Петя Шнякин : РЯБЧИК.

- Андрей, слышишь? Поёт кто-то, кажись, баба ...
- Ты что, ёбнулся, кто здесь петь может?
- Да поёт, тебе говорю. Пойдём в ту сторону, правее...

Мы шагали по бесконечному болоту, окруженному глухим лесом. В начале октября приехали охотиться в Тверскую область. В первый же день погода наладилась. Добирались сюда, дождь со снегом, колотун, а утром – солнышко и тепло, градусов пятнадцать.
Как в лес зашли, моя лайка Найда рябчика с земли подняла. Он, затарахтев крыльями, взлетел, прячась за густой елью, и неосторожно сел на ветку сосны, в полдерева. Я, не спеша, прицелился. Сразу после выстрела, птица кубарем упала на землю.
- Цыть!! Нельзя!!!
Кричу я собаке, первой прибежавшей к добыче. Найда - молодая, второй год только пошёл, трясётся вся, как рябчика отведать охота.
- Хорошо, умница, на тебе печенье... Давай, давай ищи! Ну что, Андрей, есть начало!
- Знаешь, а сучка-то птицу сперва обошла, а уж следом на нас выгнала.
- Наверно, случайно вышло...
- Ладно, увидим. Петь, ты прямо на солнце направление держи, тут болото рядом здоровенное, только тихо иди. На нём глухарь может кормиться.
Я запрятал добычу в рюкзак. Там же у меня топор, чифирбак, заварка с сахаром и бутерброды с салом. Продираемся сквозь крепи и выходим на чистое место. Под ногами влажный мох, вокруг небольшие чёрные лужи с трясиной и сосны, невысокие, редкие, на приличном расстоянии друг от друга. Собачка весело бежит перед нами, челноком, прихватывая метров пятьдесят в каждую сторону.
- Петя, через болото вёрст пять хуячить. А как пройдём, на лесную дорогу выберемся, и назад по ней, я это место знаю, бывал раньше.
Шли медленно, около часа. Тогда мне и показалось, что баба поёт.

- Андрей, ты опять не слышишь? Справа...
- Нет.
Противно внутри как-то стало. В голову мысли нехорошие лезут, и вспоминается случай четырнадцатилетней давности.

* * *

Я тогда в московской аптеке работал, рецептаром-контролёром. После института распределили. С первой женой только что развёлся. Страдал сильно, ну и пил, конечно. Каждый день.
Это в ноябре случилось. Шестого числа зарплату выдали, и поехал я праздники в общагу справлять. У меня там дружок проживал, однокурсник, он по болезни в институте на год задержался.
Позвонил мне, приезжай, говорит, молодость вспомнишь, да и с бабами в нашей богадельне напрягов нет, быстро найдёшь. Я обрадовался – и, правда, пора с кем-нибудь познакомиться. В Перовском гастрономе, в отделе заказов у меня блат был. Водки накупил, горбушу солёную и сервелата. Деньги почти все потратил, но ехал в приподнятом настроении – два дня выходных впереди.
Отмечать мы ещё шестого начали, народ всё больше незнакомый, но одну тёлку вроде раньше видел. Даже станцевал с ней пару раз. Она прижимается ко мне и говорит, мол, что ты Петя бухать так сильно начал, ну, развёлся с женой, жизнь на этом не закончилась. Конечно, отвечаю, а сам смотрю на девушку, вроде красивая, может и получится чего. Но не получилось.
Очнулся восьмого утром в комнате, на кровати напротив мой друган лежит с тёлкой этой. Она оголилась во сне. Только талию одеялом прикрыла. Ничего особенного. Что я на неё запал? Да и не до баб как-то. Поправиться нужно.
Я под столом начал шарить, потом на столе – всё выжрали! Лишь пепел с окурками в жирных тарелках. Во, бля, отметил Октябрьскую Революцию. Пальто отыскал, карманы проверил, у меня полпачки “Дымка” и ровно два рубля денег. Ладно, домой пора собираться.
В девятом часу утра из общежития вышел, на троллейбус мимо винного иду и глазам своим не верю. Работает! В честь праздника в восемь открыли. Я туда. Очереди нет, и водку дают и вино, а мне совсем немного на “огнетушитель” не хватает. Смотрю, мужики на улице рядом вино распивают.
- Ребят, пустую не оставите, как раз бы мне пригодилась.
- Да бери, жалко, что ли.
Я бормотухи купил, только стал прикидывать, где бы выпить, а тут менты на машине к магазину подъехали. Я потихоньку в сторонку отошёл и бегом к троллейбусной остановке. У меня дипломат был немецкий, пластмассовый. Бегу, бутылка внутри него по дну и стенкам стучит, а сердце моё ещё сильней колотится, ещё чуть-чуть, и сдохну. На ходу в троллейбус запрыгнул, отдышался, но хуёво, как никогда. Голова тяжёлая и мысли в ней путаются. До электрички, наконец, добрался, в тамбур захожу, осматриваюсь по привычке – нет ли контролёров.
И тут началось. То ли ритмичный стук колёс, то ли пил уже месяц кряду и время моё подошло, но в углу тамбура, как из репродуктора, вдруг Серёжа Парамонов чистым мальчишеским голосом тихо затянул:

- От улыбки хмурый день светлей, от улыбки в небе радуга проснётся!

И поёт всё громче. Задорно так и радостно. А мне совсем не весело. Страшно стало. Я дипломат скорее открывать, за пузырём лезу. Из другого угла хор уже подпевает:
- С голубого ручейка начинается река, ну а дружба начинается с улыбки.

Я пробку с бутылки зубами сорвал и выпил под музыку. Через минуту отпустило. Не поют больше.
* * *

Ну, а здесь в лесу, кто петь-то может? Да и в завязке я пятый год. Наконец Андрей успокоил:

- Погоди... Точно поёт. Ну-ка пошли.

Издалека женщину увидели. Ползает по мху, клюкву собирает и напевает что-то. Мы ей крикнули, о себе дали знать, чтобы не испугалась вдруг, и ближе подходим. Старуха, лет под восемьдесят. Одним платком голову обмотала, только нос и глаза видны, а другой – у ног расстелила, ягоду на него кладёт. Я спросил:

- Бабуль, а зачем ты поёшь-то?
- Как зачем? Медведей отгоняю. Много их здесь.
- И не страшно одной, в лесу?
- Нет, не страшно.
Старуха была одета в старую телогрейку. В заклеенных резиновых сапогах. Ведро с клюквой, грязное, битое. Чистая бомжара. Но на нас смотрела спокойно, почти снисходительно. Подумалось, уж не ведьма ли?
- Бабушка, а ты в Бога веришь?
- А как же, без Бога-то...
- Скажи мне, бабуль, охотиться грешно или нет?
- Какой же это грех? Всё от Бога – пожелает, будет тебе добыча, а не пожелает – ничего не поймаешь.
Глядя на её нищенскую одежду, мне вспомнились убогие деревушки в округе. Как же бедно там живут! Хлеб и тот два раза в неделю привозят. Захотелось чем-то помочь ей. Я открыл рюкзак и достал рябчика.
- Возьми, бабуль.
- Ой, спасибо, я суп из него сварю.
- Ну, до свидания, дальше нам идти надо.
- Ступайте, хорошие мои...

Мы охотились ещё три дня. Найда просто чудеса творила, без устали рябчиков в лесу находила. И тетеревов на полянах. Птицу причует, обойдёт и на нас выпугивает. Андрей обстрелялся, говорил, в жизни такого не видел. Но он ОДИН и попадал.
Я четыре пачки патронов извёл, а всё никак. Мне дичь только что на стволы не садилась – мимо и мимо...
Не глупая оказалась бабулька, правильно она говорила.