МУБЫШЪ_ЖЫХЫШЪ : Направление Вектора

Я только что сидел на унитазе и какал. Какал с книжкой, но какал, глядя в никуда. Вы не подумайте, я не просто какал. У туалета была открыта дверь, и струйка моей разноцветной слюны радостно стекала в пол, уходила в никуда. но это только я думал, что она уходила в никуда – нет, на самом деле ее уход вниз был целенаправлен и запрограммирован вездесущими миллионами лет идеально запланированного бытия. Я еще молча раздувал свой переливчатый зоб и квело курлыкал, но струйка моей слюны свободно и молча уходила сквозь пол и уже пробивала землю до самого ядра, чтобы потоком разноцветных нейтрино вылететь за грани покрытого радужными сливками космоса.

Вы думаете, я одинок во Вселенной? Совсем нет – скептикам сейчас будут представлены по возможности весомые доказательства. Ведь когда я, подтерев жопу вышел из туалета и сел за компьютер, чтобы покушать маленький трамвайчик с пола, из унитаза сзади меня вылез мой папа. Мой папа – это сильно усталый усатый рыжий таракан, который вечно шляется без дела. Его шерстка очень пушиста и сильна своей затейливостью. Так вот, папа мой, рыжий этот таракан, улыбался неприхотливо, опустив намоченный в пене один ус и смотрел вправо. Обычно это дяди усатые, ну – так я называю их, своих отцов, ходят не голые совсем, а ходят в шикарных фраках, подпоясанные резиновой макарониной. Они зачем-то пялят на себя шляпы-котелки, чтобы совесть, наверно не мучила за выпущенные из черного космоса идеи, но не в этом суть. Их усики аккуратно подстрижены и загорелы.
Миленькие, точечно-напористые скупщики снуют у меня по голым ногам, скупая по бросовым ценам то, что представляется им ценным. Ведь выйдя на улицу, ты всегда обнаруживаешь один и тот же мультипликационный пейзаж: малые пластилиновые люди, пластилиновые маршрутки и троллейбусы, пластилиновые домики, в которых, кажется, что-то продают, пластилиновые совести мутных выделений одной бабки, у которой я изредка покупаю у самого дома пачку лаки страйка.

Ну, теперь-то вы убедились? За эти самые вот шляпки-котелки дают моим папам – рыжикам-тараканам на десять унций чистого граненого, идеально отшлифованного купороса глянцевого, один лохматый ворон, мирно дремлющей на серой отмели.

Люди гибки, потому что они сделаны из пластилина. Люди мелки, потому что их всех можно достать рукой. Люди зловонны, потому они хорошо пахнут. Люди зловонны – а значит они осязаемы. У каждого маленького человечка по шесть-восемь ног (смотря на какой частоте смотреть), каждый человечек необуздан в своей полимерности, каждый человечек стонет и блюет рыжим отваром из прошлогодних закономерностей. Но срок ли год-то, когда слюни проложили нам путь в сотни миллионов лет? Куда ни кинь – одни слюни. Слюни издают наши серые морды – ведь мы скаковые лошади.

Маленьким, серым и бурым. Вы присутствовали при инцесте? У вас было ощущение, что ваш личный ворон под утро встал (а ночи, надо вам заметить, значительно удлинились) и живенько склевал все звезды, совсем не поделившись с вами?
Нет?
Тогда вы не поняли, что я хотел вам сказать на ближайший миллион лет.