Сергеев Сергей : Акбар

Тогда многие ехали в Сибирь на заработки. Нефтяных месторождений хватало на всех. Вот и мы с отцом отправились в дорогу. То есть отправился, конечно, он, а я шёл в нагрузку. Мал был совсем и почти ничего не понимал. Поэтому можно сказать, что сознательную жизнь я начал именно среди бесконечных болот и маленьких, скрюченных деревьев тайги. Сначала вахтовый посёлок был небольшой, но со временем разросся в настоящий город, хотя этого я уже не видел. Говорят, что сейчас население перевалило за пятьдесят тысяч. Вот тебе и временное поселение… Правильно говорят, что нет ничего более постоянного, чем временные вещи.
Вдоль реки рос густой лес, состоящий в основном из стройных вечнозёлёных елей и сосен. Но наш маленький бревенчатый домик стоял в километре от реки и дверями выходил прямиком в тайгу. Дорог как таковых не было, а были наспех поваленные брёвна с положенными поверх них досками. Летом приходилось ходить в глубоких болотниках. Хотя лета как такового не было. Даже в августе приходилось носить пальто, но меня это не смущало – другой жизни я просто не знал.
В каждой семьи обязательно была лодка, ружьё и пара-тройка собак. Вот и у нас с отцом всё это было. Ржавая зёлёная лодка лежала на берегу, завалившись на бок, как выброшенный на берег дельфин. Очень некрасивый дельфин. Ружей у отца было два, но меня к ним не подпускали. Зато давали поиграть с отстреленными гильзами, запах от которых был таким сильным, что я непрерывно чихал, веселя тем самым подвыпивших мужиков, от чего и сам, неуклюже зажимая нос, начинал хохотать. И собаки у нас были: сучка - Верба и три её щенка, ни чуть не похожих друг на друга. Все они были небольшие и охотниками были никудышными, что очень огорчало отца. Лучшей охотничьей собакой в посёлке была Стрелка – пушистая стройная собака, как мне кажется, похожая на немецкую овчарку. Лёха, кажется, его фамилия была Симонцов, или дядя Лёша, как звал его я, очень гордился Стрелкой и эта гордость была оправданной. Не редко Лёха открывая дверь своего домика видел на крыльце разную живность: мелких птичек, бурундучков, белок, пойманных неугомонной псиной за ночь.
Но так было до появления Акбара. Не знаю, кто дал такое прозвище псу, забредшему в наш район по зиме, но оно явно ему подходило. Здоровый чёрный пёс, который смотрел на меня пятилетнего чуть сверху, больше походил на волка. Точнее он и был волком, но лишь на половину. К нам часто приезжали ребята с других вахтовых мест (путь на переправу шёл вблизи от нашего посёлка) и однажды кто-то узнал Акбара. Его хозяин жил особняком, неудивительно, что одна из его собак понесла от волка. Мужика по весне толи медведь задрал, толи он просто замёрз где-то в тайге. Дом его остался пустовать, а вся живность либо перемёрла, либо просто разбежалась, что было почти равносильно. Пришёл Акбар к нам жутко худой, но даже в таком состоянии он выглядел весьма внушительно. Долго не принимал еду от нас, хотя сам, по-видимому, был слишком слаб, чтоб охотиться. Гордый был. Другие собаки от него шарахались, а женщины переживали за своих детей. Но голод не тётка и вскоре Акбар начал брать еду у людей. Он подходил к первому на улице домику, гавкал всего один раз, и если ему не выносили еды, шёл к соседнему, повторяя процедуру. К лету он уже был неприлично огромным. Подружившись со Стрелкой, он быстро наловчился охотиться и часто пропадал в тайге по несколько недель. Все на перебой пытались приучить такого пса, но всё было тщетно, пока не случился один страшный инцидент.
Денег у людей было море, но водки было ещё больше. Пили все, а в тот день пили особенно много. Кажется, тогда буровую запустили. Пьянка затянулась до глубокой ночи и плавно перетекла в утро. Днём все спали, только дети по-прежнему играли перед домами, дружно бегая за всеобщим любимцем Стрелкой и другими собаками. Вдруг, воздух прорезал выстрел, и от грохота у меня внутри что-то ёкнуло. За ним последовал ещё один хлопок и одновременно с ним раздался жалобный стон. Где-то рядом заплакала моя соседка Маша – девочка лет семи. Нет, попали не в неё, а в её собаку Жульку. Она схватила собаку, истекающую кровью, которая весила ни чуть не меньшее её самой и понесла к дому, обливаясь слезами. Стрелял Гриша Беляев. Стрелял по собакам, идиотски хихикая после каждого выстрела. В момент, когда он начал вновь заносить ружьё, я увидел Акбара, молнией метнувшегося откуда-то слева. Он сшиб с ног крупного мужика и придавил к сырой земле. Здоровая пасть обхватила шею пьяного стрелка. Было видно, что пёс находится в диком напряжении и только и ждёт команды, своего покойного хозяина прокусить и разодрать горло жертве. Тут подоспели перепуганные люди. С опаской они смотрели на страшного чёрного волка, сжимающего пасть на залитой вязкой слюной шее ошарашенного и оглушенного Гриши. Все растерялись и не знали что делать. Почти все.
- Ко мне, Акбар! А ну, быстро ко мне! Кому сказал! – Громко командовал мой отец, стоявший на расстоянии пары метров от пса.
Не знаю, почему (может услышал знакомую интонацию), но Акбар медленно поднял голову и отряхнулся. Если бы не видел этого сам, никогда бы не поверил, что собака может за какие-то щитаные секунды так вспотеть! Отряхнувшись, он подошёл к моему отцу и сел возле ноги. К Грише тут же подбежал отец моей маленькой соседки, у которого едва сердце не становилось от вида дочурки, залитой кровью собаки, и начал вколачивать в него правила поведения в коллективе. Неудачный стрелок, слабо соображавший что происходит, урок воспринимал весьма поверхностно.
Разговоры об этом случае ходили ещё долго и Беляев, лишившийся в тот день нескольких зубов, уехал. Девочка Маша начала слегка заикаться. А мой отец стал хозяином лучшей охотничьей собаки на многие километры в округе.