Negorod : когда мне было 20 лет

однажды меня послали на хуй. отовсюду.
я плохо спал, потерял аппетит: не самое стыдное, до чего можно дойти, если не на что есть.
взамен аппетита меня пучило от видений;
мне грезилась японская кухня, коммунальная, с примусами и сырой рыбой, пропахшей синеватым газом /и керосином/. рыба в этом "кино" била меня по щекам мокрыми ладонями, перепачканными чешуей.

старые друзья давали старые советы, а я прятал руки в карманы и сжимал кулаки.
они сидели у меня в ногах.
я не вставал.
так мы теряем друзей.

пыль сбивалась в стаи и скалилась из углов.
грязноватая тоска плела на моих глазах паутину.
дни напролет я смотрел в потолок.
трещины в штукатурке, скучно.
потом начал слепнуть, или мне так казалось.
иногда я закрывал глаза, и мы с богом разглядывали друг друга - тот, скрестив руки и почему-то поджав свои несуществующие губы.
говорить нам было не о чем.

а потом мне стали звонить. тоже, в общем-то, отовсюду. так быввает обычно, если люди думают, что теперь ты будешь есть с любой протянутой в твою сторону руки. разве жалость чутка?
они подолгу держали гудки - из жалости. пускай. меня это не раздражало. я смотрел на телефон и улыбался. мне это уже ни к чему. я-то уже умер.

p.s.
в те дни сочинил песню,
но помню только строчку:
мы держимся друг за друга, спустя рукава