Петя Шнякин : И я решу твои проблемы. Часть 6.

После душа, я тихонько приоткрыл дверь в коридор. Всё боялся, что бабка увидит и вытурит. Бесшумно прокрался в комнату и закрыл дверь на ключ. На мне была всё та же одежда, только трусы завернул в мокрое полотенце.
Она сидела на диване, закрывая грудь плюшевым медведем. Прикол, что ли какой? – подумал на секунду.
- Петя, у меня подушка только одна. Подержи. Я щас наволочку на него надену. И подглядывать не будет…
- А ты свет погаси, он не увидит.
- Нет, я при свете люблю… Тебя раздеть?
- Да я сам.
Я, сидя на диване, расстегнул брюки, стащил с себя рубашку, бросил на пол. Потянулся к ней. Правой рукой водил по спине вверх и вниз, а левой трогал её бёдра. Потом мы поцеловались. Запомнил губы, мягкие и горячие. Бережно опрокинул её на диван, лаская тяжелые груди…

- Петя, подожди… подожди…
Она вывернулась из-под меня, лицом упёрлась в живот и, сильно выдыхая, начала сползать вниз…
В те далёкие годы бабы минетом нас не часто баловали.
Когда в школе учился, это считалось каким-то постыдным, нехорошим делом.
- А знаешь, Серёга Васин Ленку-то “завафлИл”!
- Врёшь ты…
- Ничего не вру, он мне сам вчера о ней болтал!
Вот такие разговоры доводилось слушать на большой переменке в туалете. А про куню вообще никто не слышал.
Я пару раз по пьяни пытался напрячь первую жену с оральным сексом, но, заполучив такой подарок, она сама толком не знала, что с ним делать – просто держала его во рту и всё…
А тут ураган какой-то! Господи! За что же я это заслужил!
- Стелла, я уже не могу… Стел, я же щас…
Она, не отрываясь от дела, в такт лишний раз кивнула головой и произнесла невнятно:
- У-гуу…
Наконец, я не выдержал. И всё, что было во мне, – похоть, желание, любовь, блаженство - выплеснулось со стоном...
Я посмотрел на её лицо. Оно казалось каким-то страдальческим и приобрело пурпурный цвет. Я испугался. Может, подавилась?
- Стел, ты чего?
- Ничего… я трахаться люблю… мне приятно очень…. А кончаю только так.

Мы лежали на диване, курили дефицитную Яву. Стелла казалась теперь близкой и родной.
- Ну что, Петь, вмажем за знакомство?
У нас недопитая бутылка водки из “Праги” оставалась.
- А тебе что, на работу тоже можно не идти?
- Я не работаю. Я проститутка.
- Как… проститутка…?
- Мужиков богатеньких за деньги обслуживаю.

Я слышал о проститутках, но они должны были обитать где-то в недоступных для меня местах – Интуристе или Космосе. А тут, лежит рядом со мной. Женщина, в которую, я уже успел влюбиться. Сели за стол. Выпили.

- Стел, а тебе нравится заниматься… вот… этим… со всеми?
- Ну, бывает, мужики нормальные попадаются, выпьешь и ничего.… А вчера, такой гад! Я, потом, из-за него в кафе нажралась, и сумочку мою с деньгами стырили. Я же вас-то позвала, чтобы выпить ещё. И справка в сумке была.

- Что за справка?
- Да для мусоров. Что б не доёкивались со своим тунеядством. У меня профессор один знакомый, ну, клиент мой, каждый год справки делает, что я студентка института Культуры.
- И что теперь?
- Позвоню, ещё нарисует…

Я взглянул на Стеллу. Какая же она охуительная! Мне не хотелось думать ни о профессоре, ни об этом “гаде”, из-за которого она вчера напилась…. Я опять повалил её на диван…

- Стелла, а тебе сколько лет?
- Двадцать девять.
- А что ты потом будешь делать?
- Не знаю…

Мне стало очень жалко её. Но жалость эта была необычной. Раньше на Руси говорили – жалкий ты мой, то есть любимый. Жалеть - значит любить.

- Стел, давай я женюсь на тебе? У меня денег не много, но я пить брошу, пахать на работе начну. Проживём.
- А ты что, не женатый?
- Женатый. И сын есть. Я им помогать буду.
- Петь, спать пора. Хороший ты… засыпай…

Проснулся в три дня. Денег ноль. У Стелки, кажись, тоже.
- Стел! У тебя телефон работает?
- Да… - Прошептала она сквозь сон.
Я стал набрать Генкин номер. Может, ещё на службе?

- Ген. Здорово. У тебя денег от вчерашнего не осталось? Нет? Займи где-нибудь. Я завтра точно в Волоколамск еду, мне на билет рубля три надо. И водки купи похмелиться.
- И шампанского, жених! Цветов от тебя точно не дождёшься! – Стелла проснулась и, вытащив, из наволочки медведя, махала мне его лапой.
- Ген, ты помнишь куда ехать? Да. На Арбат. Как не дадут? У вас там больных, что ли нет? Отдам лекарства без переплаты. И шампанского купи.
- Полусладкого.
- Да, возьми полусладкое. Короче, ждём.
Стелла прибралась в комнате. Сходила на кухню. Принесла уже нарезанного сервелата, буженины. А ходит по дому в том же пеньюаре, прозрачном и очень сексуальном.
Генка через час прилетел. С водкой, шампанским и тремя бутылками жигулёвского. И сразу к Стелле:
- Вот, к-как просила, полусладкое. Хорошо выглядишь, а ночь-то, поди, не спали?
И как-то нехорошо засмеялся. Выпили полусладкое. Потом водки. О наших планах со Стелкой – ни-ни… Мы на диване сидим, а он через стол – на стуле. Говорили мы обо всём до Генки, наговориться не могли. А тут пауза, вроде выпили, но молчим. Как в рот воды набрали. Вдруг Стелла:
- А что мы пиво в холодильник не поставили? Пойду на кухню отнесу.
- Давай п-помогу.
И Гена за ней… Я сижу, курю. Что-то нет их долго.
Тут Генка в комнату заходит, лицо напряжённое.
- Случилось что? – спрашиваю.
- Да нет, всё нормально…
Вдруг слышу, как дверь на ключ снаружи запирают. А, потом, Стелкин голос, кажись из бабкиной комнаты.

- Это милиция, алло, алло, это милиция?
- Ген, что случилось?
- А хули, она голая ходит? Я ей на кухне предложил, пойдём в ванную поебёмся. Она - ни в какую. Ну, я ей, вот, ножик показал. Попугать хотел только. Она говорит, ты в комнату иди, а через пять минут в ванну зайдёшь.

И достаёт складную “лисичку”.

- Милиция, приезжайте по адресу…
- Петь, чё делать-то?
Говорить ему, что он мудак было некогда. Вот попал, блять! Генка попробовал плечом выбить дверь. Куда там!
- Попытка изнасилования…
Генка бросился к окну, открыл его и выбросил нож.
- Что? Групповая…?
Я подошёл к окну, поглядел вниз. Да, высоко раньше вторые этажи строили.
- Гена, ты первый начал, тебе и прыгать.
- Высоко!
- Скорее приезжайте!!!
- Прыгай, блять!
Генка присел на корточки на деревянный подоконник и махнул вниз…. Приземлился удачно. С парашютом, что ли он прыгал? И мне снизу:
- Петь, прыгай, не бойся…
Я попытался сымитировать его полёт. Но, когда коснулся земли, чуть ли не прямыми ногами, ощутил резкую боль в коленях. Потом в позвоночник ёбнуло. От сильной боли я упал на спину и так и лежал. Думал не встану больше. Генка рванул сначала, но потом вернулся, подхватил меня под мышки.
- Петь, ничего, щас пройдёт. Ничего не сломал?
- Хуй его знает… вроде, нет… Бля!! Я же портфель в квартире оставил. А там распоряжения – аптеки проверять!
- Пошли Петя, хуй с ним!
- Мудак! Меня же по документам найдут, домой не успею вернуться. Стелла!
Стелла! Выйди к окну!
Она, поди, через бабку нас внизу увидела и к окну подошла.
- Стел, выкинь мой портфель, документы там у меня.
- Да не звонила я никуда. Пусть этот козёл уходит, а ты ко мне поднимайся

Может, и вправду не звонила? Нет, девять вечера уже. Я точно тогда в Волоколамск не попаду.
- Стел, у меня только четверг и пятница на две аптеки остались. С работы выгонят. Брось портфель!
Она отошла от окна. Вернулась не сразу.
- На! Я тебе там телефоны записала. Сюда. И Юрия Александровича из института. Позвони мне обязательно.
- Позвоню!
Генка медленно вёл меня к Смоленской. Боль потихоньку уходила. На душе чёрти что.
- Ген, ну ты и фуфел! Тебе, чего, рыжей твоей не хватает?
- Тоже мне, сравнил!
- Дурак, я жениться на ней хотел!
- На ней? Как ты был ёбнутым, так ты им и остался!
- Да шёл бы ты на хуй! Лекарства тебе возьму, приедешь в понедельник к обеду в управу. Всё. Щасливо!

В Волоколамском районе я закрыл две аптеки в один день. Это было не положено, но другого выхода не было. Потом начальница ругала сильно. Инвентаризации закончил в только в субботу. Прямо с вокзала позвонил Стелле.
Старушечий голос ответил:
- Она здесь больше не живёт…
- Мужик, дай двушку, пожалуйста, нужно очень!
Я набрал номер профессора.
- Здравствуйте, можно Юрия Александровича?
- А кто говорит?
- Шнякин, Пётр Яковлевич.
- А, Петя…. А не пошли бы вы на хуй?
Я молча повесил трубку. Всё. Больше её никогда не увижу.