SERGIO : Танзанея. Калдун аказалсо нихуйа не Ихтеандром и благапалучно утанул.

Следующая новасть, дарагие друзьйа, пиринисёт нас в удивительный и шопесдетс ниизведанный мир аккультизма иле, есле гаварить строга ноучным езыком, речь у нас сиводня пайдёт об аццком калдунстве и неебическом шаманстве. Итаг, мысленно пириместимся в Афреку, в строну Танзанея, в каторой и праизашло данное паранормальное сабытее.

В адной всеми забытой диревушке, пад названеем Масинго, куда дажэ ниразу нидолетала гуманетарная помасч, жыл был прастой танзанский калдун Ньясио Альфонсо. Зарабатывал он сибе на жызнь нипрастым калдунским трудом, а именно, бадяжыл там разные лечебные снадобьйа из слановьих какашэк, при помасчи сикретных зокленаний снимал и накладывал порчу на местное носиленее, ну и канешно, по просьбе старейшын деревни, вызывал далгажданный дожть (предварительно тайком паслушав по радиопреёмнеку сводку пагоды от “Гидрометеоцэнтра”). Вопщем, калдун без продыху шаманил с утра до вечера и честно зарабатывал сибе на кракадилий бифштэкс и крушку какосовава малака.

И всё бы так и было зоебись, еслиб не гардыня. Аднажды, видимо нимнога тронуфшысь умом ат сопственных зоклинаней, а можэт наабарот, испытав ниобычайно-сильный приход от забористых шышэк из саванны, калдун Ньясио зоевил: “Таг блиа! Сиводня я твёрдо сцуко намерян перетереть за жызнь с речными духами!” Ну, местный чёрножоппый народец канешно децл прихуел ат таких зоевлений, но перечить калдуну зосцал, а дажэ напротив, начал поддакивать, мол: “Ой твойа правда, кармилец! Давно блять уж пора речных духов на место поставеть!!!”

Видя такуйу фонтастическуйу преданность местнова носиленея, калдун есчо большэ ваадушэвился и агласил всю праграмму предстоясчего аккультно-культурнова отжыга. ”Значед таг! Сиводня вечером, кагда тень атбрасываемая маим палавым хуем будет настолько велика, што дастигнет самой дальней хижыны в нашэй диревне, я нырну в нашу реку!!!” – пафосно зоевил Ньясио и лофкем щелчком придавил мандавошку, каторая вылезла из ево густой шэвелюры пагреццо на палуденном офреканцком солнцэ.

“Аххуеть!!!” – пранёсся васторжэнный шопот по рядам аднасельчян. ”Это есчо не “ахуеть”!” – прадолжыл свайу речь калдун. “Я занырну в воды нашэй виликай реки и прабуду там три дня! Самаво Нептуна схвачу за потные яйца, ну а уш речным духам ебальнеки то поначищу! Пусть, бляди такие, отсыпят нашэй деревне щедрых нештяков! Вот такая праграма-минемум!” – падвёл итог калдун и, гардясь праизведённым ифектом гордо упиздовал в свайу хибару гатовицца к отжыгу. Прочее носиленее есчо нимного пасудачело о странностях калдуна, мол “Хуйево знает! Калдун всё-таке! Мож и правда три дня под вадой просидит!”, да и тожэ разошлось до вечера.

Стоит ли гаварить, што вечером вся деревня падарвалась на берег местной речушки. Дисятке жытелей диревни четали кричалке и стучале в барабаны, кагда из сваей юрты паявилсо аццкий шоман и валшэбник. Разукрашэнное ебло колдуна, а такжэ ево всклакоченная башня, пранизанная вязальными спицами внушале ниебическое уважэнее и респегт. Тень ат хуя валшэбнека была ужэ требуемой длины и он, нидолго думайа, вместе с валшэбным бубном, нырнул салдатеком в мутные воды местной реки. ”Поцан сказал – поцан сделал!” – давольно покачале ёблами старейшыны, после чиво, настрого наказав аднасельчанам караулить у реки три дня, с давольным видом ебануле бегом в халупу калдуна, делить его нештяки и шмотке. Да ано веть и панятно, старейшын то нинаебёшь.

Ровна чирез три дня, зоебафшыеся ждать калдуна аднасельчяне, атправели голубиной почтой заяву в палицэйу, мол “Съебалсо под воду любимый калдун! Просем срочно нойти и вернуть!” ну и асобые преметы там, вся хуйня и т.д. В ризультате поесков разлагающееся тело шамана, изрядно патточеное местной водной фауной, было вскорости найдено нижэ по течению. И до сих пор нипанятно, толи речные духи дали песдяшэк колдуну, толи рассержэнный Нептун уебал сваим тризубцэм – хуйзнает, кароче.

Береги сибя, четатель!

Душэраздераюсчей оригенал