навсегда : Прекрасное Далеко. Часть 4-я.

Третья часть здесь: http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=17008

Гвоздь взорвал косяк.
- Будешь? – предложил он Марининой спине.
- Март убьет.
- Сегодня простит. Я отвечаю.
Она повернулась.
- Ну давай. Паровоз.
Выдохнула и опять отвернулась.
Помолчали.
- Марин… - осторожно начал Гвоздь.
«Что?» - спросила она одной спиной.
- Ты, Марин, того, не переживай. Все будет хорошо. Мы перебесимся, и все будет хорошо.
- И когда же вы перебеситесь, интересно знать? – сказала Марина задумчиво. – И что вам спокойно не живется? Почему вокруг вас мусора все время какие-то? Нам по тридцать лет, а мы по крышам прыгаем, как пацаны. Динамит какой-то, стволы, гашиш, кокаин, и бляди наверняка тоже. Пошлая мысль, но вашу бы энергию да в другое русло…
- Нашу энергию нельзя направить в другое русло. – сказал Гвоздь почти грустно. – Потому что у нее совсем другая природа. Люди разными дорогами ходят…
- У меня, - сказала Марина, снова поворачиваясь. – Порой складывается впечатление, что вы вообще дороги не видите дальше собственного носа, за исключением тех дорог, которые перед этим носом на зеркальце. Зачем вы все это делаете? Чего вам не хватает?
- Не знаю. Может, адреналина? – сказал Гвоздь. – Мы делаем то, что делаем - потому, что нам скучно. Мы просто так веселимся, а по-другому не умеем…
Гвоздь внезапно осекся.
- Твою мать. – сказал он.
- Чего? – не поняла Марина.
- Дерьмо. – пояснил Гвоздь. – Мы кое-что забыли.
- Мы с тобой?
- Нет. Мы с Мартом.
- И что же вы такое забыли?
- Человека. – сказал Гвоздь, доставая телефон.

&

- Расследование, начатое сотрудниками правоохранительных органов, сразу же осложнилось пропажей видеопленок с записями, произведенными в момент взрыва камерами наружного наблюдения близлежащих магазинов и банков. Эти пленки, которые могли бы значительно облегчить задачи, стоящие перед следствием, были изъяты неизвестным, предъявившим документы оперативного сотрудника, практически сразу же после взрыва. В данный момент идет работа над фотороботом неизвестного.
Журналистка пропала с экрана, и Март перевел взгляд на опера. В его руках, разбрасывая по комнате вечерние, красно-желтые солнечные зайчики, сверкала болванка.
- Здесь копии только с некоторых камер, только что всуе упомянутых в новостях. Но и этих записей вполне достаточно будет, чтобы вас насмерть забили сотрудники правоохранительных органов.
Март заржал.
- Нет, а ты слышал? Идет работа над фотороботом неизвестного! Ну ты и вафел. Ты бы еще вечерней газете попробовал бы их впарить.
- Как бы то ни было, пленки у меня.
Телефон Марта разразился трелью полонеза Огинского.
- Прошу прощения. – хамски сказал Март, снимая трубку. – Алло.
- Але, Март. Скажи пожалуйста, у тебя сейчас мусор в гостях?
- Он самый.
- Он один?
- К счастью.
- Март. Я более, чем уверен, что это засланный казачок. Мы кое-чего не учли.
- Чего же?
- Мы не учли Ваню Тамагочи, который сдал меня сегодня утром. Я думаю, что это его мусор. Он уже сделал тебе непристойное предложение?
- Я бы назвал это предложение недостойным. Я перезвоню.
Март повесил трубку, достал из-под рубашки пистолет и направил дуло оперу в левый глаз.
- Где сейчас Ваня Тамагочи? – проговорил он как можно более отчетливо.
- У вас есть разрешение на пистолет? – неожиданно среагировал опер, как будто ствол был у него в руках, а не у Марта.
Март поперхнулся от восторга.
- Ты что, блядь, - совсем дебил, что ли? – с неподдельным интересом спросил Март. – Где Ваня Тамагочи? Пленки ведь у него, я прав? Я предлагаю следующее. Я очень благодарен тебе и твоему трусливому другу за то, что вы изъяли эти чертовы пленки, так что в обмен на них готов еще раз подарить вам жизнь. Я готов стать вашим папкой. Буду поздравлять с днем рождения, подкидывать мелочишку на карманные расходы, давать ремня – в случае крайней необходимости, конечно…
Изливая все это дерьмо в открытые уши своего собеседника, Март на самом деле просто думал, что ему делать дальше. Ибо глаза гостя ясно говорили о том, что предложение Марта его совершенно не вдохновляет. А пытать людей Март не любил. Вот не любил, и все. Но интуиция подсказывала ему, что сегодня придется. Слишком уж самоуверенным было филейное лицо оперативника. Мартирос в принципе даже не был против того, чтобы купить свою свободу, но также не был уверен в том, что будет соблюдена честь сделки.
- Ну подумай ты головой, если умеешь, - продолжал уговоры Март. – В милицию вы их все равно уже не понесете – вас выебут вместе с нами.
- Мы можем отправить их почтой. – гнусил в ответ опер. – Вместе с вашими адресами, именами и телефонами.
В какой-то момент Март очень ясно осознал, что договориться с этим поганцем не получиться. Просто они говорили на разных языках, и даже не пробовали понять друг друга. Он опустил пистолет и устало спросил:
- Скажи пожалуйста, в школе – тебя пиздили сверстники?
- Пиздили. – с удовольствием подтвердил моментально расслабившийся опер, откидываясь в кресле и закидывая ногу на ногу.
Этот жест довел до точки кипения и без того уже горячего Марта.
- Очень жаль, что они тебя не убили. Потому что теперь это придется сделать мне.

&

Треск выстрела короткой дробью докатился по крыше до смотровой площадки, и Гвоздь дернул головой, как почуявший опасность суслик.(Гениальная строчка, блять, но как по-другому описать это вот резкое движение головой – просто ума не приложу)))
- Стой здесь. – он сунул недокуренный косяк Марине. - Никуда отсюда не двигайся.
- Какого хера? Ты куда?
Но Гвоздь уже бежал обратно к «чердаку», перепрыгивая через натянутые между антеннами провода.
- Тьфу, блять… - плюнула Марина и длинно затянулась.
Закат окрасил редкие облака во все оттенки красного. Большое багровое солнце не спешило уходить за горизонт, как будто облокотившись о край земли и осматривая свои владения на сон грядущий.
- Завтра снова будет жара. - сказала Марина и выдохнула в закат розовый дым.

&

Хотел выстрелить в стену.
Но ничего не смог с собой сделать. Ствол снова нашел левый гнусный зрачок оппонента, успевший расшириться в последний миг, и словно бы сам по себе плюнул туда свинцом. Пуля продырявила мягкий череп уже покойного в районе затылка и впечаталась в матовые зеленые обои, щедро разукрасив их мелкими красными точками тут же заигравших в лучах заходящего солнца капель.
- Тьфу, блять...
Я же хотел в стену.
По большому счету, хрен с ним, с жопошником этим.
Пулю он себе реально заработал.
Но что теперь делать с трупом?
Ну вот что с ним делать?
С трупом?
А?
И пленки.
Хорошо, если они на самом деле у этого Тамагочи.
Хорошо, если он где-то рядом.
Какая погремуха у него четкая.
Весь день он срет, а я убираю.
Тамагочи в натуре.
Марина.
Черт, Марина.
Нельзя, чтобы она это видела.
Ни в коем случае нельзя.

&

Гудящий поток мыслей прервал голос Гвоздя.
- Да зачем же ты его здесь-то замочил? Да еще и в голову. Всю комнату обгадил. Стрелял бы в сердце.
- Да не хотел я. Не хотел. Где Марина?
- На площадке. Я ей сказал, чтоб там сидела пока.
- Хорошо. Дай мне номер этого засранца.
- Какого засранца?
- Тамагочи. И водка там, в баре, налей мне стакан.
Март вытащил из кармана покойного сотовый и набрал сообщение:

«Все хорошо. Мы договорились. Брось пленки в урну у подъезда Гвоздя. Прямо сейчас.»

Он кинул телефон Гвоздю.
- Вот, отправь это своему псевдодругу.
Гвоздь прочел.
- Что за пленки?
- Записи нашего сегодняшнего приключения. Нам еще повезло. Если бы не эти черти, здесь сейчас были бы самые настоящие, честные менты.
- Думаешь, получится? – спросил Гвоздь.
Март развел руками:
- Наш единственный шанс. Будем надеяться, он недалеко.
Гвоздь отправил сообщение и выключил телефон.
- Что ты собираешься делать с Васюней? – поинтересовался он, плавным движением руки указывая на труп.
Март выпил водку и несколько раз сглотнул обильную слюну.
- Васюня пусть пока посидит здесь. Сейчас надо постараться не пороть горячки. Я выведу Марину через соседний подъезд. Вот тебе ствол. Аккуратнее с ним, на нем теперь крест. – он протянул Гвоздю еще теплый «Макаров». – Пиздуй к своему подъезду. Лови своего клиента.
Они вылезли в окно. Уже снаружи Март задернул шторы и прикрыл створки.
- Все, на созвоне. – он быстро пошел в сторону смотровой.

&

Гвоздя тошнило. Одно дело – нажать на кнопочку. Другое дело шлепнуть кого-нибудь в состоянии аффекта, или там просто крайнего возбуждения. И совершенно иное дело целеустремленно идти убивать человека. Трусливого, подлого, неприятного, но живого человека.
Главное – не наблевать на труп, думал Гвоздь, спускаясь по лестнице. А то потом по блевотине опознают, еще чего не хватало. Вот будет смеху. Нда, как же все это обставить-то? «Обставить», тоже вот подходящее слово.
Гвоздь попытался прикинуть приблизительный сценарий.
Значит, положим, он подходит к подъезду, кидает в урну пленки. Пленки в пакете, надеюсь. Надо же их достать оттуда. Не выковыривать же по одной. Тут я его кладу… Нет. Сначала пленки забираю, потом веду его какое-то время… Какое, блядь, время? Надо сразу его валить. А вдруг он не один? А если они еще копии сделали? Ладно, это дело десятое. Значит, кладу его прямо у своего дома что ли? Ну Март, ну, сука умник. Хотя у него самого жмурик в кресле, прямо дома, дожили, пресвятая Богородица… Ну вот, Богородицу приплёл. Блядь, где его валить-то?
А надо ли его валить вообще, закралась мысль, которую Гвоздь сразу определил как упадническую, и твердо решил – валить во что бы то ни стало. То есть это он так думал, что твердо решил. Он просто проговорил эту фразу про себя, как мантру – «Валить во что бы то ни стало». Тоже получилось как-то нелепо. Тошнота не прекращалась.
Может, прямо сейчас два пальца в глотку? Хоть полегчает чуть-чуть. Может быть. А может, и нет.
Блевать или не блевать? Валить или не валить? – запрыгали мысли.
Сейчас рехнусь, понял Гвоздь. Взять себя в руки.
Он подошел к двери, ведущей на улицу, и нажал на кнопку магнитного замка.