Йхтиандыр : Пивной путч

Мутные тени выплывали из липкой, душной ночи, подмигивая огоньками сигарет. Где-то за спиной ревел динамик, разнося над водой агрессивные звуки Rising Force, затяжное нарастающее соло заставляло непроизвольно сжать горлышко пивной бутылки. Чья-то смска вклинивается в эту гонку чувств, рука выключает связь и в могучем посыле аппарат летит в багажник микроавтобуса. Чудовищная доза «русского флага» – водки, портвейна и абрикотина циркулировала по шлангам, принятые вдогон еще два литра «дизтоплива» усиливали стремление к форсажу, все нутро, вывороченное наизнанку горело желанием сесть за руль и разнести все к чертям собачьим вместе со своей безалаберной, полной глупостями жизнью.

Свист и крики глушили последние ноты, поседевшие и изрядно постаревшие друзья рок-юности скандировали, потрясая над головами бутылками: «Валера, молодца! Блондин, жми! Давай Deep Purple!» Валерка, невысокий, худощавый, жилистый мужик лет сорока, покачал головой, снял гитару, передал ее кому-то из желавших побренчать и направился в мою сторону. Я достал второй стакан, разлил водку и протянул ему. Молча, без лишнего трепа, мрачно замахнули, запили пивом и закурили. Возле усилителей какие-то молодые люди студенческого возраста наседали на музыкантов с бредовым желанием услышать земфиристого говнорока. Блондин отнекивался, подстраивал гитару, басист, уже успевший врезать водки и шашлыка, просто посылал донимавших. Сегодня была не та ночь, чтобы развлекать обкуренных малолетних имбецилов, шашлычников, пляжных проституток и прочих ублюдочных обитателей Шаморы. У каждого была своя причина быть здесь, пить водку под шашлык, петь суровые вещи, безобразничать, жечь костер и виртуозно материться под луной на гребаный мир со своими условностями, скотством, блядством, корыстью, тупостью, стяжательством и безжалостностью.

Молча налили еще по одной. Рядом расположились какие-то две встрепанные шалавы лет под тридцать. Тети приехали отдохнуть, позагорать, попить вина и потрахаться, но либо кавалеры оказались пьяны, либо наскучили своими разговорами о работе, "бабках" и "тачках". Они пришли на звуки нашего небольшого «сейшена» в целях подобрать себе половых партнеров, это было видно по их взглядам, направленным в сторону компании смазливых мальчиков, подкативших к нашему костру на микроавтобусе потусоваться и кого-нибудь подснять. От мысли о нашем пассивном сутенерстве подкатила тошнота, мерзкий привкус заставил сжать зубы и втянуть на сколько можно сил воздух в легкие, а потом выдохнуть. Какого черта не поехали дальше, а зависли в этой помойке? Отдышавшись, замахнул, вдогонку воткнул еще пивом. Уф, твою мать… ну и дрянь...

Валерка медленно поднимается и идет к микрофону, надевает гитару на плечо и что-то произносит сквозь тарахтение генератора. Под свист и крики исполняется забойный Сид Вишоз, который затем вдруг сменяется деструктивным Кинчевым. Где-то там, за сопками раскинулось существо, в котором шевелится в ночном поту монолитная спрессовавшаяся масса. Это масса ест, пьет, сношается и непрерывным потоком выплескивает в море потоки дерьма, химии и средств гигиены. В унылой клоаке, среди панельных просыревших «свечек» стоит и его дом. В комнате – стерва, разломавшая двадцать лет назад жизнь романтика, хотевшего сделать мир лучше. Она связана по рукам и ногам, бьется в истерике, по комнате разбросаны скомканные рубли получки. Она – соковыжималка. Она выжала с него все – здоровье, жизненные силы, любовь, а взамен не дала ничего, кроме постоянных унижений, с каждым днем нарастающего возмущения и желания решить эту проблему с помощью остро отточенного кухонного ножа. Она воспитала в ненависти и презрении к нему его сына. Взрослый парень не уважает отца, который честно работает на основной работе, после работы играет для людей, а заработанные музыкой деньги раздает грязным голодным беспризорным детишкам Набережной. Обычный сюжет современности. Это возмущение передается всем, кто стоит рядом, потрясает бутылками с пивом и громко повторяет слово за словом. В его голосе нет обреченности, испуга, поиска чего-то фантастически невозможного. В его голосе нет обиды, униженного заискивания. Хер вам! Мы не прогнемся! Мы смыкаем нашу фалангку и поем знаменитый «Panzer Lied». Ахтунг! Завтра будет тотальная дезинфекция пидорасиков, трепанация черепных коробок и полный пиздец быдлу, которое готово изговнять даже то немногое, что делает человека отличным от обезьяны. А сегодня … а сегодня пусть идут в жопу… Утро вечера мудреннее…

Утром дома, проспавшийся, мрачный в своей решимости, с помятой физиономией, давясь горячим зеленым чаем после ванны и жирного бульончика, я решил завязать. Чтобы победить.