Тасми : Две души узлом

-Возьми меня за руку, мне страшно; мне кажется будто я иду одна.
-Ты будешь идти одна, даже если я буду держать твою руку...

Поздний вечер. Притушены огни и звуки. Стоять и смотреть, смотреть и молчать, молчать и не помнить. Притушен день, притушен свет, притушен звук. Кресты рам, вода стекла. Если не двигаться, то можно поверить, что окно - это зеркало, а размазанная по стеклу вода - твоё отражение, и смотреть сквозь себя в глубь, в несуществующий мир, оформлять взглядом объекты, прорисовывать грань за гранью. Добавить пару штрихов. Отступить на шаг, полтора, охватить взглядом всё в целости. Отвернуться и чувствовать себя творцом.
-Вот и вся премудрость, добавьте к этому ещё немного разнородных шумов и готово.
Творец долго кашлял почти захлёбываясь. Может ему осталось совсем немного; он понял: добавил ярких красок, провёл два штриха и связал две души узлом.

Ты стоишь и смотришь из своего угла, разбивая о стены взгляда, всё что видишь. Ты не плачешь, не просишь прощения, ты просто смотришь, молча. Я не знаю, о чём ты думаешь и думаешь ли вообще. Сверху доносятся приглушённые звуки топота и бряканье стекла и железа. Тебе всё равно, твоё молчание из подлобья давит. Оно заполняет всё, до чего может дотянуться. Мне всё равно, я молчу, гляжу на свои ноги в тапках с отклеивающейся подошвой, на подогнутые носки. Меня не мучает совесть, не свербит жалость, я вообще пытаюсь разучиться думать и что-либо понимать.Я не знаю, чем я отличалась от тебя, когда мне было столько же зим, я это плохо помню. Я не знаю к чему эта твоя забастовка, что именно перевернулось в твоей душе, как в очередной раз сложилась мозаика. Этого наверно не знаешь даже ты. "Может ли творец, если он всемогущ, создать камень, который он не сможет поднять, - говоришь ты мне одними глазами. - Почему, всё что я вижу, основывается на трёх вещах: лени, жадности и ненависти." Лень как одна из форм эгоизма, смотри на меня, может это и есть то, что я для тебя представляю. Лень как отсутствие действия. Лень как действие. Лень как творческий процесс усложнения вещи и упрощения сознания. Лень как развитие. Лень как прогресс.

Ты снова молчишь, вернее ты и не прерывал своего молчания, ты им выражаешь себя, своё неодобрение. Ты не можешь жить среди того, что неприемлимо для нового состояния твоей мозаики. Ты ненавидишь всё, что легло в твоей голове не так. Ты слишком сильно выражаешь это. Я вижу как рушится твой внешний мир. Ты видишь его чёрные затхлые дыры и стремишься разбить всё это молчанием, немотой. Неуходя от боли ты становишься на её путь лицом к ней. Ты жаден в этом своём стремлении пройти сквозь неё, разбить её своим упорством.

Сумерки постепенно заполняют комнату,они выползли из твоего угла и подобрались к моим ногам, тихо пошёптывая, скрадывают твоё и моё безразличие и как бы объединяют нас. Ты переминаешься с ноги на ногу, опускаешь глаза, делаешь шаг, ты хочешь дойти до меня первым. Ты дал фору этой шипящей субстанции, ты иссяк, ты устал. Глаза мутнеют и медленно закрываются. Ты уже в моём кресле тихо посапываешь накрытый старой кофтой и полудрёмой. Теперь моё время стоять. В твоём углу тихо, где-то у потолка обрывки паутины. Я стою, но не вижу того, что видишь ты. Я пожимаю плечами, натягиваю что-то поверх майки и плотно закрываю дверь.

Ты спишь.

Дом спит.

Город нет. Он снова обнимает меня светом редких, скупых на ласку фонарей и мы идём вдвоём.

Последняя дверь
Ты снова молчишь. Мне уже больно. Я стою с тобой. Я хочу видеть. Яхочу чем-то помочь тебе. Ты плачешь. Я снова просыпаюсь.

Четвёртое число
Очередной перекрёсток. Я опять смотрю вверх. "...встать на перепутье" - ты говоришь - "почувствуй". Смерение сил "ощути". Движение накладывается на движение, слово перекрывает слово, жизнь сплетается и смерть.
"Закрой глаза, слушай".
Тел, дух, мысли "воспринимай всем тем что у тебя есть". Глаза, уши, нос, пальцы, вкус, мысли, чувства... местное, седьмое, .., сто двадцать пятое. Тихое морозное утро. За окном покой и рассвет. Сквозь упоительную прелесть звенящего воздуха вглядывается полусонное небо.
Скрип снга под чьим-то ботинком, ожидание троллейбуса, люди спешашие занять места. Над головой набирает высоту самолёт перекрывая звуки и голоса.
Я стою на перекрёстке и смотрю вверх.
Ты где-то рядом. Дым, я не вижу тебя в нём. Так тяжело дышать, я пресидаю. Ищу тебя. Почему ты не завёшь. Не молчи. Ты меня слышишь. Я не слышу ничего и уже ничего не вижу. Бегом, бежать.Кто-то тащит меня за руку. Тянет, увлекает за собой, я спотыкаюсь, я теряю тебя,я ползу оглохшая и ослепшая, ползу каким-то неведомым способом, как-будто взбираешься вверх по стене. Пальцы вцепляются, то в чьи-то ноги, то в ворс ковра, то в мокрое... Лежу на боку, проясняется перед глазами. Ты сидишь рядом на корточках грязный, спокойный с безцветными глазами. Ты пытаешься меня чем-то укрыть, хватаешь за руки когда я кричу. Кругом ходят чёрные люди. Я не слышу тебя: "Почему, почему врачи в чёрном!?" Ты не выпускаешь рук, ты шепчешь пустыми глазами: "Это не скорая"; ты уже срываешься, тебя колотит дрожь. Ты бьешься, отпихиваешь меня от себя и тянешь за пальцы. "Там нет, нет раненых - все мёртвые". Ты тащишь меня, дёргаешь за руку. Я не могу встать, изо всех сил напрягшись мы полуползком двигаемся с места. У тебя сухие глаза, сухие большие глаза. Ты просишь, почти умоляешь: "Давай не будем, не поедем на этих машинах, я не хочу ехать в мешке". Мы падаем, ты почти кричишь, у тебя не дюжие силы. Ты кричишь "давай не будем", "давай пойдём сами". И мы ползём, ползём бесконечно, бесконечно долго, богомерзко долго, ползём молча, ползём целую вечность, ползём...

Куски
Память выпадает кусками. Я опять плохо помню. Тебе и мне хорошо вдвоём. Ты молчишь, я не помню. Всё просто. Одно дополняет другое. И ничего лишнего. И не каких недомолвок. Просто ты молчишь, а я не помню. Поэтому нет никаких вопросов. Одни ответы, да и то у тебя. Мертвые люди снятся, говорят со мной; я не знаю их, но только во сне; я помню их, но только во сне; я помню их, но просыпаюсь теряю имена. Они ждут когда я приду к ним, они говорят то, что должны; такое чувство, что они покидают место вечног сна только для того чтобы прийти в мой, чтобы сказать...

Что с ними случается потом не знаю, как-то не было не надобности думать об этом. У меня вообще мало (почти нет) вопросов. И от куда им взяться, если я не знаю ответов, а ты молчишь. Ты знаешь я не волнуюсь, не переживаю, не растраиваюсь, я не пытаюсь вынудить тебя говорить: если ты молчишь, значит так тебе нужно, если ты не говоришь, это не значит что ты не можешь, просто нет необходимости. Во всём есть свои плюсы: некому меня перебить, зато есть тот кто может выслушать, а не зделать вид.

Хотя сказать что ты не говоришь было бы не совсем верно, ты молчишь и икогда говоришь, но одними глазами. Глаза не лгут.