про заек : о как

Эта абсолютно реальная история произошла весной текущего года.
Что ж, начнем по-сказочному: once upon a time… Да, живет себе в маленьком городе женщина Надя. С мужем напару занимается мелким бизнесом – возит из приграничного государства всякую бытовую мелочь, производство которой наша страна упорно не желает осваивать. У них квартира, машина, сын-остолоп уже школу заканчивает, в общем, нормальная челночная семья. И только одна маленькая деталь иногда портит всеобщий цимус: Надина маман. Хотя эта дама проживает в отдельной однокомнатной квартире, но при взгляде на неё в мозгу всплывает только одно слово – бомж. Причем не просто бомж, а такой, «на стадии»… Живописная благоухающая «власяница», уже ставшая частью проспиртованного организма, одутловатый желтушный еблет со следами «товарищеских матчей», - словом, всё красиво, всё как надо. Классика жанра.
Надя не слишком часто, но всё же навещает свою родительницу. Но иногда не застаёт её дома по нескольку дней кряду. Особенно по весне – в стареющем малопривлекательном теле мамы живет неукротимый свободолюбивый дух истинного романтика. Охваченная неуемной жаждой приключений и абстинентным синдромом, мама отправляется на пленер.
В этом году весна выдалась ранняя, теплая, дружная… В общем, уже в марте маман отбыла из своей стационарной жилплощади на очередной «турслёт», с которого вернулась через несколько дней со сломанной рукой. Хули, жестяная романтика помойки. Надя смогла только покачать головой.
А через несколько недель снова не застала маму дома. И через пару дней – снова. И снова. Мамы не было больше недели. Родственники таки забеспокоились. Позвонили в милицию, оставили данные – на всякий случай. А еще через несколько дней Наде позвонили из городской больницы: «Видимо, ваша мама у нас…» «Видимо» - то есть были какие-то вопросы.
Приезжает Надя в больницу, а ей там предъявляют… тело… По которому презело непросто идентифицировать личность. Там половая-то принадлежность угадывается только по отсутствию бороды. Документов при теле нет. Надя спрашивает, на основании чего врачи решили, что это именно искомая гражданка. Врачи утверждают, что тело прибыло на базу еще вместе с духом и успело перед отбытием духа в горние сферы назвать фамилию. Созвучную той, что фигурировала в присланной ментами бумажке, что, мол, разыскивается такая-то гражданочка. Ну, Надя, глядя на предъявленный ком грязного тряпья и пожухлой плоти, не чувствует себя готовой дать однозначный ответ. «А может, женщина, у вашей…гм-гм, мамы… особые приметы имеются?» И тут Надя вспоминает: точно! Есть! Она ж в марте руку сломала.
Туловище тут же тащат в рентгенкабинет на посмертный снимок, шмяк на стол, улыбнитесь, сейчас вылетит птичка… барабанная дробь… Оппа! Урррра! Есть перелом правого предплечья!
Врачи облегченно вздыхаю в сторонку, не особо расстроенной дочери выражают соболезнования, оформляют документы, - и Надя отправляется по соответствующим инстанциям с целью организации похорон. Нельзя сказать, чтобы Надя сильно опечалилась, но всё-таки мама… Из семейного бюджета извлекли некислую сумму (овес-то нынче дорог©), организовали мамуле проводы в последний путь как нормальному белому человеку… Дома стол накрыли, помянули по-семейному, всплакнули – и более-менее успокоились.
Через день после похорон Надя выходит из дома, чтобы поехать на кладбище – ну там крестик на могиле подправить, земля-то осела, ну и цветочки-веночки, всё такое…Садится она в машину, греет мотор, роется в бардачке, и вдруг слышит – кто-то скребется в окно машины. Надя оборачивается… Возле машины стоит родимая маман во всей красе, как обычно.
-Надюша, доча, ты в какую сторону поехала? Меня до Черноморской не подвезешь?
………..
Выйдя через неделю из больницы после небольшого сердечного приступа, Надя по второму кругу отправилась по инстанциям, в которых побывала столь недавно. Краснея, бледнея и заикаясь, она объясняла изумленным до охуения работникам домоуправления, ЗАГСа, прокуратуры и милиции, что слухи о смерти её героической мамашки оказались несколько преувеличенными.
Занавес.