Ходжа Насреддин : Эмигранты. Земля Обетованная

Эмигранты. Земля Обетованная

- Алло, Стас, здорово!!!
- Алло! Алло, бля!!!
- Ты что орёшь? Это – я.
- Алло, бля! Громче говори, ни хуя не слышно!
- Я тебя нормально слышу.
- Из Беер-Шевы звонишь?
- Да.
- Понятно, ничего удивительного, там всё хуёвое, даже связь. Дыра дырой.
- Ну, не знаю, нормально здесь вроде. Ну, так, что я завтра в Тель-Авив подъеду? Встретишь?
- Ну, подъезжай.
- Что значит, ну подъезжай? Я, между прочим, по твоему приглашению сюда приехал. Я могу и здесь остаться у родственников. «Ну, подъезжай».
- Подъезжай, подъезжай, я встречу.

***
Стас был одним из моих самых лучших друзей в институте, но это была странная дружба. Такая дружба, когда ты проводишь с человеком много времени, но совсем его не знаешь. Был он человеком молчаливым и скрытным. Узнать у него хоть что-нибудь было делом весьма непростым. Единственное о чём Стас мог говорить часами, и с упоением была рок-музыка. Стас был страстным поклонником «Металлики», «Лед Зеппелин», «Уайт Снейк» и прочих. Особенной его любовью пользовался «Дип Пёрпл», «пайпл», как ласково называл он эту группу. Слушал Стас и русские команды и частенько во время наших пьяных вечеринок заставлял меня петь под гитару. Любимой его песней была «Листья» группы «Чёрный кофе»:

С ветки падающий лист, день осенний золотист
Он по воздуху кружится и танцует, как артист
С ветки падающий лист…

Орали мы своими фальшивыми голосами.
Другой отличительной чертой Стаса были его густые усы, а также принадлежность к древней нации ассирийцев. Никогда в жизни до этого не видел ни одного ассирийца. Разве, что знаменитая Джуна Давиташвили.
Но в 1994 году наша институтская компания была ошарашена новостью. Стас оказался евреем. И спустя год мы провожали его в ташкентском аэропорту на историческую родину. В Израиль он уезжал почти в одно и то же время, что и мои родственники. Если не ошибаюсь, «алия» 1995 года вообще была самой многочисленной за всю историю репатриации из бывшего Союза.
Вначале он много писал, в основном о новых записях и концертах, которые там посещал, потом стал писать всё меньше и меньше. Наконец, я сам решил прервать эту странную переписку, поскольку поймал себя на мысли, что переписываюсь сам с собой. Настолько письма Стаса были малоинформативными. В одном из своих последних писем я задал ему конкретные вопросы о жизни в Израиле, поскольку в то время и у меня были на этот счёт некоторые задумки, но получил лаконичный ответ: «Что тебе рассказать? Приезжай и сам всё увидишь».
И вот спустя 8 лет я приехал.

***
Стас встретил меня на автобусной остановке в Тель-Авиве. Он был также угрюм и молчалив, как будто бы и не было этих 8 лет и он только, что вышел с пары. Стас заметно полысел, исчезли его знаменитые усы.
- Сбрить пришлось. «Мусора» останавливают везде, типа «лицо кавказской национальности». Да, да, здесь всё, как в бывшем Союзе. Проститутки, наркоманы, алкаши. И каждый только и думает, о том, чтобы наебать другого. Блять, была бы моя воля, пришёл бы в этот «Сохнут» и пиздюлей бы всем надавал. Обещали, суки, рай земной!
- Ну, а что? Ты же в Узбекистан не вернёшься?
- Нет, конечно.
- Привыкать тогда как-то нужно.
- Ребята, помогите, пожалуйста, - подошёл к нам добродушный алкоголик у входа в подъезд.
- Пошёл нахуй, бля! – зарычал Стас на алкоголика. Я тебе утром уже давал, охуел совсем!
Да, жизнь Стаса сильно контрастировала с жизнью моих родственников в Беер-Шеве. Как будто другой мир. Маленькая двухкомнатная съёмная квартирка, гораздо хуже, той, что была у них в Ташкенте. Нет даже кондиционера, «мозгана», как здесь говорят. Мама Стаса в Ташкенте была медицинским работником, а здесь продаёт гамбургеры и в свободное время засиживается у телевизора перед каким-нибудь бесконечным сериалом или ток-шоу в те редкие минуты, когда она не ругается со Стасом. Но, это ещё ничего. Недаром, говорят, что женщины гораздо живучее мужчин и легче привыкают к трудностям. Отец Стаса не прижился в Израиле совершенно. Когда-то известный в Ташкенте хирург он начал беспробудно пить ещё в Ташкенте перед отъездом, а, приехав, потерялся совсем. Не работал, потом работал в доме престарелых, упал, сломал ногу и через некоторое время уехал к родственникам в Россию. Младший брат Стаса Юлик отсидел в тюрьме за отказ служить в армии и вскоре отчалил в Калифорнию «на учёбу». Сам Стас работал охранником. Такую работу в Израиле найти не проблема. Половина населения здесь - охранники, а другая половина те, кого охраняют. Лучшим другом Стаса, судя по всему, был его пёс Чарлик. Он всегда любил собак больше, чем людей. А ненавидел больше всего Стас в Израиле погоду. Он так и не смог привыкнуть к жаре, и выходить на улицу с ним можно было только вечером.

***
Долгожданная темнота, наконец, наступила, и мы вышли на улицы Раматгана, города-спутника Тель-Авива, а вскоре были и в самом Тель-Авиве.
Не ручаюсь за стопроцентную точность, но, по-моему, в Израиле говорят, когда Иерусалим молится, Беер-Шева спит, Хайфа учится, Тель-Авив веселится. Тель-Авив действительно оказался довольно-таки живым, ярким и весёлым городом. На улицах было полно народу, сверкали разноцветными огнями многочисленные бары, ночные клубы, шумело Средиземное море.
Однако, Стас был явно чужим на этом празднике жизни и окружающее веселье никак ему не передавалось. В любой стране эмигранты, встречая бывшего соотечественника, как правило, либо начинают ностальгировать по прошлым временам, спрашивать «как там» либо восторженно хвалить свою новую родину, говорить с горящими глазами, как им здесь хорошо и как вы «там живёте?». Стас отличался и от тех и от других. Жизнь в Ташкенте его совершенно не интересовала, но и моя попытка поделиться впечатлениями от увиденного в Израиле также не удалась.
- На Мёртвом море был на прошлой неделе. Очень понравилось. Знаешь, такие ощущения…
- Терпеть не могу Мёртвое море. Выходишь оттуда весь липкий, в соли.
- Душ потом можно принять.
- Где ещё был? – задал я вопрос самому себе. В Иерусалиме…
- О, это конкретная жопа, я там в армии служил.
- В Беер-Шеве…
- Ещё хуже, город наркоманов.
Гуляя по Тель-Авиву, мы встретили друга Стаса Артура.
- Вот, пацан из Ташкента только, что приехал. Спрашивай, что интересует, – представил меня Стас.
- Из Ташкента? Ну, как там? Жарко? А сюда, зачем приехал? Хули тут делать?
Артур по своему отношению к жизни, оказался точной копией Стаса, но в отличие от него работал не охранником, а был, судя по всему, профессиональным альфонсом. Вскоре родилась идея, как продолжить вечер.
Стас набрал какой-то номер и задал пару коротких вопросов.
- Всё нормально, через полтора часа они нас будут ждать.
- А что за бабы-то? – спросил я.
- Увидишь.
Ясно, задавать вопросы излишне, всё равно ничего от него не узнаешь.
Через полчаса мы были на месте.

***
- По-русски понимаешь? – спросила меня моя «партнёрша». Акцент выдавал в ней гражданку «незалежной» Украины.
- Да.
- Что ждём? Первый раз, что ли? Давай деньги, иди в душ и снимай трусы.
Оплаченные полчаса пролетели незаметно и в дверь настойчиво постучали.
- Всё. Время истекло, хочешь продолжать, плати ещё.
- Нет, спасибо, достаточно.
Стас и Артур видимо решили продолжить, и мне пришлось их ждать, находясь в обществе «жрицы любви».
- Ты откуда? Из Намангана?
- Нет, из Ташкента, - оторопел я, поразившись образованности хохлушки. А ты откуда Наманган знаешь?
- Какой ещё Наманган? Раматган я сказала.
Стас вышел довольным и как я понял излишне сентиментальным, поэтому пригласил хохлушек погулять по Тель-Авивским клубам. Честно говоря, идея гулять по клубам с блядями мне не очень улыбалась. Вот кадр, 8 лет не виделись, и такая встреча друзей. Ладно, поебались, но зачем их по клубам таскать? На хуй они нужны? Но других развлечений Стас явно предлагать не собирался.
После пары часов гуляний уже под утро, когда всё труднее становилось бороться со сном, Стас довёз меня на такси до своего дома и сунул мне ключи.
- Мать уже на работе, дверь открой и ложись спать. А я поеду дальше гулять.
Я повернул ключ.
- Рыыыыыы!
И я замер, как вкопанный, увидев перед собой налитые кровью глаза Чарлика. Пиздец, бля, я совсем забыл про Чарлика. Чарлик положил мне на грудь свои огромные мохнатые лапы и вдруг через секунду взгляд его изменился. Чарлик потеряв ко мне интерес, ушёл в соседнюю комнату.
- Ух! Слава Богу! Узнал.

***
Все последующие дни были примерно такими же, как и первый. Единственное исключение, когда мы съездили в Ашдод к другу Стаса Саньку, где я впервые в жизни попробовал кальян. Вытащить Стаса куда-нибудь ещё было нереально. От слова «достопримечательности» его просто передёргивало. Там «не хуя делать», здесь «не хуя смотреть» и т.д. Все шесть дней Стас был мрачен, как туча. И оживлялся лишь тогда, когда говорил о рок - группах. Помнишь эту вещь? А тот альбом? А этот? Стас как будто бы навсегда остался в том далёком институтском времени, настолько живо он вспоминал все те записи, которые мы когда-то слушали. А я лишь изредка качал головой, не всегда вспоминая «тот альбом» о котором говорил Стас или «ту вещь», которую он напевал. Не находя во мне былого отклика Стас смотрел на меня, как на предателя и я не уверен, был ли он сильно неправ.
После возвращения в Ташкент, я получил от него одно электронное письмо. В «теме» было написано «cho propal?», содержания не было никакого, а в приложении была песня объёмом 10 мегабайт, скачивание которой заняло бы у меня при тогдашней скорости около 8 часов. Песню я удалил и Стасу не ответил. Извини, друг, может быть, я и предатель, но жить прошлым я не могу. Хотя иной раз очень хочется взять гитару и спеть с кем-нибудь дуэтом:

Если б листья знать могли, сколько лёту до земли?
А потом лежать, валяться под ногами и в пыли.
Если б листья знать могли…