-х. Правда те умы, которые еще способны сводить концы с концами и не спились на необъятных просторах нашей Родины. Да и поредела она изрядно – миллионов на 80, рассыпалась по всем континетам (Третий съезд российских поэтов в Калифорнии – знак времени).
Это важно, черт! Как заявил один юнец, - я, мол, не против жить бесконечно долго, но вот моя бабушка дотянула до ста, а последние 20 лет лежала, не вставая.
«На фига мне такая фишка?!» - воскликнул мальчик, затягиваясь Мальборо.
Стоит присмотреться к этим страстям за бессмертием в нашем обществе, особенно к тем, кто за это бессмертие начинает серьезно бороться, т.е. вкладывать средства. Бороться, - значит, вкладывать средства! То есть, не бросаться на амбразуры, не возводить с нуля МАГНИТКИ и Тракторные заводы, не сражаться в огне Грозного с боевиками, не прикрывать своих в Афганистане, не защищать Белый Дом. А просто вкладывать деньги, борясь со скупостью своей свиты, шестерок и родни.
«Народ» за последние десять-пятнадцать лет взял столько «бабла» и ресурсов, что оторопел и, конечно же, испугался. Как говаривал Бывалый Моргунов в Операции «Ы» - «Народ» хочет разобраться, что к чему. «Народ» понимает, что прийти могут кто угодно и в любой день. Правда, с этим, похоже, начинают успокаиваться, - «братские войны» в малиновых бронежилетах давно закончились, государство начинает крепнуть и успокаиваться. НО (!) вот Природа, - она ведь не Счетная Палата РФ, не налоговая, ей не подсыплешь несколько пачек, а то и чемоданчиков где-нибудь в сторонке. Она придет не спрашивая, и что самое главное, не только не возьмет ни рубля, ни цента, но и тебе не позволит с собой взять НИЧЕГО!!!
Вот это вот НИЧЕГО, и сознание абсолютного и полного бессилия перед ней заставляет нашего потребителя постсоветского счастья сломя голову искать любые лазейки, пути «в обход», так, как искали лазейки в законах и постсоветских головах. Но, не находятся, вот ведь какая штука! Не находятся, хоть ты тресни.
«Народ» хочет насладиться результатами своего труда. До сих пор до конца не могу понять – зачем им нужна массовая поддержка. Казалось бы, по заведенной давным давно привычке, бессмертие – дело сугубо индивидуальное, и, как говаривал Коробейников, далеко не всем по карману.
Вы только оставьте Федоровские утопии о всеобщем воскрешении всех ушедших поколений руками науки. Они потому и утопии, что массовые, коллективные и наполненные страданием и радением за общее благо. Нынче бессмертие и долголетие проекты индивидуальные.
И если для поддержки индивидуализма надо будет собрать сотню другую российских граждан с транспарантами в защиту конституционного права на бессмертие для «народа», - за «народом» дело не станет.

***
Американцы возмутились. Они морщили рты-губы и осуждающе смотрели на русского писателя в своем Хастинг-центре под Нью-Йорком. Я замахнулся на святыни супердержавы и усомнился в монолите американского общества.
Видите ли, какая штука получается. Трансплантология может творить чудеса. Тоже продление жизни и весьма реальное, т.е. своего рода тропинка к новому, технологическому бессмертию. Но вот для того, чтобы, мягко говоря, «изъять» жизненно важные органы у донора (сердце, легкие, селезенку, печень) нужно констатировать у него «смерть мозга». По закону, человек может быть признан мертвым либо на основании констатации «биологической смерти», либо на основании констатации «смерти мозга». И то, и другое есть смерть. То есть, закон не будет осуждать трансплантологов за преднамеренное убийство донора, коль тут как тут «смерть мозга» лежит себе и скалится.
В чем опасность? Понимаете, пациент со смерть мозга дышит, и сердце его бьется. Кожа теплая и розовая. На внешний взгляд не-профессионала, он такой же больной, как и любой другой тяжело больной человек. И только специалисты понимают, что смерть мозга (запредельная кома) необратима, по крайней мере, на настоящий момент НИКТО не возьмется вернуть к нормальной и полноценной жизни человека, у которого констатировали «смерть мозга». Да, уповают на крионику, нанотехнологии, и будущий скорый прорыв в этой области, но пока, - увы. Как происходит «изъятие» органов? Догадайтесь сами, каким образом бригада трансплантологов может достать жизненно важные органы из тела пациента со смертью мозга. Его просто напросто шинкуют тут же, на операционном столе и развозят «нарезку» по всем страждущим. Я против трансплантологии? Нет, я – за, всеми силами своей души!
Общество долго боролось за правомерность этого критерия «смерть мозга», пока, наконец, в 1981 году не договорились, что и смерть мозга, и биологическая смерть – одно и то же, и трансплантология, а с нею и продление жизни, зашагали семимильными шагами по всем развитым странам и континентам.
Американское общество умудрилось ПРОГОЛОСОВАТЬ даже в самолете, который камикадзе направили на одну из башен-близнецов. Проголосовать за то, что, мол, сопротивляться или нет. Ситуация! А самолет летел на башню.
Конечно, американское общество проголосовало и за правомерность критерия «смерть мозга». Порядка 80% граждан США считают, что теплое, дышащее с бьющимся сердцем тело можно признать трупом. Загвоздка оказалась в другом.
А вдруг! Не только русские способны плясать на кромке пропасти вместе с «вдруг»! А вдруг врачи ошиблись?! Ну, обратима ли она, сметь мозга? Или ошиблись в каком-нибудь конкретном случае. Или намеренно пытаются констатировать «смерть мозга», ну просто потому, что органы очень уж подходят по всем параметрам какому-нибудь богатому клиенту или частной клинике. Загвоздка в том, что вы сами (и никто другой!) можете либо дать согласие на изъятие органов у вашего родственника, которому ставят «смерть мозга» (например – вашему сыну, - тоже ситуёвина какая!), либо собственноручно подписать бумагу, пока находитесь не под колесами автомобиля и не с пулей в голове, что не против, если врачи, поставив вам диагноз «смерть мозга», изымут ваши органы для нужд американского общества. Это система «испрошенного согласия», кстати, почему-то не приживается в России. Есть соображения, почему? Я разъясню ниже тем, кто не имеет соображений, почему.
Вот и добрались до загвоздки. Каждые американец обязан, точнее, обязан подумать – подписывать ли этот мандат доверия медицине. Мандат доверия науке, которая заверила собравшихся на американском континенте, что «смерть мозга» по всем научным характеристикам является смертью. Так вот из 80% согласных с тем, что это есть подлинная смерть, только 20% согласны подписать такой вот мандат доверия.
Что такое?! Почему? Ведь органов катастрофически не хватает, ежегодно одной только почки пересаживает в США порядка 30 тысяч. Каждому, я подчеркиваю, каждому могут понадобиться чужие органы для продления своего присутствия или своих детей и близких на земле. В чем же тогда проблема?
Вы на 80% уверены, что изымать органы у других для продления вашего присутствия на земле законно, и тут же допускает это несносное «вдруг» по отношению к самому себе и своим близким на целые 20%. Слушайте, господа свободные граждане с расизмом, если все, так все. Если для всех, так для всех! Он дает тебе, ну так и ты, не глядя, подпишись, что с радостью отдашь свои органы для других, независимо от того, курильщик он или нет, гей или нет, негр или чистый ковбой!
Кражи органов, точнее людей, особенно молодежи в какой-нибудь Южной Америке или ЮАР тщательно маскируются, не говоря уже о том, каким криминалом облачена так называемая трансплантология в России – шутка ли сказать, - 30 тысяч долларов за одну только молодую почку. А дефицит во всем мире – огромный! Ну, и чего больше в возмущении американцев по поводу неверно понятой статистики – презрения к невежеству российского писателя, или страх хоть на щелочку приоткрыть дверь в подлинный мир долголетия и бессмертия? Какая разница, воруют ли органы в Калифорнии или в Тверской губернии? Американцы или русские? Словом, цена за долголетие и бессмертие везде одинакова, несмотря на разницу в ментальности или разницу в социально-экономических системах. И уж система «испрошенного согласия» никак не подходит для увеличения урожая российских органов на душу западного населения.
Теперь, согласитесь сами, какая разница – чужая почка или палец из наноассемблеров?! А вдруг, черт возьми! Что «вдруг»? Да все что угодно. Кто знает, на что способен человек? Сколько и скольких он способен положить на алтарь прогресса во имя светлых идеалов индивидуального бессмертия? Не абстрактный человек, а реальный, земной, тот который сегодня проснулся и выехал на работу или отправился выдаивать милостыню на Белорусском вокзале. Какая разница, на каком континенте проснулся этот человек?
Долголетие – мания потребительского общества. Никакого героизма, никаких идеалов никаких жертв, разве что в кадрах голливудских сериалов или блокбастеров. Что в далекой Америке, что здесь, в России, которая тоже прекрасно знает и понимает. Что такое потребительское счастье советского или постсоветского разлива – хлебнули по горло, до точки, так сказать, ликования. Все идеалы потребительского сознания 70-х реализованы.
Книги на каждом углу, правда ерунды полно, но живуча Культура, не дай бог, - и пишем, и пророчим!
Можно сновать туда-сюда через границу – Окно и даже без занавесок.
Ненавистный паек тоталитарных партийных кормушек – в каждом ларьке - Изобилие.
Говорить можно о чем угодно и где угодно, современные кухни сверкают евростандартами и евроремонтами - Гласность.
Можно юродствовать, как душе заблагорассудится, – Свобода Совести.
Можно перемещаться в любом политическом направлении в без-граничном мире пост-современности - Плюрализм.
Наконец, не припекает позор, так сказать, за подленькое и мелкое прошлое - вдоволь зеленого горошка, майонеза, сервелата, шпрот, - теперь нечего перед праздниками ломиться в столицу или высылать в июле нарочных из городов, деревень и сел необъятной и могучей в Москву за шампанским к новогодним праздникам.
Что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость?

***
Януш Корчак, польский педагог, отправился добровольно со своими воспитанниками в газовую камеру. Он посчитал, что кто-то должен же быть рядом с детьми в такие ужасные минуты, поддержать хоть чем-нибудь, да хоть слезой детишек, которых наци обрекли на уничтожение по каким-то там забытым уже всеми принципам. Разумеется, задохнулся там, в обнимку с чужими для него, но родными его воспитанниками, учениками. Говорят, мертвые дети обнимали руками труп своего любимого воспитателя.
Ну, он ведь был из того героического поколения, из того поколения, обремененного отнюдь не потребительскими идеалами. Из того далекого уже времени, когда слово «жертвование собой», «жертва» встречались отнюдь не только на страницах библии и евангелия.
Думал ли он о бессмертии? Не знаю. Во всяком случае, думаю, - обошелся без освящения приглашенным попом всего действа, как у нас заведено. Или какой попик все же там был? Не знаю. Но уверен, - не пошел он с Янушем и детьми. Попы они умеют в нужные минуты вспоминать о совершенно неотложных делах на грешной земле.
А вот 13-летних девочек в детских домах необъятной нашей родины, находящейся на пороге эпохи трансгуманизма, «зашивают в спирали». Ну, мол, противозачаточных на всех не хватит, все равно трахаются как кролики с преподавателями, да и воспитателям так же легче бывает воспользоваться молоденькими тельцами. Или воруют у них же гуманитарную помощь, которую сердобольные олигархи на утро после перепоя отправляют им. Сердобольные, потому как, разорив маленькие городки и рабочие династии, споив или просто уничтожив их родителей, теперь принимаются за оказание благотворительной помощи их детям. Гражданское общество, блин!
И еще политики слова напутственные скажут. И не забудут обеспечить себя, любимых, жильем, трехразовым питанием и социальными пакетами. Своих детей, разумеется тоже.
Или вот тоже – «вдруг» случилось, московское правительство решило давать дополнительную жилплощадь тем, кто взял ребенка-инвалида на воспитание.
Оооооо!
Сколько детей и даже колясочников было разобрано по детским домам и приютам Подмосковья. Чтобы потом их разом переместить обратно после получения искомой жилплощади. Недалекое в российской изворотливости правительство постановление это убрало с глаз долой. Жилплощадь, увы, не имеет по закону забрать назад. То есть, законы, по которым колясочников детей можно брать, а потом, не моргнув глазом, вышвыривать назад – есть. А вот РАССТРЕЛЯТЬ подлецов всех подряд без суда и следствия, всех получателей – нет.
И знаете что любопытно? Это вот расстрелять, это конечно, из Братьев из Карамазовых. Там Иван тоже за ребеночка вдруг от билета в божье царство отказался, и прощать помещика, который затравил мальчишку на глазах у матери, не захотел. И Алеша, монашек, на вопрос брата о том, что бы ты сделал с этим помещиком, сказал просто, без монашеского юродствования:
«-Расстрелять! - тихо проговорил Алеша, с бледною, перекосившейся какою-то улыбкой подняв взор на брата».
Ох, как любят это мусолить в своих сокровенных беседах эти получатели жилплощади или взяток, или просто шестерки олигархов эти самые строки! И те, которые спирали 13-летним девочкам придумали. И еще – Кафка. Ну, просто апостол. Возможно, давить окружающих кому-то удобнее, перелистывая Кафку. Очень даже может быть.
Нет, этика - прямо какая-то болезнь в России, но больше всего ей, почему-то, озабочены чиновники и собственники некогда национального богатства. Даже комиссии по благотворительности возглавляют. Нет? Ну, может это я со злобы и махнул не туда….
Мне все же близко розановское:
«Я не настолько подлец, чтобы рассуждать еще и о морали»…
Тоже опрятно так звучит. Мол, не совсем уж гад, потому как…
Да хотя бы молчу уже в тряпочку.

***
Милые мои, трансгуманисты. Я верю (пока еще верю) вашим чистым и светлым глазкам, я верю в пальцы из наноассемблеров, но там, в глубине души моей я неистово верю, до блевотины от исступленной веры моей, что необъятная помойка Россия сгинет когда-нибудь напрочь с лица земли, и воссияет что-нибудь трогательное и детское, например, нежно-зеленые лопухи в овраге за бабушкиным домом. Да мне и палец из наноассемблеров то не нужен, по большому счету. Ведь если что, я обмотаю свой палец нежным лопухом, и он по-язычески вытянет из больного моего ногтя все что угодно, так как и бывало в детстве. Нежно зеленом, как молодой лопух!
Милые мои, трансгуманисты. Я верю, конечно, не в палец из наноассемблеров. Точнее, мне совершенно все равно, будет он или нет. Я в ваши блестящие глазки верю. Потому что свои вспоминаю лет эдак 25 назад. Милое время, полное романтики и светлых порывов. Мне с вами легче чем со сверстниками, отягощенными этическими страданиями за офисными столами в ЛУКОЙЛах. Честное слово. Я, точнее еще, верю не столько в палец, сколько в социальные утопии, в чудо, великое чудо, - ну «вдруг» проснусь завтра, и окажется, ничего не было. НИЧЕГО, все просто сон, дурной и блевотный….
Юрка Полукас, санитар в психиатрическом отделении работать умел, но страдал запоями. Он был родом из Прибалтики, чистоплотен, аккуратен, трудолюбив. Отделение выдраивал с бригадой психов до блеска. И сдавал смену – любо дорого смотреть. В свободное время занимался разведением рыбок и торговлей на Птичьем рынке, на Холодной горе в городе Харькове. И еще любил слушать мои рассказки о философии, политике, перестройке…. Его верхняя губа с бородавкой, поросшей светлыми волосами дрожала от интереса и нетерпения. Он впитывал все как больничная губка в ванной, на санаторной половине. И приговаривал: «Эх, черт, папаша мой козел, не дал получить образование. А я ведь учиться хотел!»
В один прекрасный вечер он явился пьяным в хлам. Медсестры приуныли – работать пьяный Юрка не умел. Нетвердыми шагами он прошел ко мне и, плюя слюной, которая застывала на знаменитой бородавке, заорал:
«Серега! Ни хуя ты правды не говоришь, а я вот тебе скажу, и ты слушай и запомни! Значит так: ото все шо ты говоришь, все правильно, но при одном условии: нас всех сразу, без разбора надо перестрелять всех до единого – он орал «всех», размахивал как фюрер пальцем, ну просто бесновался, - всех как гадов. И даже наших детей тоже всех в расход пустить надо. Тока дать им перепихнуться, шоб зачали и тут же их всех в расход. А тех шо родятся, забирать сразу – не знаю кто заберет, - плевать. И воспитывать так, шобы и духу нашего блядского не было. Ото тогда может и вырастут люди для которых твои сказки будут былью».
Он вконец зашелся и уже орал, бесновался, топал ногами. Потом вдруг остановился, грустно посмотрел на меня и добавил:
«Ну може ото тебя одного и оставить. Шоб тем им в будущем ты так красиво пиздел!»
И упал на заботливо подготовленную койку. Заснул и храпел так, что мы ушли спать на другую половину.
Милые мои трансгуманисты! Стрелять нас, конечно, стремно. Но вы подумайте. Неплохая идея. Только Юркины последние слова не забудьте.
Я вам в будущем обязательно расскажу красивую сказку!
И не одну. Пожалуй, все, что умею делать.
А больше ничего.