Сережа Клюшкин : Графоманский высер

-Подсудимый, вы признаете себя виновным? –издалека, словно из какой-то далекой неведомой страны, донесся до усталого, перенесшего много страданий и тяжких мук сознания Антона строгий и чуть осипший голос федерального судьи, пронзивший его мозг до самых основ его восприятия.
Антон, едва осознав характер вопроса, вздрогнул и слегка пернул, стараясь скрыть газы, с настойчивостью диких котов рвущихся наружу. Он нервно потер запотевшие усталые ладони, на которых выступил липкий пот, выступивший на запотевших ладонях. В горле Антона стоял огромный ком, похожий на стог сена, скошенный крестьянами в сенокосную пору, когда сенокосные комбайны скашивают силос и иные злаки на полях Отчизны. Антон грубо и настойчиво молчал, опустив потухший взгляд на немытый из-за халатности уборщицы тети Нюры, сильно пьющей из-за потери кормильца в результате несчастного случая на работе, вызванного неправильным креплением токарного станка, и вообще из-за необустроенности нашей российской жизни, пол, устланный поношенным линолеумом, который был грязен и местами имел дырки, протертые подошвами грязных ботинок и изношенных туфель лиц, привлекаемых в уголовной ответственности за различные преступления против общества и личности, ответственность за которые предусмотрена соответствующими статьями уголовного закона нашей страны.
-Вы признаете себя виновным? – сурово повторила неприятный вопрос судья, повышая голос до неприятного фальцета, свойственного итальянским кастратам эпохи Возрождения, в которую творили великие художники, которых мы мало знаем и срем на них черным квадратом Малевича, который, кстати, тоже был мудак.
Антон с великим трудом поднял опущенные в порыве малодушия и душевного смятения свои голубые усталые от постоянного недосыпания глаза на женщину в черной слегка измятой мантии. Рядом с ней сидели еще два федеральных судьи – пожилой мужчина, с признаками больной простаты на худом, изможденном лице, покрытом веснушками, и седовласая, в меру упитанная, но, судя по всему, еще бойкая, косоглазая старуха в больших роговых очках, которые скрывали половину ее морщинистого коричневого лица повидавшей много в своей жизни престарелой женщины.

-Да, - произнес Антон тихим безжизненным голосом страдающего запором человека, который прошел процедуру амбулаторного лечения и теперь идет на поправку. Он до сих пор не мог с достоверностью поверить, что эта нелепая оказия, так нелепо и коварно окунувшая его в водоворот событий, могла случиться именно с ним.
- Секретарь, занесите это в протокол, - приказала судья, подняв правую руку и указав перстом, на котором сверкало несколько колец, украшенных некрупными, но достаточно дорогими бриллиантами, на невысокую хрупкую девушку, сидящую подле, нет, не то, чтобы подле, но в принципе недалеко от судей, которая набирала на клавиатуре знаки, позволящие запечатлеть на бумаге весь ход этого судебного процесса.
Судья жадно отпила воды из чуть грязного граненого стакана, наполненного наполовину белой жидкостью, судя по всем очевидным признакам, водой. Затем тихим, едва слышимым шепотом она быстро сказала что-то остальным судьям. Мужчина в ответ кивнул, слегка тряся своей седой, аккуратно постриженной у дорогого парикмахера бороденкой.
-Если стороны все сказали, то тогда заседание суда объявляю оконченным. Суд удаляется для постановления приговора. – Судьи резво, для своего весьма почтенного возраста, встали и неторопливо вышли в совещательную комнату, расположенную чуть поодаль от зала судебных заседаний.

Перед мозгом Антона и его мысленным взором, замутненным от долгого воздержания и плохого питания, сизой чередой равномерно проплывали печальные события недалекого прошлого: неожиданный, но быть может закономерный, хотя и неожиданный, арест, многочасовые изнурительные, изматывающие тело и калечащие душу, или наоборот, допросы, душная камера СИЗО, утомительное этапирование по железной дороге в Москву, где в местном, столь же непотребном, изоляторе он встретил новый, 2037 год.

Наконец судьи обыденно и не торопясь вошли в зал, наполненный почти до отказа. Все встали.

Судья поднесла к глазам бумагу и стала монотонно читать:

«Именем Российской Федерации суд постановил. Признать Козлова Антона Степановича, 12.06.2012 года рождения, виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 1567 Уголовного кодекса РФ, а именно – графомании, совершенной группой лиц по предварительному сговору в особо циничной форме. Учитывая тяжесть содеянного и отсутствие смягчающих обстоятельств, суд приговаривает Козлова А.Н. к высшей мере наказания - смертной казни».

В зале раздались бурные аплодисменты. Одним графоманом в России стало меньше.