Короткофф : БОЛЬШОЙ СУМАСШЕДШИЙ ДОМ

1.
– Батюшки! – донеслось из переулка. Высокий, черноволосый мужчина с долгим, крутым носом, – сущий ворон, – остановился и затянулся на редкость зловонной папиросой.
– Свят-свят, горшки летят, – буркнул мужчина.
Минула пара мгновений, и из переулка вышел лысый субъект, круглый, будто мяч. Порядочно измученный серый пиджак сидел на нем словно седло на корове, но субъекта это, по-видимому, не особо волновало.
– Что ж это такое? – со слезой жаловался он. – Не видит меня никто. Глядит, а не видит. И Клавдия Алексанна, супружница моя, не видит. И Митрич не видит. Никто не видит! Батюшки!
– А вы, уважаемый, закусывайте плотнее, – посоветовал черноволосый. Круглый от этих слов радостно подпрыгнул.
– А вы, стало быть, видите? – радовался последний.
– Ну, положим, вижу.
– Значит я умом не тронулся?
– Кто ж вас знает.
– А почему другие меня не видят? Глядят в упор, а...
– Да на кой черт вы им нужны, уважаемый? На вас и так уж сорок лет смотрели – как только дырки на вас не получились от такого внимания? Теперь все – пора другим место уступать.
– Как так?
– А вот так. Мой вам совет – утопитесь в канале, а то так не долго и с ума сойти.
– Странные вы слова говорите, мил человек.
– Какие есть.
– И что мне делать теперь, невидимке?
– Я ж сказал – топиться. Все, уважаемый, прощайте. У меня и без вас дел по горло.
– А...
– Прощайте.
Черноволосый зашагал широким шагом по набережной, оставив круглого в полном недоумении.
Пардон, запамятовал представить – этого черноволосого звали... Никто не знает, как его на самом деле звали, он имел множество имен. Я же временно назову его Алексеем. Много, очень много лет он блуждал по Городу и курил свои зловонные папиросы. Его не видели, а он видел. Его не слышали, а он слышал, слышал каждый хруст, каждый шорох, каждый скрип дивана в этом городе, знал по имени каждую волну на поверхности залива, был знаком с каждым покойником, дружил с каждым котом...
И вот однажды ему все это надоело.

2.
Алексей прыгнул на поверхность мутной реки, которая под его ногами вдруг застыла, будто обратившись в камень, и той же походкой двинулся вдоль берега. Порой ему казалось, что он бьется головой о серые тучи, что плывут ему на встречу.
Странное чувство засело в нем – Город стал ему противен и скушен. Надоел каждый мазок этого громадного серого полотна, называемого жизнью, душа остыла ко всему, что еще недавно казалось прекрасным.
– Кто я есть? – спросил он у воздуха. – Кто я есть, разрази меня гром? Свинопас или властелин? Бог или черт? Может, и то, и другое?
Алексей поднялся, как осенний листок, в застывший воздух и понесся над домами. Где-то внизу камнем рухнул в воду последовавший совету круглый человек. Рассекая холодный октябрь, Алексей летел целую вечность, считая изредка выныривающие из туч звезды, летел и смотрел.
Вдруг он заметил одинокую темную фигуру на широкой улице, фигуру мужскую, в широкополой шляпе. «Еще один!» – мелькнуло в голове Алексея. Он опустился на асфальт прямо перед человеком в шляпе.
– Занятно так это у вас получается, – восхищенно-меланхоличным голосом проговорил последний.
– Что именно?
– Да вот – летаете... А у меня, знаете, другое. Я в зеркале не отражаюсь.
– Ну и хорошо.
– Так что ж хорошего? Ни побриться, ни причесаться. Это же не правильно. Люди же должны отражаться, – голос человека в шляпе приобретал все больше и больше истерично-визгливых нот, руки тряслись, во всех движениях была заметна безвыходная паника.
– Успокойтесь, – не повышая голоса посоветовал Алексей.
– Как это так – успокойтесь? Я так не могу! Это конечно занятно, не отражаться, но, знаете, всему есть предел. Все отражаются – а я нет...
– Вы идиот.
– Почему?
– Потому что идиот. Все, закрыли тему. Не хочу я с вами больше разговаривать. Хотите – можете пойти и утопиться.
Алексей в мгновение ока скрылся за углом.
– Еще один кретин на мою голову, – бормотал он. – Почему раньше никого не было, а теперь вдруг появились?
– Я вас слышу! – выскочил ему на встречу радостный паренек лет двадцати, в сером, затертом костюме, небритый и лохматый.
– Похвально. Я вас тоже.
– Нет, сударь, вы не понимаете! – восторженно лепетал паренек. – Я никого не слышу, а вас слышу.
– Вы глухи?
– Нет-нет! Я обладаю тончайшим слухом. Как в соседнем доме крыса шуршит – и то слышу. А людей – хоть ты тресни. Рот открывают, и тишина.
– Третий уже, – выдохнул Алексей. – Вы откуда все беретесь?
– Не пойму...
На несколько мгновений застыла душная тишина, которую разорвал голос неизвестно откуда взявшейся молодой девицы в черных одеждах:
– Как же это получается? Разве такое возможно?
– Вы о чем? – спросил Алексей.
– Хожу по земле, – испуганно верещала девица, – а землю не чувствую. Будто бы по воздуху летаю. Почему так получается?
– Не знаю! – крикнул Алексей и побежал куда глаза глядят.
Ему навстречу выходили люди, задыхаясь бормотали какой-то бред, просили его помочь. Он бежал мимо них, крича:
– Да ну вас всех к чертям собачьим! По вам по всем сумасшедший дом плачет! Что вы ко мне все прицепились?
– Странное дело – воду на себя лью, а не мокну...
– Я на кровать лечь не могу – проваливаюсь, будто ее нету!

3.
Алексей пробежал по темной улице, нырнул под арку и упал, будто пьяница, в огромную, чуть ли не судоходную лужу. Поднялся он мокрым, грязным и таким злым, что дай ему топор – он всю эту толпу в куски изрубит. Рядом с ним вдруг возник высокий, бородатый детина, фигурой напоминающий медведя. Он курил трубку и хохотал гулким басом.
– Что смешного? – прохрипел Алексей.
– Для тебя – абсолютно ни хуя смешного, – отозвался бородатый. – Увольняют тебя, долбоеб.
– Откуда увольняют?
– Из ангелов, блять. За халатность. Ты чего тому толстому насоветовал? «Утопитесь, утопитесь...». Еблан.
– Как это – из ангелов?
– Так, блять. Небо – оно, думаешь, санаторий? Хуй там! Лечебница оно. Психиатрическая. А ежели санитары больным утопиться советуют, то гнать таких санитаров надо в три шеи. А ежели они сами психами становятся – так тем более.
– Что ж оно такое загаженное, это ваше небо?
– Из-за таких пидарасов как ты и загаженное. Все, Люцифер, кыш с небес.
– Как вы меня назвали?
– Ууу... Докурился. Память отшибло. Пиздуй с небес тебе говорят!

4.
И Люцифер рухнул в бездну, летел, как ему казалось, целую вечность, проклиная все сущее. Как только эта мнимая вечность истекла он упал в ту же самую лужу, обрызгав с ног до головы мимо идущего человека.
– Где я?
Тот презрительно осмотрел его, сплюнул и произнес:
– На земле, нах.
– Что это – Земля?
– Это ад, сущий ад...

Короткофф © 2006