навсегда : Аццы и дети

А есть ведь такие люди, которые чему-то учат своих детей. У меня вот нет детей, но кажется мне, будь они, я бы их тоже обязательно чему-нибудь научил бы. Только не знаю пока чему, поэтому детей у меня нет.
И большинство моих современников того же мнения, я спрашивал.
Но так было не всегда. Был ведь Советский Союз, где еще никто не знал, что такое Тамагочи. И публичные дома были только для членов партии. И вообще, хочешь ебаться - женись. Повышай рождаемость. Ну и рожали, конечно. А чего не рожать? Природа-мать зовет. Уууу-уу!
Смертность поднялась вместе с рождаемостью, но в этом ли дело? Рождаемость-то подняли!
Но что с ними делать, никто не знал. Пока из них вырастут полноценные дуболомы, это ж восемнадцать лет их надо чем-то занимать. Учить чему-то, чтобы могли стать хотя бы капралами.
И я помню, как за меня взялся отец, своей казацкой, как он утверждает, рукой. Купил мне пенопластового коня, которому я раз в неделю ломал по ноге, а он терпеливо приклеивал их обратно. Он, наверное, хотел, чтобы я стал казаком, исполнил бы отцовскую мечту. Такой ход конем. Только очень скоро стало ясно, что не хочу я быть казаком.
Хочу быть чудаком. Может быть, даже тогда уже чудить начал, вот этого не помню. И вообще, такие вещи удобнее не изнутри оценивать, а со стороны - чудишь ты или не чудишь.
Отец еще немного повозился со мной, а потом плюнул, и взялся за следующего. Благо, я у него не один.
А последнее, чему он научил меня, помню, как сейчас - это шнурки завязывать. И есть в этом какой-то цинизм. Мол, завязывай и топай на все четыре стороны.
Ну и я пошел. Сходил на все четыре, все посмотрел, и вернулся в отчий дом. А там - телевизор, представляете? Против которого папа воевал первые тринадцать лет моей жизни. Потому что телевизор - это реальное зло. Но у меня вообще тринадцать - счастливое число.
Включаю. Сцена - отец и сын, обстановка, интерьер - тот самый Советский Союз. Не вникая в сюжет, видно, что сыну стыдно. И отец, очень строг, сердит и просто зол.
- Этому ли я тебя учил? - спрашивает.
Сын молчит. Пристыжен сын.
А мне не стыдно. Чего мне стыдиться? Я умею завязывать шнурки.