Гм ыря : БОМЖЫ. Часть первая

Действующие лица:

Серега – бомж-интеллигент, в прошлом сотрудник НИИ, специалист по уравнениям математической физики.

Толик – одноклассник Сереги, циник, педант, потомок Эрнеста Резерфорда, склонен к гуманитарным наукам и беспочвенному софизму.

Аристарх – хронический алкоголик, тунеядец, уроженец п.г.т. Чернь Тульской области, быдловат, потомственный бомж.

Гога – развращенный царицынский подросток, виртуальная мразота.

Цви Леви – загадочный бомж оттуда.

Троян Рылов – ключевой сотрудник хуевой софтверной компании, у которого сломалась машина.

Пизда – женщина преклонных лет, сидящая в будке подле турникетов. В буклях и с микрофоном.

Вова Коренной – бомж троцкист, всегда лоялен и доброжелателен, лидер подпольного ВИА Растаман.

Чекушка – обольстительная юная дама.

Гжэл – трансцендентное Нечто.

Действие первое

Станция метро «Лубянка». Серега и Толик, подперев друг друга, сидят на грязной скамейке, кутаются в засаленные лохмотья и мечтательно смотрят в никуда. Пованивают.

Серега:

Итак, мон шер, начнем же наши пренья.
Скажи мне, друг, в чем смысл бытия?
Над этой тайной думал я пристрастно
И не познал, в чем суть.

Толик:

Зачем, Сереженька,
Тщета все эти размышленья...
Я тоже, будучи подростком,
Мечтал об истине, и что?
И где она? Где? Под покровом тайны?
Да, Боже мой, ну перестань,
Ведь ты интеллигент в тринадцатом колене,
Ты должен понимать, что жизнь –
Суть плата за грехи...

Серега:

Родителей?

Толик:

Да и не только их... Ты сам, как Йуда, грешен,
Ты нагрешил перед самим собой.

Серега:

Чем?

Толик:

Тем, что здесь живешь, оборванный и грязный,
Людей смущаешь запахом в час пик...

Серега:
Позволь, но где же грех?! Неужли в облачении
Моем, отнюдь не сказочном?!

Толик:

Ах, прекрати глумиться, ты же знаешь,
Что главный грех таится ...

Гога:

Бля, ф песде!

Серега:

О! Чую виртуальность бытия...

Из тоннеля, подобно синюшному червяку, неспешно выкатывается первый утренний поезд. Вздымается клочок бумаги на платформе, покачиваются пыльные лампы под потолком станции, Серега и Толик совместными усилиями двигаются навстречу подъезжающему вагону.

Толик:

Передвижение в пространстве бренном
Подобно муке адовой из Данте Алигьери...

Троян:

Блять, суки ебаные, вы совсем поохуели?!
Пизды всем вставлю по двадцатое число!!!

Вагон наполнен похмельным Трояном. Он, широко расставив колоссальные бедра, сидит около крайней двери и ожесточенно кричит в телефон. Серега и Толик, скромно подобрав фалды лохмотьев, усаживаются напротив Трояна.

Серега:

Мой Бог, ты посмотри на его галстук,
Ведь это просто Ренессанс...

Толик (задумчиво):

Что? А... Зомбированный клон. Совсем неинтересно.
Вот ежли б он облеванный сидел,
Тогда я понимаю – неоклассицизм, а так –
Всего лишь подражанье
Страничкам из журналов мод...

Серега:

Ты слишком уж циничен. Вдруг он - гений,
Пусть угловат в строении телесном, вдруг?!

Троян (заканчивая телефонный разговор):

Ну, сссука, блять, ну все, пиздец тебе,
Я чисто ахуел. Сегодня на разбор
Полетов вызову тебя, дебила, там посмотрим,
Кто шарит в дистриюбьюции, кто – нет.

Гога: Минет, минет!!!

Поезд меланхолично отсчитывает шпалы, Серега и Толик самоуглубляются, Троян зыркает на них тревожным взором.

Троян (про себя):

Ну что за мрази, ебаный пиздец,
Вонючие отбросы, шелуха цивилизации,
За что я должен с ними, бля, сидеть в одном вагоне....
Я менеджер, активен как Брюс Ли, а все же,
Сижу в обосранном плацкарте и кукую...
Когда ж машину мне починят, чорт возьми.

Первое действие пианиссимо заканчивается. Серега с Толиком самоуглубляются фатально, Троян, сильно злясь, выходит на станции «Комсомольская», вагон трамбуют пассажиры.

Действие второе

Станция «Китай-город». Длинный подземный переход. Вдоль стен жмутся подозрительные персонажи, пахнет несвежей мочой, в ларьках продают сникерсы и нейлоновые колготки. В отдалении поют песни Утесова три слепых бабульки, им щедро бросают медяки. Около ларька с сигаретами стоит немолодой мужчина – в мятых брюках, поношенном кашне, взмахивает чорными с проседью кудрями, поминутно бросает алчный взор на часы ролекс. Выглядит прескверно.

Цви:

А что?
Быть может, уклонился?
Пришипился, трусливый смерд?
Динамит стрелку, сцаный юдофоб?
Наверное почуял, что не ролекс,
А свой кошерный анус я ему продам...
Ну и лехаим, я себя в обиду не отдам,
Шма, Исраэль, я чту законы Торы.
Вот только русские меня тревожат, да.
Ведь странный нрав у них, детей раздолья –
Чуют подвох, мерзавцы, сложно наебать
Ванька простого, он ведь тоже ушлый –
Как что, так сразу бьет в лицо.
А мне сие обидно до опиздененья,
Я ведь носитель тайн седых.
Храню секрет техничного наёбства,
А мне по морде – что за ерунда?
Пожалуй, подыграю им – на низменных струнАх
Сыграю си-бемоль мажорный –
Паскудный танец пьяного бомжа.

Подходит к ларьку, покупает семнадцать бутылок девятой балтики и самозабвенно выпивает, поглядывая на цыфирблад. Становится в говно пьяным и невменяемым совсем. Спотыкаясь, продвигается в направлении турникетов, придерживает карман замшелого пальто и внезапно цепенеет от зычного контральто.

Пизда:

Мущщина в синей куртке, блядь, вы охуели?!
Куда суетесь нахуй пьяный как Вениамин,
Блядь, Ерофеев, вы в своем уме? Придерживаться
Правил надобно, а то я вызову ментов.

Гжэл:

Я сам загадочная дхарма! Бля!
Моя харизма
Всех ваших йобаных ментов заставит в раз молчать!
Да, я тот самый легендарный Гжэл...
А хули,
Хоть я и мент, но, бля, падонак беспесды!

Гога: Вот, блять...

Цви Леви, ошалев от пьяного русского задора, смачно харкает в пространство и ступает на эскалатор. Борясь с приступами неконтролируемой тошноты, казуально знакомится с оригинальным мужчиной.

Цви:

Авек плезир, я страшно рад знакомству,
Меня зовут Цви Леви, можно просто Джо...

Вова Коренной (пернув невзначай):

Бля, шо? Ты, типо, синий в кал?
Короче, непонятка. Эта, в смысле,
Ну, типо, я - Кетцалькоатль.
А ты неделанье, уебок, практикуешь?

Мило перебрехиваясь, персонажи едут глубоко вниз. От стен эскалаторного свода невыносимо несет оптимизмом и шампунем Шаума. Спустившись вниз и, походя пнув по лицу слепого баяниста, Цви тащит Вову в направлении бюста Ногину. Вова не обламывается – ему ништяк. Гжэл судорожно насилует свое служебное удостоверение.

Действие третье. Скорбное.

Станция Курская. Толпа. Отчаянно смердит котомками и дешевым одеколоном. В воздухе витает запах неуверенности и восторга. Престарелые женщины ведут смертный бой за право вступить на подмостки эскалатора. Апокалипсис. Герои-интеллигенты, таинственным образом покорив пространство, становятся свидетелями этой вакханалии. Реальность покрыта сизым маревом.

Серега:

Очнись, мой светлый мотылек,
Мой друг, коллега по страданью кармы,
С тобой мы прибыли в начищенный приют
Души бездомной, как же, чорт, сдержать рыданья...
О, я люблю эту страну...

Толик (воздымая голову от платформенного мрамора):

Ты знаешь, шер ами, не забивай мозги...
Патриотизм – суть вялость оправданья
Перед самим собой за то, что, в сущности,
Ты – ноль, дешевка, страждущая власти,
Почета, славы, денег и бухла...
На самом деле, лишь прекрасная красотка
Способна возбудить мой пыл,
Очнуть к творению всех муз и амфибрахий мой
Заставить трепетать.

Гога: Пятижды – блять!

Через сорок семь секунд подъезжает поезд, и из него вульгарно вываливается шикарно оформленная дева. Спотыкается о ногу Толика и бьется еблищем об пол. Серега, стремглав, кидается оказывать неотложную помощь. На станции «Новокузнецкая» пьяный Гжэл пиздит глухонемых.

Серега:

О, дива! Чудное, прелестное созданье,
Позвольте мне упасть у ваших ног и оказать,
Помимо восхищенья, помощь в соскобленьи нечистот
С прекрасного чела...

Чекушка:

Да, блять, а ъйебанулась я не слабо,
Так можно весь скелет переломать...
Да, кстати, кто таков? Как звать?

Серега:

Абдуллатип фон шмейхель ибн Сергей.

Толик (повторно воздымаясь от скорбных плит):

Он знает Ницше наизусть ...

Чекушка:

Фпизду, и пусть.
А я читала Кьеркегора...
Итак, согласно биополю,
Вы – напрочь обосцатые бомжы?

Толик (не теряя самообладания):

Пренебреженье, барышня, сегодня не к лицу
Пионам мирозданья,
Вы зря столь скорбно скорчили лицо:
Пусть мы смердим и в непотребном виде,
Но бездны наших душ вас обуяют навсегда.

Чекушка:

Так, хватит дифирамб. Вы мне ответьте,
Рожи ваши отчего
Столь неестественно кривы
И смертная тоска в глазах?

Серега (втайне скорбя):

О, свет очей моих, сие суть алканье души,
Суть боль, тоска и самоотреченье...

Толик (простирая длань):

Боязнь за ближнего...

Серега (вторя):

Неверие в мечту,
Порок пытливого ума

Толик (блаженно):

Души невинной низменная рана...

Серега:

Так рано...

Толик:

Мы утеряли нить, связующую времена...
Постепенно сбиваются на рэп, начинают флуктуировать в такт ритму, выкидывают фантасмагорические коленца и мгновенно получают пизды от проходящих мимо скинов.

Чекушка:

Однако я в недоуменьи...
Ебала скорбные у вас, ответьте, почему?!

Толик и Серега (акапелло):

Да выпить хочецца, вот в чем секрет!

Чекушка (в миг просветляясь):

Ну, это, знаете ли, вовсе не проблема,
Открою тайну вам, секрет своей психеи:
С рожденья я была освещена
Пиздатым даром... При справленьи нужд
Совсем и не мачёй сцалась,
А невъебенным самогоном...
Ну что вы йобла скрючили как на похоронах?
Да, это правда! Пусть и не подвластен
Науке медицинской сей феномен.
С тех пор меня зовут не Глашей,
А Чекушкой...

Гога:

Да, касмичиский пиздец...

Серега (восторженно зардевшись):

О, смею ль я вам предложить
Заоблачную высь совокупленья душ?!
В порыве страждущем
Мы сотворим священный куннилингус!

Толик (вращательно шевеля глазницами и бормоча под нос обрывки из Авесты):

Ужель с Олимпа ниспослали нам чудес?...

Чекушка (игриво):

Ну что ж, уйопки, вы в фаворе ныне,
Сегодня я покладиста как лань,
Позволю вам испить сей чаши, только
Занычицца нам надо, стыдно мне...

Серега (суетливо):

Да это не вопрос!

Трио спешно удаляется в направлении подсобки, что расположена подле зияющей дыры тоннеля. Все так же бессмысленно снуют приезжие бабки, напыщенные клерки, сутенеры и скрытые пидарасы.

Действие четвертое. Блокбастард.

Станция Алтуфьево. Серый лицом Троян, судорожно сжав под мышкой замусоленную папку, спешно несется к эскалатору. Усугубившееся похмелье и истеричный клиент, к которому он бежит на встречу, отнюдь его не очеловечивают. Мимо Трояна шмыгают щербатые подростки, стайка отвратительных азербайджанцев шаркает позади, навстречу попадаются неуклюжие старики, от которых Троян свирепо уклоняется. В направлении злополучного менеджера плетется обосранный бомж. Происходит столкновение.

Троян:

Вот блядский уебан!

Аристарх:

А йопты...

Наотмашь бьет Трояна по переносице правой рукой. Троян падает навзничь, захлестав платформу кровью, и думает: «О, блять, ведь я не выключил утюг...». Сделав в воздухе замысловатый кульбит, на Трояна плашмя падает папка. Острым краем, оточенным металлической нашлепкой, бьет его в глаз. Оный вытекает. Троян вспыхивает от чудовищного гнева и умирает вследствие мгновенного инсульта. На станции Кузнецкий мост Гжэл трагически выпаливает торговцев героином.