matv2hoda : Героиня романа

12:27  28-09-2007
Я похожа на героиню женского романа. В том смысле, что мне все время хочется трахаться. Женские романы я читаю, когда приезжаю погостить к маме. Пачками. Все героини в них на одно смазливое лицо. Эти трепетные лани до безумия любят своего избранника, детей, сажать цветочки в собственном садике, ну и конечно - трахаться. Неужели эти книги пишут мужчины, дабы вернуть заблудших женщин в надежное патриархальное лоно, вырвав их из цепких лап эмансипации. В любом случае, женские романы для меня - это духовная практика, мантра, способ оставить все мирское. Читаю их, и мозг отключается. Мыслей больше нет, потому что они не нужны. Все на что я способна, это редкие смешки при прочтении перлов типа «Она увидела его крепкие ягодицы, туго обтянутые джинсами, и сердце ее затрепетало». Эти Адели, Миранды и Синтии истекают похотью на протяжении всей книги. И я, так не похожая ни на одну из них, тоже. Наверное, это нервное.
По утрам сажусь в автобус и еду на работу. Пялюсь в окно на пролетающих в небе птиц, спешащих на учебу подростков, гуляющих старушек, какающих собак, полуспящих милиционеров, на пожелтевшие деревья, проплывающие мимо дома, едущие машины, осыпающиеся вывески, сияющие лужи и отраженные в них облака. А думаю только об одном. Хотя это вряд ли можно назвать мыслями. Обычная перманентная похоть.
Правда, все не так как в книгах. Ну ни черта не встает перед моим мысленным взором ни в прямом, ни в переносном смысле. В голове крутится только одна фраза, почерпнутая мною из небезызвестного произведения Энтони Берджеса – «Старое доброе sunn-vynn».
Жаль, но не могу я предаваться любовным утехам непрерывно. Есть ведь, работа, домашние обязанности и ребенок двух лет. Когда сексуальная энергия так и рвется наружу, лучший выход – сублимация. Надо просто уйти в работу с головой, наваять для местного вкладыша центральной газеты пару шедевров про крутых и благородных местных предпринимателей. И плевать, на то, что бог их мозгами обделил. Эта недостача обычно сверх всякой меры компенсируется жадностью.
На работе меня ждет сюрприз, вернее, редакционное задание. «Пойдешь, проституткой устраиваться, - говорит главный редактор, очень толковая, к слову, дама. – Потом статью напишешь, как устраивалась на работу девочкой по вызову. Типа, испытано на себе. А чтоб не так страшно было, вон Веронику с собой возьми». Вероника – моя коллега. Это пышнотелая, волоокая, не очень опрятная и очень любопытная девица. Она так и рвется в бой, прямо копытом землю роет. Задания, которые ей навязывает редакция, частенько связаны с суровыми буднями крепкозадых и узколобых мужиков. То она с какими-то омоновцами полночи по городу колесит, то наблюдает, как пожарники тренируются изо всех сил. Мне же вечно приходится интервьюировать каких-то пожилых дядек с землистыми лицами и тусклыми безразличными глазами.
Главный редактор с сомнением смотрит на меня:
- Лицо что-то у тебя больно одухотворенное для такого задания
- У меня помада есть «вырви глаз», - отвечаю.
- Ладно, вот вам «Все для вас», здесь телефоны.
Мы с Вероникой рассматриваем объявления о том, что массажному салону нужны молодые девушки без комплексов. Полоса газеты пестреет блядским предложениями типа: «Две милые кошечки (веселушки-хохотушки-потаскушки) разбавят любую мужскую компанию».
- Слышь, - говорит Вероника, - может и нам на вольные хлеба податься?
По тону я понимаю, что в своем журналистском рвении она может пойти далеко.
- Долго ждать, - говорю, - пока объявление выйдет. Да и написать больше нужно про всяких там мамок и сутенеров.
Похоть похотью, конечно, но как она с панельным бизнесом связана? Мне же нужно, чтобы меня ублажали, а не наоборот. Опять же выбор партнера хочется оставить за собой. Так что на все физиологичные «хочу-хочу» разум дает ответ: «Проституткой? Ни за какие коврижки». А Вероника уже мурлычет в телефонную трубку:
- Да, вдвоем подойдем. Я и еще одна девочка. Ага, да, ну конечно. Хи-хи-хи. Опыт есть, хи-хи-хи. Массаж делать? А что, это надо? Умею, ага. Массаж чего? Всего? А что такое а/с? А-а-а, вот оно что, хи-хи-хи, ха-ха-ха. Ну, попробовать, конечно, можно. Да согласна. Вторая девушка? Тоже, ага. Сколько-сколько? Хорошо, мы подойдем в 16.00.
В назначенное время мы приходим на стрелу к памятнику Пушкину. Первой сутенера замечает Вероника. Я в этот момент стою к ней спиной, сосредоточенно дымлю сигаретой и созерцаю предвечернюю городскую суету. В низу живота пульсация: sunn-vynn, sunn-vynn, sunn-vynn.
- Привет, девчонки! – Блин! Мать его! Знакомый голосок. Поворачиваюсь, так и есть, драг-дилер Толик. Время от времени я покупаю у него коробок дури, обильно разбодяженной укропом. Толик не чужд богемы. Он завсегдатай и участник большинства культурных и околокультурных вечеринок, встреч, акций, проходящих в нашем провинциальном городке. Неужто в сутенеры подался? До недавнего времени он специализировался на соблазнении дамочек предпенсионного возраста. Естественно, радостями жизни он их одаривал не за «просто так», а за некоторую денежную компенсацию с их стороны. В последнее время эти связи стали его тяготить. «У богатых женщин богатая фантазия, – жаловался Толик. – К тому же, они ведь не только моего тела хотят, но и моей души». Заблудшая душа Толика привела его на встречу с нами. Созерцая новых рекрутов, он уже успел обрадоваться, так как выглядели мы неплохо и весьма сексапильно. Вероника даже несколько похабно. Я была в короткой черной куртке, юбке такого же цвета «по самые чудеса» и в сапогах на шпильке, волосы собраны в хвост. Вероника надела коричневое пальто нараспашку. Полоска ткани-стрейч заменявшая ей юбку и блузочка с умопомрачительно глубоким декольте были кричаще-красными. Обесцвеченные гидропиритом кудри бесстыдно развевались по ветру. Обернувшись, я вижу, как радость на умильном лице Толика сменяется недоумением. Впрочем, он обычно судит людей по себе и потому наделяет их всевозможными пороками, тайными и не очень.
- Что, зарплаточка хреновенькая? – елейно улыбается Толик. – Муж-то хоть в курсе, что у тебя теперь работа с совмещением. Или он сам тебя на панель отправил?
Вот, думаю, гнида. А сама вежливо так говорю:
- Слушай, Толян, выручай, у нас редакционное задание горит. Ты нам расскажи про трудовые будни, а с нас – пара бутылок шмурдила. Ну и естественно полная конфиденциальность.
- Щас блин! Я из-за вас своей жопой рисковать не стану, да еще и за пару бутылок шмурдила, разогнались! Давайте, мандруйте откуда пришли, шалавы!
- Ну, хорошо-хорошо, сколько тебе надо?
Толик напрягается и несколько минут морщит лоб. Мне кажется, что слышно, как скрипят его мозги.
- Полторы штуки баксов и что б никто ничего не знал, понятно?
- Шиш тебе, а не полторы штуки, пошли, Вероника.
- Ладно, стойте, штукой так и быть, обойдусь. По дружбе уступаю.
Какая может быть дружба с этим богемным гадом? Я дергаю Веронику за руку, но она, судя по всему, уходить не хочет.
- Я остаюсь, - тихо шипит Вероника мне в ухо, - как журналист, я должна проникнуть в самую суть проблемы.
- Послушайте, Анатолий! – уже громче продолжает она. – Моя подруга может и журналист, но я тут совсем по другому делу. Помните, о чем мы с вами по телефону разговаривали. Мне деньги позарез нужны. Ради них я готова на все!
Последняя фраза произносится с таким пылом, что даже Толик верит. Чувствуется, что в нее Вероника вложила все свое актерское мастерство. Хотя может и правду говорит. Все-таки у нее ребенок четырех лет. Муж-алкоголик, бросивший ее два года назад, даже не помнит, что означает слово «алименты». А зарплаты в нашей конторе действительно не ахти. Короче, хватит как раз на то, чтобы, питаясь бич-пакетами, не умереть с голоду.
Уже через минуту Вероника под руку с Толиком фланирует по местному Бродвею, томно вихляя упитанным задом. А я плетусь в редакцию, чтобы доложить обстановку.
А потом, все как обычно. Вечером, нагруженная ребенком и авоськами, тащусь домой. Там меня ждут горшки, сопли, гон с визгом, немытая посуда, готовка ужина, а заодно и завтрашнего обеда для мужа, пинок под зад коту, который от злобы и голодухи пометил все тапочки, ликвидация каракулей сына с мебели и стиральная машинка, ревущая как шатл в момент взлета. Засыпаю уже в ванной с зубной щеткой во рту. Будит меня вода из душа, которая почему-то становится холодной. Плетусь к дивану, к расправленной постели, к бурчащему телевизору. Яростный sunn-vynn, бившийся во мне весь день, как еще одно сердце внизу живота совсем утих. Забираюсь под одеяло. Рядом муж. Он протягивает руку, гладит меня по груди, спускается ниже, к бедрам. Отпихиваю его локтем:
- Давай не сегодня, я так устала.
И проваливаюсь в сон….