Лев Рыжков : Семя

Примечание. Помимо приложенного ниже, вниманию уважаемых втыкателей предлагается несколько сопутствующих текстов:
вот этот http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=15531 ,
этотhttp://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=15534 ,
этотhttp://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=15542,
и этотhttp://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=15544 .
Читать их можно в произвольном порядке, можно выборочно, можно не читать вовсе. Автор надеется, что эта мистификация никому не принесла вреда и не послужила причиной для расстройства здоровья, ущерба для бизнеса (или чотам).
***
Петру было двадцать девять. Полтора месяца назад он отпраздновал день рождения. А сегодня его повысили по службе. На пятнадцать тысяч рублей вырос оклад. Давно ожидаемые перспективы карьерного роста наконец материализовались.
Сегодня Петр опять накрыл стол. Сначала в офисе. А потом, с офисными мужиками. пошел в спорт-бар, принять еще по пять капель. Застолье шло под солянку, жаркое с мясом, соленые огурцы. Над стойкой, слева от Петра показывали футбольный матч.
Под экраном сидела на табуретке девушка и бросала на Петра красноречивые взгляды. Юбка на девушке была очень короткой. Лицо казалось симпатичным. Девушка напрашивалась на знакомство, но Петр решил проигнорировать девушку. В конце концов, он - женатый человек, глава большого семейства, состоящего из жены, ребенка и тещи. Последняя, правда, то и дело пыталась узурпировать место главы семейства, проводила временами враждебную политику. Но в остальном (не принимая во внимание претензий Марии Вадимовны на главенство) они ладили.
Праздник шел своим чередом. Кое-кто из слабаков уже достиг алкогольной кондиции. Сергей Викторович, например, засыпал, то и дело роняя голову на стол. Побагровел Генка Ершов, обводил грозным взглядом соседние столики в поисках спарринг-партнера. И не надо было обладать талантами Нострадамуса, чтобы предвидеть, что, не подравшись, спать Ершов не ляжет. А вот Кешу из пиар-отдела совсем повело. Пиарщик был молод, командовал молодыми же девчонками (а также Галиной Николаевной). Ориентация у него, судя по слухам, хромала. Хотя и бабы у него в подчинении были страшные. Так что
Мартиросов из отдела маркетинга произносил витиеватый тост про полярного летчика, который не мог приземлиться в заметенной снегом Белушке, и ему пришлось лететь аж на Амдерму. А Петр думал о том, что когда-то он Мартиросова - боялся. Казался ему некогда Мартиросов очень коварным человеком, врагом. А теперь - он, Петр, во главе стола, а побежденный враг лебезит и произносит здравицы.
- Каждый мужчина в душе - летчик, - закруглял тост бывший недруг. - А каждому летчику нужно - что? Дополнительное место для приземления. То есть запасной аэродром. Так выпьем же за эти замечательные взлетно-посадочные площадки!
- Да, да! Степаныч, ты давай! - галдели мужики. - Солидность-то уже есть. А то все с женой да тещей…
Ох, хитрил Мартиросов! Провокационный тост говорил. Что делать?
Петр перевел взгляд на экран. Там коренастый футболист, только что забивший гол, бегал, ликуя по стадиону, потом принялся кататься по полю. А на него прыгали радостные товарищи по команде. Ниже экрана девчонка в короткой юбке все так же, пристально, смотрела на Петра. «Красивая же, блядь!» - подумал Петр. И вдруг понял, как выкрутиться.
- Нет, Артурыч, - сказал он, опять глядя на Мартиросова. - За это я пить, извини, не буду. Хотя тебя и уважаю. Я лучше выпью за женскую красоту. Она бывает трех видов…
Петр шпарил по памяти из прочитанного давным-давно, на пляже, сборника анекдотов. Мол, бывают девушки не очень красивые, бывают очень красивые, а третий вид красоты - это жены, которые всегда и всех красивее. Что-то в этом роде. Лицо Мартиросова поскучнело. «Ага!» - подумал Петр.
В кармане пиджака телефон грянул голосом Боярского: «Пора-пора-порадуемся…» Звонила Анюта, жена. Петр достал смарт и вышел из-за стола. Его вдруг обогнал пиарщик Кеша. Лицо пиарщика приобрело зеленый оттенок, Кеша зажимал рот ладонью.
- Да, котенок, - говорил в трубку Петр, меря шагами маленький, ведущий к туалетам, коридорчик. - Я пьянствую, котик. Меня повысили… Да. Теперь я зам… Что? Да пьянствуем мы с сослуживцами. Никаких девок, что ты! Ну, да еще часик посидим… Ага. Нет, машина у офиса, на стоянке… Ага, хорошо, котик… Ну, что там еще? Что там Марья Вадимовна еще задумала? Какой еще на хуй огород? Какая еще картошка? Да в пизду, блядь, эту экономию. Нет, котик, не буду говорить деликатно. Так ей и передай. Сама пусть со своим огородом ебется. Все, отбой!
Настроение вдруг упало. Ну, какого хера напоминать ему про этот огород? Если старая сука не может сама копать свою ебаную картошку, то пусть хоть других не достает. Хорош он, Петр, будет - большой начальник, и с лопатой, блядь, в ебенях. Пусть сгниет на хуй вся эта картошка. В хуй бы она не вдулась. Там экономии-то сто рублей от силы. И даже подвозить Марию Вадимовну он не будет. На электричке вон пусть пиздрячит… И вот тут Петр окончательно помрачнел, осознав, что подвозить Марию Вадимовну к огороду ему все равно придется. И обратно забирать - тоже. А она будет ему нудить сзади о том, как ей спину ломит, и что молодые-здоровые не помогают никак, а вот в наши годы…
- Ой, блядь, в ваши годы! - произнес Петр вслух.
И вдруг понял, что находится в коридорчике не один. Напротив стояла та девчонка из-за стойки и пристально смотрела Петру в глаза.
- Меня зовут Лиза, - сказала девушка.
Петр растерялся. Ничего не подсказывало даже ответственное за фантазию левое полушарие. Поэтому он бегло сказал:
- Очень приятно, - И юркнул в дверь туалета.
Тот состоял из кабинки и ячейки с писсуаром. В кабинке кого-то рвало. Петр вспомнил, как несся, зажав рот ладонью, пиарщик Кеша. Он, значит.
Петр расстегнул штаны, отрегулировал поток. Кеша отвлек его от мыслей о девушке в коридоре. Вместо них тяжким грузом навалились размышления о теще.
В глубине души, ни с кем не делясь, Петр уже не раз обдумывал варианты ее умерщвления. Он боялся этих мыслей, обдумывал их лишь изредка, когда злился. Марию Вадимовну можно было, к примеру, отравить. Но как избежать вскрытия? Или можно было нанять отморозка, чтобы тот проломил Марии Вадимовне голову. Но вдруг киллер проболтается? Привлекательнее всего выглядела мысль о том, чтобы во время очередной поездки в огороды бросить тещу под поезд. Но как быть с машинистом, который, конечно же, заметит происходящее на рельсах? Но можно было поступить и по-другому. Например, рядом с огородом было старое деревенское кладбище с просевшими могилами. Можно было ударить Марию Вадимовну по голове лопатой и затолкать в какой-нибудь склеп. И там замуровать. Но Петр совершенно не представлял, как он будет объяснять Анюте пропажу ее мамы. Заблудилась в лесу? Но Мария Вадимовна не ходила в лес. Тупик. Со всех сторон тупик.
- Какой он у вас большой, - раздался голос.
Петр оглянулся.
Из кабинки выглядывал пиарщик Кеша. Он смотрел на Петра. Но не в лицо, нет. Куда ниже. На хуй.
- Ты чего? - Петр постарался вложить в голос максимум гнева.
- Петр Степанович! А можно… Можно я у вас…
Пиарщик выразительно кивал.
- Ты что, действительно, пидор, Кеша? - Петр добавил в голос горьких интонаций. - Зачем, Кеша? Это ведь неправильно.
- Да знаю я, - захныкал пиарщик. - Ну, можно я у вас просто отсосу. Вам приятно будет. Вот увидите! Я сосать уме…
Бывают ситуации, когда думать противопоказано. Петр просто врезал педерасту в челюсть.
Кеша не посмел давать сдачи и, хныкая, закрылся в кабинке.
- Только парням не говорите, Петр Степанович! - скулил он изнутри.
Отвечать Петр не стал. Он взбесился. Следовало остыть.
Он оказался в коридоре и обнаружил, что девушка в короткой юбке никуда не делась.
- Ну, и что тебе от меня надо? - спросил Петр. - Чего ты ко мне, Лиза, привязалась?
- Вы такой секси, - сказала Лиза.
- Да ладно тебе, - усмехнулся Петр, в глубине души, впрочем, польщенный. - Еще скажи, что отдалась бы мне прямо здесь.
- Да, - сказала Лиза. - Именно это я и хотела сказать.
Петр посмотрел ей в глаза, обрушил на нее самый тяжелый из арсенала своих взглядов.
- Зачем это тебе надо? - спросил он.
- Мне оно не надо ни за чем, - с внезапной злостью сказала девушка. - Я вас не знаю, и, в общем-то, знать не хочу. Просто у меня - болезнь. Называется нимфомания. И если я сегодня не поебу… то есть, не потрахаюсь, я не смогу спокойно заснуть. Понимаете? Мне не нужны ни ваши деньги, ничего! Только секс. Ну, как?
Из двери туалета, в слезах, выглянул педераст Кеша. Увидел Петра, юркнул обратно.
Петр испытал мгновенное мистическое озарение. В мозгу словно отпечатались огромные сияющие буквы: СЕГОДНЯ НАДО ПОЕБАТЬСЯ! И не с женой. К тому же Петр когда-то читал научно-популярную брошюру, где утверждалось, что у властных людей резко повышается сексуальная харизма. Из того, что произошло сегодня, Петр сделал вывод, что его собственная харизма улучшилась на порядок.
- А ты не это… - неловко спросил он. - Не заразная?
- Я дам вам резинку, - сказала девчонка с неожиданно злостью.
- Ладно, - Петр решился. - Делаем так. Ты сейчас выходишь на улицу. Ждешь меня там. Я тебя догоняю, а потом мы едем.
- Спасибо, - сказала Лиза и направилась к выходу.
«Странная она!» - подумал Петр.
***
Он расплатился, вышел из ресторана. Девчонка сидела на лавочке, в сквере напротив. Увидев его, встала, подошла.
- Куда поедем, чудо? - Отеческие интонации Петру положительно удавались.
- Только не ко мне, - заявила девушка. - У вас где-нибудь заняться этим можно?
- Нет, - сказал Петр, покровительственно обнимая девчонку за плечи. - Я, видишь ли, связан узами брака.
- Я тоже, - сказала Лиза.
Петр убрал руку.
- Подожди, - сказал он. - У тебя, значит, есть муж?
Девчонка кивнула.
- А зачем мы тогда всю эту… тряхомудию разводим?
- Постойте, не уходите! Я все объясню! Понимаете, мой муж, он… Как бы это сказать? Он - не может!
- Импотент, что ли? - хохотнул Петр.
- Да нет, не импотент, - грустно сказала девчонка. - Там другое…
«Тоже пидор, что ли? Ну, дела!» - подумал Петр.
А Лиза, словно прочитала его мысли, покачала головой.
- Он не гомосексуалист, не думайте! И я его люблю.
- А он знает, что ты… э-э…
- Знает! Но он не может меня удовлетворить, понимаете?
По правде говоря, он не очень-то понимал. Конечно, среди мужиков встречаются чмошники. Но чтобы до такой степени?
- Все равно, - сказал Петр, - не понимаю я тебя? Как это можно при живом-то муже?..
- Еще нотацию мне прочитайте, - усмехнулась Лиза. - Сами же меня трахать ведете. Не хотите, не идите. Никто вас не заставляет.
- Слушай, перестань вот это вот… выкать, - сказал Петр, нервничая. - В общем, как я понимаю, твой муж сидит дома, и туда мы поехать не можем?
Лиза кивнула.
- Ко мне мы тоже не можем поехать, - сказал Петр. - Остается только вот, на лавке.
- Да зачем же на лавке?! Можно и в гостиницу пойти.
Петр с сомнением посмотрел ей в лицо. Девчонка смотрела прямо. Знала
, что говорила.
- Ну, - решительно сказал он, - раз дорогу знаешь, то и веди.
Впрочем, до главной гостиницы их города идти было сравнительно недалеко. Всего-то через сквер, а потом через площадь.
- Я тебя у входа подожду, - сказала Лиза.
- Чего так? Пошли со мной!
- Нет-нет, ты сам иди! Бери простой, одноместный номер. Должен быть!
Петр пожал плечами и вошел в фойе. Он чувствовал себя полным кретином.
- Мне одноместный, - улыбнулся он женщине за стойкой.
- Семьсот двадцать пять рублей, - равнодушно сказала женщина.
Петр протянул ей купюру с видом Ярославля.
- Нет, - сказала женщина. - Сдачи не будет. Разменяйте где-нибудь.
- Вот черт! - Петр взял деньги, вышел на улицу, протянул купюру Лизе. - Разменяешь мне?
- Ага! - Лиза открыла сумочку. Копалась в кошельке невыносимо долго.
Петру отчего-то казалось, что на него смотрят. И даже не то, что смотрят, а внимательно изучают.
Он вернулся в фойе с разменянными деньгами, но женщина за стойкой сказала ему:
- Извините, гражданин (быстрый взгляд в паспорт) Федулов. Я ввела вас в заблуждение. Одноместные номера зарезервированы за делегацией микробиологов из Улан-Батора.
- Что? - поморщился Петр. - Какие еще микробиологи? Какой Улан-Батор?
- Могу предложить вам общий номер, на семь человек. Там одна коечка свободна. Как, оформлять?
- Нет, - сказал Петр, забирая паспорт.
- А вообще я бы вам, гражданин Федулов, советовала не связываться вон с той гражданочкой, - понизив голос, сказала регистраторша. - Из этого ничего хорошего не выйдет. Уж я вас уверяю.
Петр был вправе поднять скандал, потребовать жалобную книгу. Но что-то в глубине души подсказывало ему, что делать этого, пожалуй, не следует. К тому же, зачитывая вслух, из паспорта, его фамилию, тетка, разумеется, намекала ему на то, что готова, если что, потягаться с ним и на уровне официальных кляуз.
Чертыхаясь, Петр вышел на улицу.
- Ну, что? - словно доверчиво спросила Лиза.
- Да черт знает что! Только что у нее было полно номеров. И вдруг не стало. В чем дело?
- Эта регистраторша меня не любит, - хмуро сказала Лиза.
- Но почему?! - вытаращил глаза Петр. - Ей-то какая разница?
- Такая, - сказала Лиза, - что она - мать моего мужа. То есть свекровь.
- Еба-ать, - только и смог вымолвить Петр.
…Ехать до другой гостиницы было далеко. Да Петр туда и не хотел. Каким-то образом ценность предстоящего секса с этой женщиной уже успела упасть до минимума. И Петру ее почти уже не хотелось.
- Короче, девочка, сейчас мы делаем вот как, - Голос Петра не допускал возражений. - Я поймаю тебе такси, и ты поедешь домой. К своему мужу, которого ты, как ты говоришь, любишь. По-моему, так будет только лучше.
- Но я же не засну! - отчаянно сказала Лиза.
- Ну, и не спи! - Петр даже топнул ногой. - Мое-то какое дело?
- А пошли в кино? - сказала Лиза. Они как раз проходили мимо большого торгового центра с кинотеатром. - Там и трахнемся.
- В кино?!
- Ну, да! Ничего такого! Выбираем фильм, на который пришло меньше всего народу, садимся сзади. Ну, и…
Девчонка говорила серьезно. И Петр задумался. Перспектива трахать эту Лизу в кинозале вдруг показалась привлекательной. Возможно, причиной этому было и то, что Лиза дрожала от возбуждения. И это возбуждение было явно сексуального свойства. «Была не была!» - решил Петр. В конце концов, ему было только двадцать девять. Можно было и пошалить напоследок. Перед тем, как окончательно покрыться панцирем солидности.
- Девушка, дайте нам два билета! - сказал он в окошко кассы.
- На какой фильм?
- Э-э… А на какой меньше всего людей?
- «Самый большой босс», - сказала девушка.
- Отлично!
Петр и Лиза вошли в кинозал. Фильм уже начался. Они сели в задних рядах.
Кроме них в зале был всего один зритель. Вернее, зрительница. Дама лет пятидесяти. Она сидела пятью-шестью рядами ближе к экрану.
За тем, что происходило в фильме, Петр не следил. В его жизни воскресали уже забытые чувства. Как, оказывается приятно, когда твой хуй оказывается в хватке чужих тоненьких пальчиков. Как здорово, когда его мастерски гладят. А потом помещают в жаркий влажный, на все готовый рот.
- О-о-оххх! - только и выдохнул Петр.
Сосала Лиза просто изумительно, проводила по стволу зубками, дразнила языком, совершала полоскание.
- О-о-охххх!
Голова Петра закружилась. Он закрыл глаза. «Ох, и хорошо! - думал он. - Ох, как хорошо же!»
- А что это вы здесь делаете?! - раздался каркающий голос. - Как вы вообще смеете?
Петр недоуменно открыл глаза. Дама лет пятидесяти уже не смотрела на экран. Он сверлила взглядом Петра. Казалось, что этим взглядом можно убить.
- А что не так? - удивился Петр. - Вы, женщина, смотрите себе кино. Мы же вам не мешаем.
- Как, - выла тетка, - вы можете заниматься этой мерзостью на фильме великого Ларса фон Триера?
- Да что не так-то?
- Вы смотрите фильм великого гения! - Голос тетки неожиданно и мощно набрался визга. - Великого гения! Не смейте заниматься своей мерзостью!
- Слушайте, гражданочка, мы от вас специально подальше сели…
- Вы мешаете мне смотреть. Я платила деньги за то, чтобы наслаждаться фильмом, а не вашими этими стонами. И я этого так не оставлю. Мало того, что от такого, как вы, хулиганья, я то и дело гадость всякую по почте получаю. Так вы еще и здесь! Эй, механик! Остановите пленку!
- Вот что, тетка! - сказал пришедший в ярость Петр. - Ты меня чего-то достала. Я тебя сейчас…
Но тетка выбросила вперед руку, в которой было что-то зажато. Баллончик.
- Только тронь! - прошипела она.
- Ладно, Лиз, пошли отсюда! - зло сказал Петр и принялся застегивать брюки.
***
Из кинотеатра Петр выходил, будучи злым до того предела, за которым уже - ярость и мордобой.
- Сука старая! - говорил он. - Да кому ты, на хуй, тварь старая, нужна, чтобы с баллончиком ходить?! Я хуею!
- А поехали ко мне? - сказала Лиза.
- К тебе? - оторопел Петр. - Но ты же говоришь, что у тебя там муж. Ты что, хочешь - при нем?.. А, может, блядь, и его тоже в кровать положим? Для красоты и гармонии?
- Он и так в кровати, - ровным, без всяких интонаций голосом сказала Лиза.
- Я тебя не понял, - сказал Петр. - Все мы бываем в кровати…
- Он парализован, - произнесла Лиза.
И Петр осекся. Так вот, что она имела в виду! А он-то над ней глумился.
- Слушай, - сказал он, нашаривая в темноте Лизину руку (сейчас Петру стало очень важно подержаться за нее). - Извини меня! Честно, я не хотел.
- Да ладно! - сказала Лиза, вкладывая ладонь ему в руку. И это было так трогательно, что Петр чуть не прослезился. - Знаю, что не хотел. А теперь и ты про меня знаешь.
Пока они ехали в такси, Лиза рассказала кое-что из остального. Ее муж когда-то работал в богатой нефтяной фирме, летал на Север, в Югру. Лиза очень скучала без него. Однажды вертолет с мужем (его звали Сергеем) попал в буран. Потом упал. Сергея с переломанным позвоночником нашли в тундре, запеленговав по излучению мобильного телефона. Странно, но связь там была. Сейчас Сергей неподвижен.
…Дом, в котором жила Лиза, был одной из многоэтажных жилых башен, построенных для богатых. С элитными квартирами, в которых были и бассейны, и огромные лоджии. Каждая из квартир занимала по два-три этажа.
Лизина квартира оказалась двухэтажной. Огромная прихожая была обставлена дорого, но без вычурности. Все было из прозрачного пластика, стояли черными корягами длинные и странные африканские скульптуры.
Петр почувствовал себя убожеством. До такого уровня жизни ему еще расти и расти. В руке он держал за горлышко дагестанский коньяк, на покупке которого он сам настоял, и чувствовал себя настоящим убожеством.
- А где Серега? - спросил Петр.
И Лиза указала на второй этаж.
- Там, по лесенке, и направо. Но не ходи туда. Не надо. Вдруг он не спит? А ты не стой. Проходи сначала на кухню.
…Для храбрости Петр хотел выпить пару рюмашек. Но в итоге приложился больше, чем на полбутылки.
Звонила на мобильный жена. Петр отключил телефон.
- А ты с ним что - никогда не трахаешься? У него, наверное, не стоит?
- Да нет, - сказала Лиза. - С этим-то у него как раз все в порядке. Ну, что, кавалер, пошли?
За руку она провела его в спальню - с огромной кроватью и роскошными балдахинами, сбросила с себя одежду, легла на спину.
- Давай, Петя, еби меня! - прошептала она. - Только резинку надень!
Она протянула ему аптечную упаковку, от которой пахло микстурами.
И Петр уже не робел. Лег сверху. Он чувствовал безоговорочное доверие к этой девчонке. И еще почему-то благодарность.
Крепкий хуй Петра вошел в Лизину пизду со скрипом. Скрип издавала резинка, которую Петр за несколько секунд до этого натянул на свой боевой снаряд. Заниматься сексом в презервативе Петр не любил. Да и почти этого не делал. С Анютой они обходились без этого. Но даже несмотря на резинку, он знал, что пизда у Лизки - горячая.
После секса они еще некоторое время лежали, обнявшись. Петр чувствовал, что любит эту женщину. Невыносимо, болезненно. Но она никогда не будет принадлежать ему.
После секса Лиза сама сняла с его члена резинку и положила ее на тумбочку.
- Почему ты не заведешь себе постоянного любовника? - спросил Петр, когда они вернулись на кухню, и он стал допивать коньяк. - Ведь если ты нимфоманка…
- Я соврала тебе, - перебила Лиза. - Нет у меня никакой нимфомании.
Петр поперхнулся коньяком:
- Но зачем же тогда ты… э-э… ебешься с кем попало?
- Я спасаю Сергея, - тихо сказала она.
- Спасаешь? - усмехнулся он.
- Конечно, - сказала она. - Я должна переспать с одной тысячей двумястами восемнадцатью мужчинами, испытать с ними оргазм.
- И тогда, надо думать, Сергей оживет? - пьяно усмехнулся Петр.
- Да, - улыбнулась Лиза.
Петру стало не по себе.
- Но откуда ты знаешь? - спросил он.
- Просто знаю, - пожала плечами Лиза.
- Ты что, разговаривала с Богом? - Он поднял к потолку указательный палец.
- Да, - улыбнулась Лиза. - Можно сказать и так.
- Слушай, - поморщился Петр. - Не надо мне вот этого всего. А то сейчас еще чего доброго, сектантство какое-нибудь начнется. Не надо, а?
- Не надо, - согласилась Лиза. - Это - мое и Сергея личное дело.
- Ну, вот и славно! - сказал Петр, опрокидывая в себя еще стопочку коньяка. - А, кстати, я у тебя - какой по счету?
- Семьсот восемьдесят девятый.
Петр выронил рюмку.
- Так ты это - серьезно?!!
- Ну да, - пожала плечами Лиза.
- Ты, - сказал он, вдруг что-то вспомнив, - как героиня того фильма - «Бегущая по волнам».
- «Рассекая волны», - поправила Лиза. - Приз Каннского фестиваля в 1996 году. Автор - выдающийся датский режиссер Ларс фон Триер.
И вдруг Петр заплакал. Произошло это от какого-то, совершенно неведомого ему, чувства - пронзительного, холодного и немного даже приятного. Так он плакал ребенком. Именно так ему было жалко Белого Бима Черное Ухо. И ту японскую девочку, которая пострадала от взрыва в Хиросиме, а потом, умирая от лучевой болезни, делала журавликов. На душе была светлая печаль. А вот за себя был стыд. Нестерпимый, переходящий в своего рода гадливость. «Девчонка мужа спасает, а ее, значит, блядью называют. А я… А я, блядь, уже который год мечтаю о том, как бы мне тещу прикончить, и считаюсь, блядь, хорошим человеком!» Это было неправильно, и именно от этой вопиющей, чудовищной неправильности миропорядка и рыдал сейчас Петр.
Он рыдал, а Лиза гладила его по голове.
Петр убрал руки от лица, открыл заплаканные глаза, налил коньяка в рюмку.
- Слушай, я пойду, с твоим Серегой выпью.
- Не надо, Петя! Жалеть потом будешь!
- Ну, не могу я, Лиза! - захлебываясь слезами, говорил Петр. - Не по-человечески это будет. Серега - хороший ведь пацан. А я - жену его выебал, значит. Так хоть извиниться-то надо!
- Да не надо, не извиняйся - тихо сказала Лиза.
- Он у тебя хоть… ну, разговаривает?
Лиза покачала головой.
- Блядь! - сказал Петр и с рюмкой коньяка устремился вверх по лестнице. Он обливался слезами.
В комнате невыносимо воняло. Эту вонь не могли заглушить даже ритмично гудевший кондиционер.
Петр вспомнил детство. Вспомнил, как он вместе с родителями навещал в больнице бабушку. Там был такой же запах. Мама рассказала, что у лежачих больных бывают пролежни. И тогда тело пахнет вот так вот. Как только Серега мог здесь находиться?
Свет Дима не включал. Прошел к большой кровати у стены.
- Слышь, Серег? - сказал он. - Ты спишь, брат? Спишь, наверное. Ты это… Извини меня. Я жену твою выебал. Мне стыдно. Брат, прости. Серег?
Человек, который лежал на кровати лицом вверх, казалось, даже и не дышал. «Может, он и умер уже давно? - с ужасом подумал Петр. - Пока мы, значит, ебались у себя там!»
- Серега! - прошептал он. - Ты живой?
Петр склонился над постелью. Запах тления здесь становился совершенно невыносимым.
- Серега?
Лизин муж действительно не дышал. Лицо Сереги на ощупь было неприятно липким. Глаза - закрыты. Сергей приподнял веко одного из них. И неожиданно его большой палец, который Петр упер для этой нехитрой работы в переносицу, соскользнул по скользкой дряни, провалился прямо в глазницу. Глаз выскочил оттуда как игрушечный. «Чпок!» - раздался тихий звук.А в ноздри Петра ударило немыслимое зловоние. «Серега мертв уже очень давно! - понял он. - Но что все это значит?»
Додумать не успел. Его вывернуло прямо на кровать. «Может, это Мартиросов подстроил? - думал он, внезапно протрезвев. - Может, он хочет собрать компромат? А его - больше, чем достаточно! Я тут с трупом, голый. Блядь!»
Петр вытер рот, развернулся, чтобы выйти. Обнаружил, что Лиза поднялась в комнату следом за ним. В руках она держала одну из африканских скульптур-коряг. Держала с угрозой. Как дубину.
- Ну вот, - тихо сказала она. - Теперь ты все-все знаешь.
- Знаю - что?! - закричал Петр. - Я ничего не знаю!
Лиза ударила его скульптурой. Удар пришелся в поясницу. Петра обожгла горячая, нестерпимая боль. Какое-то время еще ему казалось, что он сможет спастись. Он цеплялся за Лизины ноги. А на спину и грудь - сыпались удары. И от каждого расплывались волны боли. Жуткие, рассекающие тело на части.
А потом стало темно и тихо.
***
Лиза проснулась в хорошем настроении. Еще одно задание Миссии выполнено. Еще несколько миллионов бойцов встанут на защиту Великой Империи.
Когда-то Лиза и знать не знала о Миссии. Спецслужбы Империи внедрили ее сюда, стерев ее истинную память и вселив ложные воспоминания. Это сейчас Лиза знала, что ее жизнь и деятельность имеют Смысл. А тогда ее истинная Миссия была от нее далека.
Лиза ничего не знала о Предназначении, когда выходила замуж. Авария вертолета и паралич ее мужа оказались Первым Важным Событием, подтолкнувшим Лизу к Миссии.
А тогда она просто плакала и молила Бога вернуть ей Сергея.
Потом она совершенно случайно увидела по телевизору фильм «Рассекая волны». Была поражена тем, что его героиня оказалась в точно такой же ситуации. Но выход из не был просто чудовищным. В то, что способ героини фильма вернуть мужа, подействует в реальной жизни Лиза очень сомневалась. Но потом поняла, что не простит себе, если хотя бы не попробует. Лиза была в отчаянии. Просмотр фильма оказался Вторым Важным Событием.
Шло время. Скромная от природы Лиза нашла способы, как заполучать к себе в постель на ночь более-менее приличных мужчин. Без подонков, конечно, тоже не обходилось. Но и с ними Лиза научилась справляться. В сумочке у нее, например, лежал маленький пистолет.
Когда Лиза приносила себя в жертву шестьсот девяносто второму мужчине, Сережка умер. И Лиза потеряла веру в Бога. Это оказалось Третьим и Последним Важным Событием на пути осуществления Великой Миссии.
Посланцы Верховной Комендатуры пришли к Лизе во сне. Она впервые заснула спустя почти трое суток после Сережкиной смерти. Знакомый из одного клуба принес ей несколько марок кислоты. Лиза решила принять ее как снотворное. И ей явились Посланцы.
- Здравствуй, ангел-шпион Хельга! - приветствовали они Лизу.
- Вы, наверное, что-то путаете? - спросила Лиза, тревожно озираясь.
В своем сне она находилась в огромном дворце из хрусталя. Было стойкое чувство, что она видела его раньше. И не раз.
- Нет, Хельга! Настало время для твоей Миссии, - объяснили ей Посланцы.
Ими, кстати, оказались два высоких и очень красивых на Лизин взгляд блондина в блестящей униформе. Приглядевшись, Лиза обнаружила, что посланцы были ангелами. И, что самое странное (а, может, и забавное), на крыльях у них каким-то образом удерживались погоны. И так Лиза, умевшая читать по погонам, обнаружила, что один из ангелов имеет звание майора. Второй оказался аж подполковником.
- Твоя память была стерта, - объявили ангелы. - Но теперь ты можешь вспомнить, как все было на самом деле!
И Лиза вспомнила. Она вспомнила великолепные башни Каракорум-сити, Блистательной Столицы половины всего известного мира. Она вспомнила великолепие его садов и фонтанов, полет ангелов в форме и скафандрах над Центральной Площадью в Дни Парадов. Она вспомнила вкус пищи в столичных ресторанах. Она вспомнила все.
- Значит, настало время? - спросила она.
- Да, - сказали посланцы. - Империя понесла несколько тяжелых поражений от Черных Киборгов. У них появилось новое оружие, сеющее смерть и разрушения. Нужно много солдат, чтобы остановить их. Миллионы солдат, ангел Хельга!
- Служу Империи! - сказала она.
А потом вдруг расплакалась.
- Где же вы были, милые мои ангелы? Почему вы бросили меня на глухих задворках захолустного мира? Почему не пускали меня в бой с врагами?
- Время твоего боя уже настало, Хельга! - сказал ангел-подполковник.
Великая Миссия ангела Хельги состояла в том, чтобы собирать семенную жидкость человеческих самцов. Впоследствии из нее в инкубаторе-конвейере выводили биобойцов-бройлеров - крепко сбитых, коренастых воинов с искусственно пониженным интеллектом. Механизм сбора Хельге был известен.
Собранное Семя она должна была отвозить по определенному адресу. Она ни в коем случае не должна была встречаться с тем, кто там живет. Хельга считала, что это правильно. Агенты не должны знать друг друга в лицо.
Ангел-подполковник продиктовал ей адрес: «Улица академика Павлова, д. 9, кв. 36». Каждый раз после очередного Сбора Семени Лиза отвозила добычу туда. Упаковывала ее в почтовый конвертик, помещала в него резинку с Семенем, бросала конверт в ящик. И уезжала. Хотя увидеть Своих ей иногда и хотелось. Но Лиза-Хельга знала, что делать так - нельзя. Слишком ответственная Миссия лежала на ней.
…Когда она подъехала к дому на улице академика Павлова, было 10:08 утра. Лиза взяла конверт, прошла в подъезд. Когда она опустила в ящик Семя Петра, ее схватила за руку какая-то старуха.
- Вот она, блядина ебаная! Вот она, тварь пизданутая! Держите ее, люди добрые! Держите, не дайте хулиганке уйти! Ай-ай-ай! А на вид такая приличная!
Лиза посмотрела старухе в глаза. И вдруг вздрогнула, узнав ее. Это была та самая, вчерашняя баба из кинотеатра. Та самая, которой они с Петром мешали смотреть Ларса фон Триера.
Вздрогнула и баба, тоже, несомненно, узнав Лизу.
- Сука, тварь ебаная! - завопила она. - Милиция! Милиция! Я тебе на хуй покажу, как в кинотеатре развратничать!
- Заткни ебало, - с угрозой сказала Лиза.
- Я тебе, блядище, все покажу, как письмами с гондонами пенсионерку доводить!
Маникюр у Лизы был хороший. Ногти - острые, почти как бритвенные лезвия. Лиза с радостью дорвавшейся до потасовки боевой машины вонзила бабе ногти в лицо. Ей нравилось чувствовать, как ногти пропарывают мясо. Живое мясо. Свой баллончик с газом тетка достать так и не успела.
…Садясь в машину, Лиза с горечью думала о том, что отправила миллиарды потенциальных бойцов не туда. Вместо войск Империи они уходили какой-то глупой бабе. И гибли. Нет ей, Лизе-Хельге, прощения. Или есть?
Лиза завела мотор своей «мазды», и стала искать в телефоне номер дилера. Она все объяснит ангелам. Только пусть ей сообщат правильный адрес.
***
Он не знал, сколько времени лежит в постели. Месяц? Два? Три? Дни тянулись долго и монотонно. Дважды в день приходила Ебаная Пизда, переворачивала его с боку на бок. Иногда издевалась. Брала его хуй в рот и совершала два-три сосательных движения. И так и оставляла.
А он - изнывал. Если бы он мог хотя бы подрочить, он бы избавился от этой тяжести. Но он был неподвижен. Если бы он мог выть, он бы завыл. Но и горло ему не подчинялось.
Однажды Ебаная Пизда привела гостя. Ничего подобного на памяти лежачего больного не было никогда. Он слышал, как ебались они там, внизу. Слышал, как пили на кухне. Слышал, как нетрезвый мужик поднимается по лестнице, весь в хмельных соплях:
- Нет, я пойду перед Петькой извинюсь. Такой человек, блядь, а я его жену, как хуй распоследний, ебал!
«Иди, - подумал Петр. - Извинись уж, мудило ебаное!»
© LoveWriter, 14-16.06.07