Хазар Хазаров : Кибернетический сон (часть один)

Как часто вижу я сон…
Кибернетический сон…

Песня, услышанная на 25-ой улице.
С утра было сыро и холодно. А мы гуляли по городу. И я даже не помню, с какой целью. Наверно, просто гуляли. Я, одетый в свое тяжелое черное пальто, и она, в чем конкретно, трудно вспомнить. Только ее влажные глаза. И печаль, внезапно настигнувшая нас.
Где же мы гуляли? Кажется, это был парк. Но потом, каким-то образом оказались переходящими трамвайные пути в старом городе.
Нас окружали высокие монументальные здания, и, кажется, все магазины были закрыты. Или не работали вообще. А потом был голографический музей. Музей старья. Зеленые обои на стенах, мягкая мебель, паркет и зеркала. Вряд ли кто-либо заходил сюда, хоть раз в год. Но мы зашли. Просто ничего не оставалось больше.
Служитель музея (он же директор), чудаковатый старик в клетчатой жилетке с блестящими глазами был очень любезен. Кажется, он был рад нашему приходу, подарил потускневшие голографические открытки и провел в главный зал. И мы молча бродили, я и она, по экспозиции. Движущиеся фотографии красоток прошлого века, ракеты на взлете (казалось, они разнесут тебя на куски), неутомимый фосфорицирующий бегун, схватки японских бойцов, тигр, раскрывающий пасть (как будто в пробирке) и т.д. – все это было скучно. Скучал и я, и она. Но потом нечто привлекло мое внимание. Это были металлические диски, висящие внутри прозрачного куба с ребрами из синего материала. Я мог брать их и швырять внутрь куба, но, несмотря на силу броска, они останавливались, как будто утопая в желе. Необычный аттракцион увлек меня целиком, я потерял счет времени, метал диски без конца, словно мальчишка.
Ее уже не было, когда я отвлекся от своей игры. Может быть, она ушла или исчезла, или, я ее просто не заметил, но с того момента мы потеряли друг друга. Да и сам я потерялся. Ломаю голову, не могу вспомнить, что было дальше.

- Китобой 1 - Барракуде: Маневр совершен успешно, ищем место для посадки. Облачность, высокий уровень ультрафиолета и влажности. Из признаков жизни только сигнал бедствия, о котором мы уже сообщали. Отбой.
Кортезз выключил радиостанцию и вылез из капсулы.
- Если Саймон разогреется, «ньюбитам» не видать победы – Марк развалился на кресле, цвета лимонный металлик и смотрел кибербаскет – «черви» в этом сезоне сильны как никогда.
Высокий, худощавый, смуглый. Всегда спокоен, иногда циничен, никогда не паникует. Лучший напарник, какого только можно найти. Так думал лейтенант-чистильщик Кортезз, облокотившись на пластиковую тумбу, стоявшую позади Марка.
- Эй, кончай, слышишь, нам бы не крякнуться, сесть куда-нибудь.
- Ага, знаю, знаю – ответил напарник и выключил экран – все равно в записи.
Марк лениво поднялся с кресла и направился в мехблок.

Нам пьяный пианист играл на флейте
Нет денег и жены? Ему не верьте
Вы загляните в кабачок ближайший
Он будет там играть без слез и фальши

На сцене играли джаз. Музыканты в скафандрах ловко и лениво одновременно, прикладывались к инструментам, издавая тоскливые протяжные звуки. Барабанщик, вспотевший под стеклянным колпаком крутил палочки в руках, а потом швырял их на битву с ударной установкой. Лишь робот-пианист был непринужден и не казался неуклюжим, его холодные выверенные движения доставляли удовольствие. Механические пальцы щелкали по клавишам, и те отзывались вибрирующими мелодиями.
Все посетители также были одеты в спецкостюмы. Ретро-кафе под открытым небом.
Потом музыка стихла, зажглись лампы дневного света, и я заказал еще одного «Полуночного ковбоя». Первый коктейль успокоил меня, слегка вскружил голову, и последний день отпуска показался мне не таким уж тоскливым. Впереди ждал последний год учебы в летной академии, лейтенантские звезды и место помощника капитана на исследовательском челноке. Стремительный официант-робот подал коктейль, я дал чаевые, вставил трубочку в дыхательное отверстие спецкостюма и втянул в себя глоток бледно-серебристой жидкости. На сцену поднялась очередная группа музыкантов и стала настраиваться, новый барабанщик залез под стеклянный купол. Мне показалось, что все, кроме меня, зрители, дремлют за столиками. Стоило ли приходить на ретро, если оно вызывает скуку? На сцену поднялся высокий худой солист с роскошной шевелюрой, в абсолютно прозрачном скафандре, (создавалось ощущение, что он и вовсе без него), в черном длинном пиджаке, инкрустированном микросхемами и кусками проводов, в руке музыкант держал горящую грушевидную лампочку. Стрелки на безупречных классических брюках словно энергонакопители, притягивали ее свет. Солист улыбался, выставляя напоказ веер идеально белых зубов, прохаживался по сцене, раскланивался перед публикой, пока музыканты отлаживали инструменты.
Кажется, я разомлел, в спецкостюме становилось жарковато, пришлось включить кондиционер на режим «морской бриз». Опять кончился коктейль, и я заказал еще один.
Солист начал представление, булькающим, картавым, но звонким голосом он представил ансамбль публике.
- Фотон-кайективфф пьиверствюет вясс гъаспода и дъамы. Пейвая композийшен - «Акийаны» Вейтьинскаго! Огого!
Публика вяло захлопала, а музыканты в противовес взорвались озорной дерганой ретротемой. Солист закружился по сцене, словно неисправный волчок. Мне начинал нравиться этот парень. Остановившись он начал булькать в микрофон.
- Ви сьигодня ньежны…
Ви сьигоднья бльедны…
Новый коктейль был в моих руках, когда я заметил высокого мужчину в сером спецкостюме, наблюдающего за мной из дальнего конца зала. Это было похоже на сон. На кратковременный необыкновенный сон. Как встретились наши взгляды, как спустя минуту он подошел ко мне и поздоровался.
Солист продолжал:
- Вь тьиххом и дъальёкком акийане…- и извивался при этом, словно раненая змея.
- Здравствуйте, меня зовут Эдвард – у подошедшего был тусклый холодный голос, из под тонких бровей сверкали голубые влажные глаза. Мужчина сразу же протянул руку для приветствия, я автоматически подал свою и только хотел представиться в ответ, как почувствовал странное тепло в сжатой ладони. Что-то горячее пронзило мою кожу, рука мгновенно покрылась потом. Волна жара стала подниматься по мышцам и очень скоро достигла плеча. Мне стало тепло и комфортно. Эдвард сел напротив меня и заговорил.
- Я работаю в отделе вербовки персонала института Войны и Права. Очень скоро будет развязана межпланетная война, поэтому правительству нужны квалифицированные специалисты в самых разных сферах. Мы внимательно изучили Ваше досье и пришли к выводу, что Вы нам подходите. Мы возьмем на себя задачи по Вашему переобучению на военного специалиста, причем аттестат об окончании Высшей Летной Академии Вы получите прямо сейчас.
Я молчал, мне нравился его уверенный, доброжелательный тон. Он вел меня за тоненькую ниточку по краю обрыва, и я чувствовал себя рисковым парнем.
- Через два года вы получите все необходимые знания в полном объеме, а также социальные льготы, причитающиеся военному специалисту.
Кажется, любимым словом Эдварда было слово «специалист», он произносил его намеренно холодно, однако это его и выдавало. Мне тоже оно нравилось.
- Вы также должны понимать, что будете участвовать в секретном проекте, поэтому с момента подписания договора автоматически даете клятву о неразглашении.
Я заметил, что музыка исчезла, как и музыканты вместе с публикой. Я видел только голубые влажные глаза и холодные тонкие губы, шепчущие мне волшебные слова.
- Вы согласны?
Я кивнул, но как-то неуверенно, за что тут же обругал себя последними словами.
- Тогда распишитесь вот здесь и здесь. С Вами приятно работать.
Я дал ему несколько четких, великолепных автографов, сказал «Спасибо», а дальше все исчезло, и только эхо чудесной мелодии, рассказывающей о затонувших на морском дне капитанах, какое-то время вибрировало в моей голове, а потом и оно растворилось в целительной дымке сна.