Ромка Кактус : Международная конференция гусей-лебедей в Бонне

Ромка Кактус

Международная конференция гусей-лебедей в Бонне

1

На берегу Ладожского озера стоит девушка Алёнушка. Белый сарафан с красным подолом. Волосы собраны в тугую косу. Кличет Алёнушка Иванушку:

- Иванушка! Иванушка!

Но не слышит её Иванушка: из копытца напился он водки, лежит в камышах в образе козла.

И тогда задирает подол своего сарафана Алёнушка, оголяет тонки белы ноженьки, черпает ладошкой воду из озера – холодна водица в Ладожском озере – и помывает свою девственную плоть. Нежно рукою проводит по губкам Алёнушка, и капелька – чистая, живая – сверкает на золотистых волосиках. Зачарованно наблюдает из-за кустов немец Ганс.

Он выходит, собрав всю свою германскую решительность в кулак, и идёт прямиком к Алёнушке. Обнимает её берёзовый стан, шепчет на ухо слова успокоительные, ласкает её. Ни слова не понимает девушка Алёнушка, но всё понимает, и уже через пять минут под ручку с немцем Гансом садятся они в длинный чёрный автомобиль с серебряными покрышками на колёсах и едут в Бонн – на родину Ганса, - где мечется и рвёт подушки внезапно оказавшаяся брошенной девушка Гретель в своём домике из карамели. Иванушка остаётся позабытым в камышах.

2

Осенний Бонн. Столица Сказочности. Однажды здесь пробежал вздорный мальчишка Адольф Шикельгрубер. Он рисовал свастики на дверях домов, и когда оттуда выходили люди, они тотчас превращались в фашистов.

После победы сюда пришли американцы. Они всем раздавали одеяла, покрытые американской символикой и заражённые кризисом самоидентификации. Столица Западной Германии была залита слезами благодарности.

А потом и это кончилось. Рухнула Берлинская Стена, и на центральной улице Бонна в один день сквозь асфальт пробился эдельвейс подлинной демократии. На его пьянящий аромат слетались лучшие бабочки немецкого общества. Читать свои сказки приползал слизень Гюнтера Грасса.

3

Девушка Алёнушка быстро освоилась на чужбине. Выучилась говорить по-немецки практически без акцента. Один только сарафан выдавал её происхождение.

Немец Ганс оказался успешным предпринимателем, занимавшимся под Петербургом наладкой деловых связей. В последний свой визит в Россию он получил заказ на строительство коттеджа из карамели в элитном дачном поселении под северной столицей. Тогда эта фишка только входила в моду в среде власть имущих.

Алёнушка и Ганс обвенчались в крохотной церквушке из белого зефира. На свадьбе были родители Ганса и его университетские друзья. Для невесты был заказан модный кокошник, инкрустированный бриллиантами. Жених, пунцовый от смущения, поднял бокал с шампанским и говорил о красоте, а после долге целовал Алёнушке руку, плечо, шею. На краю постели, уходящей за горизонт, она впервые встретила Ганса как мужчину, засеяв сугробы простыни гранатовыми зёрнышками.

Дни неги тянулись нескончаемо, плавно переходя в месяцы. Молодожёны осваивали уют тихого загородного дома. Пастельные радости сменяли друг друга, выстраиваясь плотной чередой; мятный воздух Бонна, казалось, был пропитан счастьем, удивлением, кленовым сиропом, вишнёвыми дождями, пьянящим дыханием жизни. Супруги часто выезжали с визитами и сами принимали гостей. У камина не смолкали разговоры о последних кинофильмах, постановках, концертах и выставках. Марочные вина, сверкающие платья, улыбки – Алёнушка с пристальностью снайпера выискивала во всём этом карнавале фальшь; и не нашла. Вскоре у русской девушке появилась настоящие друзья обоих полов. Молодой поэт, двоюродный брат Ганса, экспромтом читал стихи о ней. Алёнушка полностью осознала своё положение в мироздании и нашла его прекрасным. Радостным сюрпризом для всех стал живот Алёнушки, заметно округлившийся под сарафаном.

4

Осенний Бонн. Цитадель Материнства. Неприступным стражем стоит он на пороге священного института. Множеством льгот и социальных гарантий ощерена крепостная стена его. Защитный ров до краёв наполнен грудным молоком с высоким содержанием витаминов и полезных веществ. Рожать в Бонне не страшнее, чем прокатиться на американских горках.

По брусчатке тротуара, накрытой палой листвой, катят одновременно дюжины колясок, груженых младенцами. На солнце щурятся любопытные глазки, пухлые губки пускают блаженные пузыри. Умиляются водители автобусов и никуда не спешат.

В Бонне сам по себе забываешь, как это страшно, на самом деле, - быть человеком.

5

На пятом месяце Алёнушка не знала, чем заняться. Ганс улетел в Токио с очередным проектом и обещал вернуться только через две недели. Сидя у окна, Алёнушка воображала мужа, обнажённого и мокрого, в пару и окружении таких же голых смеющихся японок с заколотыми волосами и маленькими глупыми титьками. По интонациям голоса во время телефонных разговоров она пыталась прочесть иероглифы измены. Друзья заходили реже, однако эти пробелы с лихвой заполняли родители Ганса. Моложавые ещё немцы готовились стать бабушкой и дедушкой и были серьёзно озабочены самочувствием Алёнушки. Своей назойливостью и вечными травяными чаями они вызывали у неё одно раздражение. И что-то непривычное, чего раньше никогда не было, пустило корни в душу Алёнушке. Она с тоской вспоминала Ладожское озеро и ставшее таким притягательным растёкшееся по дну памяти лицо козлёнка Иванушки. Его пивная отрыжка приснилась ей в ночь с четверга на пятницу.

И тогда увлеклась Алёнушка вязанием. И связала она семь комбинезонов для своих братьев, которых фея нужды превратила в спасателей МЧС, и отправила им домой.

Рожала Алёнушка легко, под надёжным присмотром ангелов в зелёных халатах, со строгими лицами, спрятанными под стерильными карнавальными масками. Ганс держал её за руку, тоже тужился и весь вспотел.

На свет появилась крепенькая девочка с золотистыми, как у мамы, волосиками на головке. Родители долго решали, как её назвать. Сошлись на имени Елена. И росла девочка Лена ни по дням, а по часам, в благоприятной экологической обстановке, при всех необходимых экономических условиях, в любви и заботе – по всем правилам современного подхода. Родители души в ней не чаяли.

6

Осенний Бонн. Магнит Красоты. Однажды сюда съедутся все самые красивые люди Земли. Они будут изящно вышагивать вдоль древних улиц, пригублять изысканные напитки из тонких высоких бокалов, говорить на всех языках мира, танцевать. Весь окружающий мир, осознав свою серость и убожество на их фоне, сделает себе поголовное и безоговорочное харакири. Красота не станет тосковать.

7

Искупавшись в радужных водах счастливого материнства, Алёнушка вышла на берег и стала обсыхать. Лене исполнилось пять годиков, и это был уже полноценный самостоятельный человечек. В ней сочетались черты обоих родителей: подобно отцу, она морщила лобик, становясь нордически серьёзной, но тут же какая-нибудь случайная улыбка залетала к ней и ломала весь лёд: тупился взор и розовели крохотные ушки. Елена носила такой же, как у мамы, сарафан, но под него надевала какие-нибудь джинсы и маечку с Микки-Маусом. Часто Алёнушка сажала девочку к себе на колено и подолгу в неё вглядывалась, ища кусочки оставленного на отчизне. При этом она рассказывала сказки и пела русские народные песни.

Осень пришла в Бонн неожиданно. Ртутными слезами повисли на окнах капли дождя, небо затянуло ремень туч, состарились и высохли солнечные зайчики на кухонной стене. Вместе с осенью к Алёнушке на одной ноге прискакала весть о скором международном съезде спасателей в городе. Тёмные воды поднялись в душе женщины, затопив радужки глаз. Через знакомых мужа Алёнушка достала приглашение на конференцию.

Дождавшись нужного дня, она вышла из дома с мыслью о том, что посмотрит одним глазком и вернётся.

Русская речь ошпарила слух, разрубив надвое всё существо Алёнушки. А уже в следующее мгновение сквозь застлавший взор туман пробились семь богатырей, облаченные в те самые комбинезоны, что однажды связала она своими руками. Подогнулись тонки ноженьки и сами понесли Алёнушку к ним.

- Братья! Братики! – говорила она, обнимая всех по очереди.

Удивились братья Алёнушке, но ещё пуще удивились красоте её несказанной.

- Алёнушка! Как похорошела ты! – говорили они. - Но зачем, зачем прозябаешь здесь? Ведь похитили тебя и увезли насильно!
- Да что вы, братики! Сама я захотела, и мил мне муж мой.
- Никак не можем мы поверить, что говоришь нам такое! Подлинный злодей твой муж, совсем застращал сестрицу нашу!
- Да нет же, нет!
- Да, Алёнушка! Мы должны спасти тебя, мы должны немедленно эвакуировать твою красоту, не зря же на нас эти модные комбинезоны!

И бежать надо было Алёнушке, но вместо этого стояла она как вкопанная и смотрела на братьев-спасателей. А те взяли её под руки и повели к своему спасательному ковру-самолёту.

Всю дорогу проплакала Алёнушка, и из-за слёз ничего не видно было сквозь иллюминатор.

Встречали их шумно, со слюнявыми лобызаньями, с дикими выпученными глазами на покрасневших от выпитого лицах. Из камышей поднялся Иванушка, подошёл, качаясь, и всучил растрёпанный веник вчерашних роз. Его поцелуй мог бы присниться стоматологу в ночном кошмаре.

Долго кручинились Алёнушка и выдёргивала сорняки рук Иванушки из-под сарафана. Только снова и снова домогался её Иванушка и бормотал на ухо невнятные слова, а может быть междометия. В конце концов, сила взяла своё.

И вот, живут уже вместе Алёнушка и Иванушка. Иванушка целыми днями где-то пропадает, а Алёнушка стирает пелёнки да возится с голопузой малышнёй. А бывает, грохнет стакан горькой, ощерит ставшую щербатой улыбку и минуту глядит куда-то вдаль, где был, а может быть, и вовсе не было, далёкий осенний Бонн. Сквозь рваный сарафан пятнами проступает белое тело.

1

На берегу Ладожского озера стоит девушка Алёнушка. Белый сарафан с красным подолом. Волосы собраны в тугую косу. Листает Алёнушка географический журнал с цветными фотографиями.

11 октября 2007 г., Бонн